Английская наследница
Шрифт:
Все вопросы уже были заданы. Никто ничего не заподозрил, но Роджер не смог ответить ни на один вопрос. Неважно, какое место рождения он назовет, кто-нибудь поймет, что он не знает местного говора. Более того, как только юношу заставят открыть рот, всем станет ясно, что он и Роджер не сельские жители.
Почти волшебное спасение и тот факт, что она больше не увидит окровавленные ступени, вернули Леонию к действительности. Она услышала, как множество людей комментировало акцент Роджера, наконец, она поняла всю сложность ситуации. Ее
— Друг! — закричала она, как будто была в шоке и только сейчас поняла, кого Роджер держит правой рукой. Затем она повисла на шее молодого солдата, целуя его в щеку. — Твое имя, — шепнула она.
— Жорниак де Сэнт Мэр, — ответил он.
— Жорниак! — закричала Леония. — Дорогой Жорниак!
Роджер, Леония и Жорниак были забыты. Все рванулись вперед, чтобы лучше видеть. Следующая попытка привела стоящих сзади на их освободившееся место, ближе к кровавому действу, добавив им еще дециметр или два.
Как долго это длилось, никто из них не мог вспомнить. Каждое передвижение было избавлением, полным страха и опасности. В любой момент их могли спросить, почему они движутся назад, а не вперед, где предатели получают по заслугам.
В любой момент кому-то могло взбрести в голову, что они или Жорниак убегают. Когда они пробили себе путь сквозь беспорядочную группу людей, Леония и Жорниак почти потеряли сознание, а Роджер чувствовал себя не намного лучше. Он завел их за угол и, задыхаясь, остановился в дверном проеме.
— Спасибо вам. Спасибо вам, — шептал юноша, трясясь всем телом, хотя уже был в безопасности. — Почему? Почему вы сделали это? Я никогда не видел вас прежде.
Акцент его был утонченным. Роджер глубоко вздохнул и сел, положив голову на колени, благодаря Бога за то, что он и Леония еще живы. У него не было ответа. Что он мог сказать? Не было разумного объяснения, почему он сделал это.
— Это у него привычка такая, — ответила Леония, у которой кружилась голова от облегчения, голос дрожал. — Я не знала его раньше, но он пришел и вытащил меня из тюрьмы и спас жизнь, а сейчас мы муж и жена.
Жорниак был очень бледен. Он заметил веревку, завязанную на кисти Леонии, и закусил губу. Может быть, они сумасшедшие и действовали без всякой причины — но что ему делать сейчас? Сумасшедшие или нет, но они спасли ему жизнь. Может ли он просто уйти и покинуть их в безумии, чтобы их замучили и убили? Но если он останется, что он может для них сделать?
— Прости мою жену, — сказал Роджер. — Она почти в истерике. Естественно, у меня нет привычки спасать мятежников.
— В скольких мятежах ты участвовал, если говоришь, что у тебя нет такой привычки? — озорно перебила его Леония. — Насколько я знаю, только в двух.
— Леония, — возразил Роджер. — Ты хочешь, чтобы месье де Сэнт Мэр принял нас за безумных?
— Он так и думает, — засмеялась Леония. — Он посмотрел, как ты держал меня на привязи. Надеюсь, он не думает, что это именно то, что следует носить жене, когда ее выводят на вечернюю прогулку по бульвару.
— Вы не марсельцы! — воскликнул Жорниак, когда, наконец, разобрал акцент Леонии.
— Нет, — согласился Роджер и кратко объяснил, как они попали сюда.
— Тебе есть куда идти? — спросил он. — Не думаю, что разумно оставаться на улице.
— Да, конечно, — начал Жорниак, но резко замолчал. — Лучше мне не возвращаться. Не знаю, разумно ли обращаться к друзьям.
— Пойдем с нами, — сказал Роджер. — Я знаю, что у Анэ есть свободная кровать. Они хорошие люди. Они позволят тебе остаться на ночь. А завтра утром ты подумаешь, что делать.
Они пробрались в кафе «Бретон» без происшествий. На улице Капуцинов они собрали выброшенные пивные кружки, Леония сделала сумку из своей блузки. Дверь кафе была открыта с тех пор, как их вытолкнули наружу, но оказалось, что кафе было не слишком повреждено. Один стол и две скамьи были сломаны, другие перевернуты, несколько оставшихся бутылок разбавленного вина унесли, а остальные разбили вдребезги. Однако стол, закрывающий дверь в подвал, стоял на месте. Никаких признаков появления Анэ не было.
Они были очень измучены, но знали, что спать нельзя. Леония побежала в комнату и обнаружила, что Фифи цела, спит под кроватью на своем месте. Она принесла собачку вниз и поднялась в кухню. Кухню разграбили, но она нашла хлеб и сыр, не очень свежий, но съедобный. Жорниак тем временем рассказал Роджеру, как он оказался в тюрьме.
Когда Леония присоединилась к мужчинам, Роджер говорил:
— Я не могу поверить. Почему вы вышли наружу, прямо в руки этих мясников, как будто шли на свободу?
— Мы так и думали, — горько ответил Жорниак. — По крайней мере, большинство из нас, некоторые думали, что нас перевозят в другую тюрьму. Я жив не только благодаря вашей отваге и благородству, месье Сантэ, а еще и потому, что стоял у окна, когда делегация вернулась с собрания.
— Так что, приказа собрания не было? — спросила Леония.
— Нет! — воскликнул Жорниак. — Как вы могли так подумать? Они не убийцы, жаждущие крови. Это только Марат и Дантон и, возможно, Робеспьер — может быть, вся их группа из Кордильерского клуба. Я знаю, это не воля собрания. Депутат Диссо и депутат Базэр попытались говорить с толпой, но их отогнали прочь.
— Это хуже, чем я думал, — пробормотал Роджер. — Плохо, когда правительство приказывает убивать своих граждан для своих целей, но это настоящая анархия. Плохой закон можно изменить, но когда законы не действуют…
— Тогда каждый должен защищать себя сам, — сказал Жорниак.
Роджер не ответил и покачал головой. Анархические идеи Пьера в условиях стабильного и ограниченного общества — это было занятно. Но что будет, когда каждый будет защищать себя сам, когда сняты все ограничения… Роджер увидел груды тел, кровь, льющуюся по ступенькам, и содрогнулся.