Англо-Бурская война (1899–1902)
Шрифт:
Одновременно с нападением на Сизарс-Кэмп – или даже чуть раньше – буры скрытно и решительно пошли в такую же атаку на западной оконечности позиции, называемой Вэггон-Хилл. Босые буры, стреляя, внезапно обрушились на маленький гарнизон, состоявший из частей Имперского полка легкой кавалерии и инженерного полка. Матиас из Имперского полка, Дигби-Джоунс и Деннис из саперов продемонстрировали ту самую «ночную отвагу», которую Наполеон ставил выше всех остальных ее воинских видов. Несмотря на неожиданность нападения, они и их люди не растерялись и отчаянно вступили в упорную борьбу в непосредственном соприкосновении с противником. Погибли семнадцать из тридцати саперов и больше половины маленького отряда волонтеров. Эта часть позиции была слабо укреплена, и поражает, что столь опытный и здравомыслящий солдат, как Ян Гамильтон, оставил ее в подобном виде. Оборона не имела заметного преимущества перед атакующими: ни траншеи, ни сангара, ни проволочного заграждения, а в живой силе они значительно уступали. На холме оказались две роты 60-го пехотного полка и небольшая часть из вездесущего Гордонского полка, они бросились на помощь, но не смогли остановить натиск. Из тридцати трех гордонцев под командованием лейтенанта Макнаугтена тридцать получили ранения[ 40 ]. Когда наши люди отступили под прикрытие северного склона, к ним присоединилось еще сто пятьдесят гордонцев под командованием решительного Миллер-Уоллнатта, человека, скроенного по подобию неистового викинга-берсеркера. К ним на усиление подошли также две сотни человек из Имперского полка легкой кавалерии, горевшие желанием поддержать своих товарищей. С ними пришел еще полубатальон Пехотного полка. На рассвете ситуация на Вэггон-Хилле и Сизарс-Кэмпе была практически идентичной. И там, и тут атакующие захватили одну сторону, но были остановлены обороняющимися на другой, а британские орудия обстреливали дальний склон поверх голов собственной пехоты.
40
Гордонцы и саперы были на Вэггон-Хилле в то утро, чтобы сопровождать одно из 120-миллиметровых орудий Лэмбтона, которое должно было быть установлено на холме. При орудии находилось десять моряков, трое из них погибли во время сражения.
Однако именно на Вэггон-Хилле усилия буров были особенно энергичными, а наше сопротивление особенно отчаянным. Там шел в атаку доблестный Де Вильерс, а защитников поднимал в новые броски на противника Ян Гамильтон. Буры бились с исключительной решимостью, снизу к ним постоянно подходили новые силы. Кто был свидетелем этого гомеровского противостояния, уже никогда не будет подвергать сомнению неустрашимость наших противников. Обе стороны сражались не на жизнь, а на смерть. Погиб Эдвардс из полка легкой кавалерии. Необыкновенная схватка между группами буров и британцев произошла на орудийной площадке, стреляли практически в упор. Де Вильерс из Свободного Государства застрелил Миллер-Уоллната, Ян Гамильтон выстрелил в Де Вильерса и промахнулся. Пуля молодого Альбрехта из полка легкой кавалерии достала Де Вильерса. Бур по имени Джаегер убил Альбрехта. Дигби-Джоунс из инженерного полка застрелил Джаегера. И через несколько минут отважный юноша, уже завоевавший славу, достойную бывалого солдата, сам получил смертельную рану, а рядом с ним упал Деннис, его товарищ по оружию и доблести.
Наши времена не знают лучшей схватки, чем на Вэггон-Хилле в то январское утро, и лучших бойцов, чем кавалеристы Имперского полка, которые держали центр обороны. Здесь, как и в Эландслаагте, они доказали, что достойны стоять в ряду лучших полков британской армии.
