Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ»
Шрифт:
Ханна Арендт
ПРАГМАТИЗМ — И ДОВЕДЕНИЕ ДО АБСУРДА ВСЛЕДСТВИЕ БЕЗУСЛОВНОГО ПОДЧИНЕНИЯ ФЮРЕРУ
«Миротворцы», властители Британской империи, готовы были уступить Гитлеру, чтобы укрепить свою империю. Однако если растущая слабость британского империализма приписывалась смягчению свойственной ему прежде безжалостности, то империя Гитлера оказалась слишком безжалостной — себе же во вред. Даже империалисты конца викторианской эпохи осознавали, что, «хотя низшие расы должны страдать в борьбе за жизнь, цивилизованные расы не могут позволить себе стереть их (выполняющих столь много необходимых функций) с лица земли». [1441] Такой прагматизм был совершенно чужд Гитлеру, когда дело касалось Расы.
1441
1066a. M. Domarus, Hitlers Reden und Proklamationen 1932–1945 (Munchen, 1965), Bd. II, Teil II, S. 1658; Rauschning, Gesprache mit Hitler, S. 117; Раушнинг. С. 102.
Чему Гитлер не уделял ни малейшего внимания — так это вопросу, который в отношении «Индии» Третьего рейха, «восточного
1442
1067. Hannah Arendt, Elemente und Ursprunge totaler Herrschaft (1955), S. 720; Schreiben des Rustungsinspektors-Ukraine, Generalleutnant Hans Leykauf, vom 2. Dezember 1941 an das Hauptwehrwirtschafts- und Rustungsamt im OKW sowie geheime Aufzeichnung vom 25. Oktober 1942 des Otto Brautigam vom Ostministerium: Klee & Dressen, Gott mit uns, S. 200, 202.
Напротив, именно прагматическо-утилитаристской традиции Англии учитывать границы, в которых можно практиковать расизм и игнорировать право народов, в конечном счете соответствовали следующие выводы Трейчке: «За этим соображением стоят очень реальные чувства взаимозависимости, а не человеколюбия… Вновь и вновь приходишь к выводу, что в своих же интересах власть должна прибегать к гуманным мерам» — прагматическим соображениям, удерживавшим правителей тех мест, откуда происходит идеология расового господства, от образа действий в стиле Адольфа Эйхмана. Так, в одном американском художественном фильме об Эйхмане последний, отдав приказ о геноциде, спрашивает: вопросы есть? В ответ один из его людей (исключительно по-деловому) осведомляется: «А что, если враги то же самое сделают с нами?» Прагматическое и решающее соображение, благодаря которому человечество — начиная с каменного века — постепенно избежало риска взаимного истребления.
Решимость Гитлера проводить геноцид и таким образом подвергнуть немецкую нацию такому риску явилась результатом его веры в миф, в «вагнеровский апокалипсис», в «сумерки богов», а не просто в выживание сильнейших.
Провозглашение права сильнейшего «железным законом бытия», принцип, в соответствии с которым слабейшие по сути не имеют природного права на жизнь, порождает беспредельный риск. Ведь ни одна, абсолютно никакая человеческая власть, в том числе и власть Адольфа Гитлера (первоначальный вариант его «Mein Kampf» делал «германского» фюрера и его жизнь гарантом успеха его политики), в конечном счете не может гарантировать, что она действительно останется сильнейшей. А значит, мнимое «право сильного» слишком легко может оказаться иллюзией более слабого. Если же люди, настаивающие на праве сильного, в реальности оказываются слабее противника, — наступает «случай риска», известный случай, когда те, кто во главе со своим фюрером перед лицом всего человечества громогласно взывали к праву сильного, сами становятся жертвами этого же принципа (а некоторым из них и по сей день не надоело жалеть себя за эту свою травму). В конечном счете именно из-за такого риска — который никогда нельзя исключить полностью — родина социал-дарвинизма не провозглашала тот принцип, что «ни один народ на этой земле не имеет и квадратного километрa… по высшему праву» в качестве категорического принципа межгосударственных отношений в мировой политике. «Таким образом… землю дает только право победоносного меча». [1443] Ведь при такой установке можно потерять всякое право на родную землю. (А если заявить на нее какие-либо притязания, то в ответ тебе логично укажут на «право» сильного.) Права на родину лишает (как заявляет, в частности, Манфред Рёдер) вовсе не абсурдная легенда о коллективной вине (за которой на самом деле прячутся настоящие виновники — отдельные лица), а реальный коллективный риск — риск потери своей земли при неудачной попытке присвоить чужую. В конечном счете ради ограничения такого риска страна инициаторов социал-дарвинистского учения, не объявляя об этом громогласно, в своих претензиях на гегемонию не провозглашала данную доктрину в качестве решающего принципа.
1443
1068. Heinrich Treitschke, Politik. Vorlesungen, S. 546, 573; Adolf Hitler, Mein Kampf (Munchen, 1933), S. 740, 741.
(Став приоритетным в плане ограничения силы как права, прагматизм оказался отправной точкой и в плане допущения превалирования силы над правом. Именно прагматические соображения определяли, что следует делать, а что не следует. Так, будучи либералом, Гладстон осуждал британское завоевание Бирмы (1885/1886), но когда он стал прагматичным премьер-министром (1892–1894), ему даже в голову не приходило пересмотреть британскую аннексию. Полвека спустя Клемент Эттли именно с точки зрения морали неустанно порицал кровавый режим Франко в Испании, подавлявший большинство (при решающей военной поддержке Гитлера и Муссолини в 1936–1939 гг.), заявляя, что британские лейбористы никогда не отступятся от республиканской Испании. И все же именно Клемент Эттли, став в 1945 г. лейбористским премьер-министром, решающим образом способствовал укреплению диктаторского режима Франко в Испании, отдав предпочтение прагматизму «холодной войны» перед моралью демократии…)
Именно как прагматикам английским «властелинам» иногда казалось, что и христианство мешает сохранению их господства. В качестве трансцендентального стража порядка оно представлялось необязательным и к тому же позволяло делать анархистские, подрывные выводы, удобные прежде всего для париев. К тому же христианские миссионеры мешали осуществлять британскую власть в Индии. Гуманизм также мешал осуществлять британскую власть — ведь «это человеколюбие… идет рука об руку с неким родом религии, которая многим противна… их привлекают слезы и смертное борение в Гефсиманском саду… и кровь — прежде всего кровь, пролитая на Голгофе». [1444]
1444
1068a. Carthill, \erlorene herrschaft (1924), s. 101, 115f, 85ff.
