Английский язык с Р.Л.Стивенсоном. Остров сокровищ
Шрифт:
Yet I felt sure that I could trust him in one point, since in that our interests jumped together, and that was in the disposition of the schooner. We both desired to have she stranded safe enough, in a sheltered place, and so that, when the time came, she could be got off again with as little labour and danger as might be; and until that was done I considered that my life would certainly be spared.
While I was thus turning the business over in my mind, I had not been idle with my body. I had stolen back to the cabin, slipped once more into my shoes and laid my hand at random on a bottle of wine, and now, with this for an excuse, I made my reappearance on the deck.
Hands lay as I had left him, all fallen together in a bundle (Хендс лежал /в том же положении/, как я его и оставил, словно тюк; to fall — падать, оседать, сникнуть; bundle — узел, связка, пучок), and with his eyelids lowered (с опущенными веками = прищурив глаза), as though he were too weak to bear the light (как будто он был слишком слаб, чтобы выносить /яркий/ свет). He looked up, however, at my coming, knocked the neck off the bottle (он поднял глаза, однако, при моем приходе, отбил горлышко бутылки), like a man who had done the same thing often (как человек, который делал эту вещь часто), and took a good swig, with his favourite toast of “Here’s luck! (и сделал большой глоток со своим любимым тостом «За удачу!»).” Then he lay quiet for a little (затем он лежал тихо короткое время), and then, pulling out a stick of tobacco, begged me to cut him a quid (а потом, вытаскивая /из кармана/ плитку табаку, попросил меня отрезать кусочек; stick — палка, колышек, брусок; quid — кусок прессованного табака для жевания).
“Cut me a junk o’ that (отрежь-ка мне кусок этого /табаку/; junk — барахло, старье, кусок, обломки),” says he, “for I haven’t no knife, and hardly strength enough, so be as I had (так как у меня нет ножа и едва ли есть достаточно сил, как раньше). Ah, Jim, Jim, I reckon I’ve missed stays (ах, Джим, Джим, думаю, я упустил опоры = совсем развалился)! Cut me a quid, as ’ll likely be the last, lad (отрежь кусочек, который, наверно, будет /для меня/ последним, парень); for I’m for my long home, and no mistake (ибо я /иду/ к своему далекому дому = скоро отправлюсь на тот свет, это точно; mistake — ошибка, заблуждение).”
“Well (ладно),” said I, “I’ll cut you some tobacco (я отрежу вам табаку); but if I was you and thought myself so badly (но если бы я был вами = на вашем месте, чувствуя себя так плохо), I would go to my prayers, like a Christian man (я бы помолился, как /подобает/ христианину; to go to — обратиться, прибегнуть к помощи; prayer — молитва).”
еyelids [`aɪlɪdz] favourite [`feɪvərɪt] quid [kwɪd] junk [ʤʌŋk] prayer [preə]
Hands lay as I had left him, all fallen together in a bundle, and with his eyelids lowered, as though he were too weak to bear the light. He looked up, however, at my coming, knocked the neck off the bottle, like a man who had done the same thing often, and took a good swig, with his favourite toast of “Here’s luck!” Then he lay quiet for a little, and then, pulling out a stick of tobacco, begged me to cut him a quid.
“Cut me a junk o’ that,” says he, “for I haven’t no knife, and hardly strength enough, so be as I had. Ah, Jim, Jim, I reckon I’ve missed stays! Cut me a quid, as ’ll likely be the last, lad; for I’m for my long home, and no mistake.”
“Well,” said I, “I’ll cut you some tobacco; but if I was you and thought myself so badly, I would go to my prayers, like a Christian man.”
“Why (зачем)?” said he. “Now, you tell me why (скажи мне, зачем).”
“Why (зачем)?” I cried (воскликнул я). “You were asking me just now about the dead (вы только что спрашивали меня о мертвых). You’ve broken your trust (вы разрушили = изменили своему долгу); you’ve lived in sin and lies and blood (вы жили /всю жизнь/ в грехе, во лжи и крови); there’s a man you killed lying at your feet this moment (человек, которого вы убили, лежит у ваших ног сейчас); and you ask me why (и вы спрашиваете зачем)! For God’s mercy, Mr. Hands, that’s why (ради милосердия Господа, мистер Хендс, вот зачем).”
