Английский язык с Р.Л.Стивенсоном. Остров сокровищ (ASCII-IPA)

Еремин Андрей

My father was always saying the inn would be ruined (мой отец всегда говорил, /что/ трактир разорится), for people would soon cease coming there (так как люди скоро перестанут приходить туда) to be tyrannized over and put down (чтобы быть = из-за опасности быть деспотически подавленными и униженными), and sent shivering to their beds (идти, дрожа, спать = домой: «и быть отправленными, дрожащими, в свои постели»; to send — посылать, отправлять); but I really believe his presence did us good (но я действительно думал, /что/ его присутствие помогало нам). People were frightened at the time (люди были напуганы в то время), but on looking back they rather liked it (но, обернувшись = вспомнив, им скорее нравилось это); it was a fine excitement in a quiet country life (это

было прекрасное волнение в тихой деревенской жизни); and there was even a party of the younger me (была даже группа /людей/ моложе меня) who pretended to admire him (которые делали вид, что восхищаются им), calling him a “true sea-dog,” (называя его «настоящим морским волком») and a “real old salt,” (настоящим бывалым /просоленным/ моряком: «настоящей старой солью») and suchlike names (и /другими/ подобными именами), and saying there was the sort of man that made England terrible at sea (говоря, /что/ там был тип человека, который сделал Англию страшной на море = благодаря таким людям Англия стала грозою морей).

sease [sJs] tyrannized [`tIrqnaIzd] excitement [Ik`saItmqnt] admire [qd`maIq]

My father was always saying the inn would be ruined, for people would soon cease coming there to be tyrannized over and put down, and sent shivering to their beds; but I really believe his presence did us good. People were frightened at the time, but on looking back they rather liked it; it was a fine excitement in a quiet country life; and there was even a party of the younger me who pretended to admire him, calling him a “true sea-dog,” and a “real old salt,” and suchlike names, and saying there was the sort of man that made England terrible at sea.

In one way (с одной стороны), indeed, he bade fair to ruin us (действительно, он, казалось, мог разорить нас; to bid fair — сулить, казаться вероятным; to bid — просить; предлагать /цену/; выражать ритуальные пожелания при встрече, прощании и т. п.; fair — честно, откровенно); for he kept on staying week after week (так как продолжал оставаться неделю за неделей), and at last month after month (наконец месяц за месяцем) so that all the money had been long exhausted (так что все деньги были давно исчерпаны = истрачены), and still (и все же) my father never plucked up the heart to insist on having more (мой отец никогда не собирался с духом, чтобы настаивать на имении еще = потребовать еще; heart — сердце, мужество). If ever he mentioned it (если когда-нибудь он /и/ упоминал об этом), the captain blew through his nose so loudly (/то/ капитан дул через нос = сопел так громко), that you might say he roared (что вы могли бы сказать, он рычит), and stared my poor father out of the room (грозно смотрел на моего бедного отца, что тот вылетал из комнаты; to stare — уставиться). I have seen him wringing his hand after such a rebuff (я видел его скручивающим = как он ломал себе руку /отчаянно/ после подобного отказа), and I am sure the annoyance and the terror he lived in (и я уверен, /что/ раздражение и ужас, /в которых/ он жил) must have greatly hastened his early and unhappy death (должны были весьма ускорить = наверняка значительно ускорили его раннюю и горестную кончину).

exhausted [Ig`zLstId] mentioned [`menSnd] wringing [`rININ] annoyance [q`nOIqns]

In one way, indeed, he bade fair to ruin us; for he kept on staying week after week, and at last month after month so that all the money had been long exhausted, and still my father never plucked up the heart to insist on having more. If ever he mentioned it, the captain blew through his nose so loudly, that you might say he roared, and stared my poor father out of the room. I have seen him wringing his hand after such a rebuff, and I am sure the annoyance and the terror he lived in must have greatly hastened his early and unhappy death.