И все-таки Англия… не великая держава зла… От этого ее спасают… религиозные влияния…
Вильгельм Дибелиус
Они не отрицали существования души, но знали, что ее следует удерживать на подобающем ей месте.
Ричард Саймондз [1445]
Одна из спасительных черт британского империализма XX века — сравнительно высокий уровень моральной ответственности.
Алан Кернс
ТЕИСТИЧЕСКОЕ САМООГРАНИЧЕНИЕ — И ОТСУТСТВИЕ ПРЕДЕЛОВ ДЛЯ «СВЕРХЧЕЛОВЕКОВ»
Однако именно такая реакция имперско-британских «властелинов» на якобы «подрывное» влияние христианства показывает, что оно оказало-таки смягчающее воздействие на империализм. Принадлежность к британской нации давала право властвовать, которое, в свою очередь, было связано с моральным рвением. Имперское властвование должно было заключать в себе моральную силу. «Имперское право Киплинга было сродни божественному праву». [1446] Однако под ним подразумевалось не только право силы. «Даже в XIX веке гуманизм и протестантизм… наложили на имперскую власть <своего рода> внешние ограничения», хотя и на «евангелический лад»: власть узаконивалась чистотой намерений властьимущих. К 1864 г. сформировалась следующая идея: «править следует, испытывая как можно меньше угрызений совести, словно мы ангелы, призванные для выполнения этой задачи». Ангелы — несмотря на то, что как раз в этот период в Англии христианским представлениям о братстве стали предпочитать идеи о первенстве англосаксонской расы. Мысль о том, что использование силы должно ограничиваться внутренними нравственными принципами, возникла под влиянием церковных диссидентов. [1447] Даже большинству евангелических и англиканских миссионеров, обучавшихся в Оксфорде, приписывалась «идея о том, что расовые предрассудки являются одним из самых страшных грехов, а также смелость высказать эту идею». [1448] Евангелическая набожность утверждала и следующее: «высокомерие, несправедливость, бессердечие и несоблюдение долга среди людей, облеченных высшей властью, являются нарушением Божественной воли… за это последует возмездие». [1449]
1446
1068c. Alain Cairn, Prelude to Imperialism. British reactions to Central African society 1840–1890 (London, 1965), p. 238; MacDonald, Language of Empire, p. 153f; Rutherford, Forever England (London, 1997), p. 15.
1447
1068d. Alain Cairn, pp. 35, 93, 237; K. Tidrick, Empire and the English Character, p. 7; Spectator, 15. October, 1864, p. 1179, quoted in Ch. Bolt, Victorian Attitudes to Race, p. 216.
1448
1068e. R. Symonds, Oxford and Empire, p. 226.
1449
1068f. Lord Olivier, The Myth of Governor Eyre (London, 1933), I, p. 115; Peter Marsh, The Conscience of the Victorian State (Syracuse, 1979), pp. 96, 126.
В таком же духе высказывался и Гладстон, величайший государственный деятель британского либерализма, премьер-министр в 1868–1874 гг., 1880–1885 гг., 1892–1894 гг.: «Великий долг правительства — не допустить победы идей о превосходстве над остальным человечеством, не поощрять зловещий дух господствования, а действовать на основании… принципов братства и равенства наций». Гладстон также предупреждал: «Настанет день… когда народ Англии осознает, что национальная несправедливость есть вернейший путь к падению нации». [1450] Не случайно королева Виктория испытывала неприязнь к Гладстону, отдавая предпочтение расистскому империализму Дизраэли с его враждебностью к демократии и антипарламентаризмом. А лорда Альфреда Милнера сильно раздражала книга «Холопы Британии» Фрэнка Уэстона, ставшего в 1908 г. епископом Занзибара.
1450
1068g. R. Symonds, Oxford and the Empire, pp. 214, 217, 218.
Уэстон (1871–1924) утверждал, что «расовое сознание, столь характерное для англичан» препятствует выполнению христианской миссии. В частности, он разоблачал жестокое отношение британской колониальной армии к африканским носильщикам. Международный совет миссий также пробовал протестовать (из Лондона) против принуждения африканцев к непосильному труду. В 1924 г. Олдхэм опубликовал свою книгу «Христианство и расовая проблема», разоблачавшую экономические интересы британских колонистов. В том же году пресвитерианский священник А. Фразер (член Международного совета миссий из Уганды) произнес в Вестминстерском аббатстве проповедь под названием «Война между Христом и Мамоной в нашей великой империи». В ответ на подобную критику Законодательная палата расистской британской Кении приняла решение о самороспуске, выказав тем самым свое возмущение происходящим. В 1939 г. в своей проповеди в Оксфорде Фразер заявил: «В Восточной Африке африканец имеет не больше прав, чем еврей в Берлине <еще до начала нацистского геноцида>». [1451]
1451
1068h. W E. F. Ward, Fraser of Trinity and Achimata (Accra, 1965), p. 146 cited by Symonds.