Английская Утопия
Шрифт:
Именно эта обстановка, это пробуждение надежды и привело к созданию «Поэмы о стране Кокейн». Без такой надежды эта поэма вообще едва ли могла появиться на свет. Но, если бы эта надежда была крепче и зиждилась на более прочном основании, она не приняла бы фантастическую форму причудливого сна об устройстве общества — желанном, но реально недостижимом. Именно эта фантастическая сторона мечты о Кокейне и обусловила то, что эту тему стали рассматривать как грубую, неуместную шутку. В самом деле, ничего нет легче, чем подвергнуть осмеянию такое представление о большом аббатстве:
Из пышек пшеничных на крышах дрань, НаИли
Широкие реки текут молока, Меда и масла, а то и вина.А также:
Гусей жареных летает стая, На вертелах все, — ей-богу, клянусь! Гогочут: «Я — гусь, я — горячий гусь!»Наконец:
А жаворонки, что так вкусны. Влетают людям прямо во рты, Тушенные в соусе с луком, мучицей, Присыпаны густо тертой корицей.Но если, не принимая во внимание примитивность языка, сравнить это описание с рассказом Малори о первом появлении Грааля, то вряд ли в приведенных выше строках окажется больше основания для высмеивания, чем в следующем отрывке:
«Тогда они внесли в зал Святую чашу, покрытую белой парчой, так что никто не мог ее видеть, даже те, кто ее нес. И тут весь зал наполнился вкусным ароматом, а каждый рыцарь имел те яства и напитки, какие он любил больше всего на свете».
В действительности эта сторона описания страны Кокейн представляет слияние дохристианских культов природы и ее плодородия с самыми насущными нуждами и желаниями народа. В результате, несмотря на гротескную форму, в которой дана картина страны, в последней счастье заключается в чисто материальных и земных благах.
Особенно любопытной подробностью этого изобилия является дерево пряностей:
У корней — имбиря запах летучий, Ростки — из валерьяны пахучей, Мускатный отборный орех — его цвет, Ствол корой из корицы одет, Плоды — ароматные гроздья гвоздики.Тут вовсе не пустая прихоть. Пряности ценились очень дорого в средние века и даже в последующее время, так как пища в Европе была очень однообразной и невкусной, особенно зимой. Из-за трудностей торговли с Востоком пряности были чуть ли не предметом роскоши, доступным лишь богатым людям. Поэтому наличие обильного и доступного запаса пряностей тут же, под рукой, мерещилось также как нечто весьма желательное в стране всеобщего благополучия.
Это изобилие пряностей и наличие четыре х родников с «траяклем, гальбаном, бальзамом и глинтвейном» роднит Кокейн с другим мифологическим мотивом, а именно с Родником Юности или Жизни, бьющим в стольких земных раях на Западе и на Востоке, родником, о котором сэр Джон Мэндевиль писал следующее:
«А возле этого города есть гора, которую люди называют Поломб Коломбо [5] , и от нее город получил свое имя. А у подножия той самой горы есть порядочный и прозрачный родник, и у него вполне хороший и сладкий вкус, а пахнет он на манер всяких сортов пряностей, а также через каждый час дня он меняет по-новому свой вкус; и кто попьет днем из этого родника, тот исцеляется от любой болезни, которой он страдает. Я иногда пил из него и чувствовал, что мне становится лучше; некоторые называют его Родником Юности, так как те, кто пьет из него, выглядят вечно молодыми и живут без тяжких болезней. Говорят, что этот родник течет из земного рая, поскольку он столь благотворен; и в этой стране растет имбирь, и приезжает туда много хороших купцов за пряностями».
5
Названия средневековых медикаментов. — Прим. ред.
Кокейн не только страна изобилия, но и такая страна, где этим изобилием можно пользоваться без затраты усилий. Именно эта черта, вероятно, больше, чем все остальные, возмущала моралистов и явилась причиной той дурной славы, которой пользуется теперь страна Кокейн. Однако совершенно очевидно, что в мире, где непрестанный и почти невознаграждаемый труд был уделом подавляющего большинства людей, Утопия, не сулившая им отдыха и праздности, страдала бы существенным недостатком. Следует отметить, что в «Стране Кокейн» праздность ее обитателей подчеркивается все же меньше, чем в других изображениях Утопии, например в трактовке Брейгеля или в современной нам «Леденцовой горе». Жареные жаворонки, правда, сами влетают в рот в Кокейне, но в поэме подчеркивается главным образом то, что еду и питье можно получить без «забот, труда и тревог», то есть без той тяжелой работы и тех мучений, какие обычно заполняли жизнь средневекового серва.
Конечно, в стране Кокейн царят не только обжорство и праздность; есть в ней и многое другое, значительно более важное. С точки зрения морали, весьма важной, особенно подчеркиваемой чертой этого произведения является то, что в нем Кокейн изображается прежде всего как страна мира, счастья и социальной справедливости.
День постоянно, нет места ночам, Ссор и споров не ту, поверьте! Живут без конца, не зная смерти. В одежде и пище нет нехватки, У мужа с женой не бывает схватки… Все вместе у всех — у юнцов, стариков, У кротких, у смелых, худых, толстяков.Наличие этого общественного идеала и чувства товарищества поднимает Кокейн над царством нелепой выдумки и гротеска, и благодаря ему это произведение входит в число тех редких, но весьма типичных народных творений, в которых возвышенное и гротескное, соединившись, дают правдивое и живое отражение образа мыслей простого человека. В этом случае, как, впрочем, и в других, классовый дух хотя и не проявляется открыто, но являет как бы подкладку всей поэмы. Этот классовый дух более ярко проявляется в заключительных строках поэмы, иронических и представляющих для нас значительный интерес:
В эту страну, чтобы путь найти, Епитимью сперва надо пройти. Надо сначала целых семь лет В навозе свином просидеть, По шею в него погрузиться — Тогда сможешь там очутиться. Милостивые, добрые лорды, Если откажетесь гордо Эту епитимью стерпеть, Никогда вам тогда не суметь Из этого света уйти туда И остаться там навсегда. Молитесь, чтобы вам помог Туда попасть милосердный бог!