All the time he lived with us (за все то время, /которое/ он жил с нами) the captain made no change whatever in his dress (капитан не сделал никакого изменения совсем в одежде = не сделал какого-либо) but to buy some stockings from hawker (кроме как купил несколько пар чулок у разносчика). One of the cocks of his hat having fallen down (один из краев его шляпы обвис; to fall down — падать; /мягкие шляпы носились с одной или более сторонами, поднятыми и прикрепленными к макушке,

эти поднятые края назывались ‘cocks’/), he let it hang from that day forth (он оставил его висеть /так/ с этого дня), though it was a great annoyance when it blew (хотя это было большим неудобством при ветре: «когда это дуло»). I remember the appearance of his coat (помню наружность его кафтана), which he patched himself upstairs in his room (который он латал сам наверху в своей комнате), and which, before the end (и который, в конце концов: «перед концом»), was nothing but patches (был ничем, кроме заплаток = превратился в лохмотья).

He never wrote or received a letter (он никогда не писал или получал = и не получал письма), and he never spoke with any but the neighbours (не говорил ни с кем, кроме соседей), and with these, for the most part (/да/ и с теми, большей частью), only when drunk on rum (только когда напивался рому). The great sea-chest none of us had ever seen open (большой морской сундук никто из нас никогда не видел открытым).

change [CeInG] hawker [`hLkq] patches [`pxCIz] received [rI`sJvd]

All the time he lived with us the captain made no change whatever in his dress but to buy some stockings from hawker. One of the cocks of his hat having fallen down, he let it hang from that day forth, though it was a great annoyance when it blew. I remember the appearance of his coat, which he patched himself upstairs in his room, and which, before the end, was nothing but patches.

He never wrote or received a letter, and he never spoke with any but the neighbours, and with these, for the most part, only when drunk on rum. The great sea-chest none of us had ever seen open.

He was only once crossed (ему лишь однажды перечили; to cross — препятствовать, противоречить), and that was towards the end (это было относительно /ближе/ к концу), when my poor father was far gone in a decline that took him off (когда мой бедный отец был в последней стадии /изнурительной/ болезни, которая забрала его = убила; decline — упадок). Dr Livesey came late one afternoon to see the patient (доктор Ливси пришел однажды поздно днем = в конце дня осмотреть пациента), took a bit of dinner from my mother (принял немного обеда, которым угостила его моя мать: «от моей матери» = наскоро пообедал), and went into the parlour to smoke a pipe (и вошел в общую комнату выкурить трубку) until his horse should come down from the hamlet (/ожидая/, когда его лошадь приведут из деревушки), for we had no stabling at the old “Benbow (потому что у нас не было конюшни в старом /трактире/ «Бенбоу»).”

towards [tq`wLdz] decline [dI`klaIn] horse [hLs] stabling [`steIblIN]

I followed him in (я вошел вслед за ним), and I remember observing the contrast the neat, bright doctor (помню наблюдение контраста /между/ опрятным веселым доктором), with his powder as white as snow (с париком, белым словно снег; powder — пудра, порошок), and his bright, black eyes and pleasant manners (его яркими черными глазами и приятными манерами), made with the coltish country folk (/сделанный с/ = и шумными сельскими жителями), and above all (прежде всего), with that filthy, heavy, bleared scarecrow of a pirate of ours (/по сравнению/ с грязным, грузным, пьяным: «затуманенным» пугалом, нашим пиратом; сравните: an unshaven, bleary-eyed man — небритый мужчина с затуманенным взором), sitting, far gone in rum (который сидел, сильно пьяный от рома: «далеко зашедший в роме»), with his arms on the table (с руками = локтями на столе). Suddenly he (вдруг он) — the captain (капитан), that is — began to pipe up his eternal song (запел свою вечную песню): —

“Fifteen men on the dead man’s chest (пятнадцать человек на сундук мертвеца) Yo-ho-ho, and a bottle of rum (йо-хо-хо, и бутылка рому)! Drink and the devil had done for the rest (пей, а дьявол покончил с остальным; to have done — покончить, разделаться с чем-то; for the rest — в остальном, что до остального) Yo-ho-ho, and a bottle of rum!”