Весь долгий день сражение шло по верху гряды, смещаясь немного то в одну, то в другую сторону, но не завершаясь ни отражением атакующих, ни отступлением защитников. Воюющие стороны настолько сблизились, что раненые то и дело становились опорой для винтовок противников. Один несчастный солдат в подобном положении получил еще шесть пуль от своих товарищей, которые пытались достать находившегося за ним меткого стрелка. В четыре часа незаметно для сражавшихся набежавшие тучи разразились страшной грозой с яркими молниями и проливным дождем. Любопытно, что о британской победе при Эландслаагте тоже возвестила гроза. На простреливаемом пулями холме длинные ряды воюющих людей обращали на стихию не больше внимания, чем это делали бы два бульдога, вцепившиеся друг другу в глотки. Вверх по скользкому склону, покрытому грязью и кровью, поднимались резервы буров, а по северной стороне подошло наше подкрепление – Девонский полк, истинные представители этого мужественного графства. Под блистательным командованием Парка, своего отважного полковника, Девонцы смяли буров, и пехотный, Гордонский полки и полк легкой кавалерии присоединились к стремительной атаке, которая очистила гряду.
Но это был не еще конец. Буры пошли на это рискованное предприятие и теперь должны были заплатить по счетам. Они начали быстро спускаться, припадая к земле, но ручьи позади них превратились в бурлящие потоки; если бур на мгновение замирал на краю, его настигал безжалостный град пуль. Многих унесло в ущелья и в реку Клип, и они уже больше никогда не числились в списках своих частей. Большинство же буров прорвались, нашли в укрытии своих лошадей и ускакали по большой равнине Бульвана.
Победные крики девонцев, выметавших буров с гряды, вдохновили усталых солдат на Сизарс-Кэмп на такую же атаку. Манчестерцы, гордонцы и части пехотного полка при огневой поддержке двух батарей очистили так долго остававшуюся спорной позицию. Мокрые, замерзшие, не имевшие во рту ни единой крошки в течение двадцати шести часов, грязные Томми, размахивая руками и пронзительно крича, стояли посреди множества мертвых и умирающих.
Положение оставалось исключительно опасным. Если бы гряду не удержали, город, неизбежно, тоже не устоял бы, и история, по всей вероятности, пошла бы совсем иначе. В прежние дни строгой дисциплины строя, как при Маджубе, нас, скорее всего, за час вытеснили бы с позиции. Но теперь хитроумный человек за камнем обнаружил перед собой такого же хитроумного человека. Наш солдат в конце концов овладел некоторыми навыками охотника. Он маскировался, он выслеживал свою цель, он перестал выставлять напоказ свои знаки отличия, он отказался от традиций своего предка с косичкой, сложившихся в восемнадцатом столетии, и побил буров так, как этого еще не делал никто и никогда. Дай Бог, чтобы этого не повторялось: 80 тел мы возвратили им только с гряды, а склоны, ущелья и река имели свои отдельные истории. По самым минимальным оценкам буры потеряли не менее трехсот человек убитыми и ранеными, а многие называют и гораздо большую цифру. Наши потери тоже были значительными, и пропорция убитых к раненым – необычно высока, вследствие того, что ранения по большей части, естественно, были в голову. Убитыми мы потеряли 13 офицеров и 135 рядовых, ранеными – 28 офицеров и 244 рядовых, всего 420 человек. Лорд Ава, славный сын славного отца, горячий Дик-Ганингэм, доблестный Миллер-Уоллнатт, храбрецы саперы Дигби-Джоунс и Деннис, Адамс и Пекмэн из полка легкой кавалерии, рыцарственный Лафон – нам приходится скорбеть не только о количестве, но и о значимости потерь. Печальный анализ официальных списков потерь показывает, что честью исхода дня мы обязаны Имперскому полку легкой кавалерии (погибло десять офицеров, и полком командовал молодой капитан), Манчестерскому, Гордонскому, Девонскому полкам и 2-й пехотной бригаде.
За эти два дня по другим точкам британской позиции было нанесено два удара: один по Обзервейшн-Хиллу на севере, другой – по Хелпмакаару на востоке. На севере атака не была настойчивой и совершенно очевидно являлась отвлекающим маневром, а вот на востоке буры не оставляли своих попыток, пока не выбыли из строя их командир Шутте и сорок-пятьдесят бойцов. И там, и тут неприятель столкнулся с такой же неплотной, но непреодолимой линией стрелков и одинаково энергичными артиллерийскими батареями.