I spoke with a little heat (я говорил с небольшим/некоторым жаром = раздражением), thinking of the bloody dirk he had hidden in his pocket (думая о кровавом кинжале, который он спрятал в карман), and designed, in his ill thoughts, to end me with (и /о том, что он/ задумал, в своих дурных мыслях, покончить со мной). He, for his part, took a great draught of the wine (он, в свою очередь, сделал большой глоток вина), and spoke with the most unusual solemnity (и заговорил с необычайной: «с крайне необычной» торжественностью; usual — обычный).
trust [trʌst] mercy [`mə:sɪ] designed [dɪ`zaɪnd] draught [drɑ:ft] solemnity [sə`lemnɪtɪ]
“Why?” said he. “Now, you tell me why.”
“Why?” I cried. “You were asking me just now about the dead. You’ve broken your trust; you’ve lived in sin and lies and blood; there’s a man you killed lying at your feet this moment; and you ask me why! For God’s mercy, Mr. Hands, that’s why.”
I spoke with a little heat, thinking of the bloody dirk he had hidden in his pocket, and designed, in his ill thoughts, to end me with. He, for his part, took a great draught of the wine, and spoke with the most unusual solemnity.
“For thirty years (тридцать лет),” he said, “I’ve sailed the seas (я плавал по морям), and seen good and bad, better and worse, fair weather and foul (хорошее и плохое, лучшее и худшее, хорошую погоду и шторм; foul — нечистый, мерзкий, отвратительный; бурный, ветреный, неспокойный /о море, погоде/), provisions running out, knives going, and what not (/как/ съестные припасы кончались = голод и ножи шли /в дело/ = поножовщину, и чего только еще /не видел/). Well, now I tell you, I never seen good come o’ goodness yet (а теперь я скажу тебе: я никогда еще не видел какой-нибудь пользы от добродетели). Him as strikes first is my fancy (тот, кто первым ударит — молодец, по-моему; fancy — воображение, причуда; любимая тема, вкус); dead men don’t bite (мертвые не кусаются); them’s my views — amen, so be it (вот мое мнение = вера — аминь, да будет так). And now, you look here (а теперь, послушай),” he added, suddenly changing his tone (добавил он, внезапно изменяя интонацию), “we’ve had about enough of this foolery (хватит болтать чепуху: «у нас было достаточно этого дурачества»). The tide’s made good enough by now (прилив поднялся довольно высоко к этому времени; to make good — добиться, делать успехи; исправлять, возмещать). You just take my orders, Cap’n Hawkins (слушай = исполняй мои приказания, капитан Хокинс), and we’ll sail slap in and be done with it (и мы заплывем прямо /в бухту/ и покончим с этим = и дело с концом; slap — сильный удар, шлепок /обычно ладонью руки/; вдруг, внезапно; быстро).”
All told, we had scarce two miles to run (в общем и целом, нам предстояло пройти не больше двух миль); but the navigation was delicate (но плавание было затруднительное; delicate — утонченный, деликатный, острый), the entrance to this northern anchorage was not only narrow and shoal, but lay east and west (вход в северную стоянку был не только узким и мелководным, но и лежал к востоку и западу = был очень извилистым; shoal — мелководье, отмель), so that the schooner must be nicely handled to be got in (так что шхуна должна была быть безупречно управляема, чтобы попасть туда). I think I was a good, prompt subaltern (думаю, я был хорошим, исполнительным подчиненным; prompt — проворный, скорый, оперативный), and I am very sure that Hands was an excellent pilot (и уверен, что Хендс был превосходным лоцманом); for we went about and about, and dodged in, shaving the banks (потому что мы ходили туда-сюда = лавировали, избегали /мелей/, почти задевая: «брея» берега), with a certainty and a neatness that were a pleasure to behold (с /такой/ уверенностью и аккуратностью, что были удовольствием = любо было на нас посмотреть).