По всей Империи за ходом этой ожесточенной борьбы следили с самым напряженным волнением и тем мучительным чувством, какое возникает от невозможности помочь. Гелиограммой к Буллеру и в самые дальние уголки этого огромного тела, чьими нервами стали телеграфные провода, пришло известие о наступлении неприятеля. Потом, через несколько часов, сообщили – «везде отбили, но бой продолжается». Затем – «наступление продолжается. С юга к противнику подходит подкрепление». Потом – «наступление возобновилось. Положение тяжелое». До конца дня новых известий не поступало, и Империю охватили мрачные мысли. Наиболее сдержанные и хорошо информированные лондонские газеты допустили на свои страницы самые худшие прогнозы и самые безрадостные предупреждения. Впервые общественности было сказано, что, возможно, эта кампания нам не под силу. И тут наконец пришло официальное сообщение, что нападение отражено. В далеком Ледисмите усталые солдаты и все в высшей степени преданные офицеры собрались, чтобы поблагодарить Господа за его многочисленные милости, но и в Лондоне сердца тоже были потрясены значением этого перелома, и губы, давно отвыкшие от молитв, произносили священные строки за погибших воинов.
Глава XIV.
Бои у Колесберга
Из четырех действующих британских армий я постарался рассказать о западной, которая наступала в помощь Кимберли, о восточной, которую отбили у Коленсо, и о центральной, остановленной у Стормберга. Осталась одна – вторая центральная армия. Обратимся к ее истории.
Как уже говорилось, после объявления войны прошло долгих три недели, прежде чем войска Оранжевой Республики начали вторжение в Капскую колонию. Если бы не это, в высшей степени благоприятное промедление, основные бои, скорее всего, шли бы не в горах и на холмистой местности Стормберга и Колесберга, а в опасных проходах в долине Гекс, севернее Кейптауна, и армии захватчика удвоились бы за счет их братьев по крови, живущих в Капской колонии. Окончательный результат войны, безусловно, не изменился бы, однако зрелище всей Южной Африки в огне могло вызвать на континенте смятение, которое всегда представляет серьезную опасность.
Вторжение в Капскую колонию проходило в двух направлениях по железным дорогам, соединяющим наши страны: одна пересекает реку Оранжевая в Норвалс-Понте, другая – в Бетули, примерно в шестидесяти пяти километрах восточнее. Наличных британских войск не было (предмет для размышления тем, кто, если таковые остались, полагают, будто британцы вынашивали какие-либо планы против бурских республик), и буры медленно продвигались в южном направлении среди голландского населения, которое колебалось между общностью крови и языка и справедливым, благородным отношением к ним Империи. Многие перешли на сторону захватчиков, и, как все изменники, отличились злобностью и жестоким отношением к своим лояльным соседям. Здесь и там, в городах, удаленных от железной дороги, в Баркли-Исте и Ледигрее, фермеры брали винтовки и патронташи, собирались вместе, повязывали на шляпы оранжевые шарфы и скакали, чтобы присоединиться к нашему врагу. Возможно, эти обособленно живущие невежественные люди не совсем осознавали, что делают. Впоследствии они поняли. В некоторых приграничных районах мятежники составили девяносто процентов голландского населения.
В это время британские командиры прилагали все усилия, чтобы наскрести хотя бы небольшие войска и оказать неприятелю какое-то сопротивление. Для этой цели требовались две небольшие армии: одна, чтобы не допустить наступления через Бетули и Стормберг, другая, чтобы противостоять неприятелю, который, форсировав реку в Норвалс-Понте, занял Колесберг. Первую задачу, как уже показано, решал генерал Гатакр. Вторую поручили генералу Френчу, победителю в сражении при Эландслаагте, вовремя покинувшему Ледисмит на последнем поезде и принявшему на себя эту новую важную задачу. Силы Френча сосредоточились в Арунделе, силы Гатакра – в Стеркстрооме. Именна операциями Френча теперь нам и предстоит заняться.