Англо-Бурская война (1899–1902)
Шрифт:
С момента форсирования Тугелы генерал Буллер потерял две тысячи человек, а его цель оставалась недостигнутой. Рисковать потерей значительной части войск и идти на штурм лежащих впереди холмов или возвращаться за реку и пытаться найти более легкий путь где-нибудь в другом месте? К удивлению и разочарованию как общества, так и армии он выбрал второй вариант и к 27 января беспрепятственно отступил на противоположную сторону Тугелы. Следует признать, что его отход был великолепно организован, а благополучно перевезти солдат, орудия и запасы через широкую реку перед лицом победоносного противника – значит проявить воинское мастерство. Невозмутимый и непреклонный, он своим твердым поведением вернул спокойствие и уверенность раздраженным и разочарованным войскам. Но, безусловно, у многих (здесь и дома) на сердце осталась тяжесть. После двухнедельной кампании, больших потерь и мук как Ледисмит, так и его освободители имели не больше, чем в момент выступления. Буллер все еще удерживал командную высоту Маунт-Элис, но кроме нее нечем было оправдывать такие страшные жертвы и усилия. Снова наступила томительная пауза, в течение которой Ледисмит, удрученный неоправдавшейся надеждой, с половинной нормой конины мрачно ждал следующего движения с юга.
Глава XVI.
Вааль-Кранц
Ни генерал Буллер, ни его войска не потеряли присутствия духа из-за провала их планов и тяжелых потерь, причиной которых стала операция на Спион-Копе. Солдаты ворчали, это верно, и клялись, что, даже если бы даже двум третям из них пришлось сложить головы, они все равно прошли бы сквозь этот лабиринт окаймленных смертью холмов. Нет сомнений, что они смогли бы. Но с самого начала до самого конца их генерал демонстрировал огромное (некоторые считали, чрезмерное) уважение к человеческой жизни и не собирался пробивать дорогу кровью, если появлялся шанс изыскать иные средства. На следующий день после возвращения он изумил и свою армию, и всю Империю объявлением, что нашел ключ к позиции и надеется быть в Ледисмите уже через неделю. Кто-то верил. Кто-то пожимал плечами. Не обращая внимания на друзей и врагов, хладнокровный Буллер продолжал разрабатывать свою новую комбинацию.
В последующие несколько дней подошло пополнение, которое с лихвой перекрыло потери предыдущей недели. Батарея конной артиллерии, два тяжелых орудия, два эскадрона 14-го гусарского полка и двенадцать-четырнадцать сотен пехотинцев прибыли разделить будущую славу или беду. Утром 5 февраля армия снова выступила попытаться отвоевать путь на Ледисмит. Было известно, что в городе свирепствует брюшной тиф, что снаряды, пули и болезни выбили огромную часть гарнизона, что пайки (мясо истощенных лошадей и интендантских мулов) уменьшаются. Когда их товарищи – во многих случаях это были батальоны их полков – испытывали такие муки в двадцати пяти километрах от них, солдаты Буллера были исполнены решимости отдать борьбе все свои силы.
Предыдущая попытка совершалась по линии, идущей на запад от Спион-Копа. Если же проследовать от него на восток, то придешь к высокой горе под названием Дорн-Клооф. Между двумя этими пиками лежит низкая гряда Бракфонтейн и небольшой отдельно стоящий холм Вааль-Кранц. Замысел Буллера состоял в том, чтобы захватить этот небольшой Вааль-Кранц, обойти высоты и пропустить свои войска на плато по другую сторону гряды. Он все еще удерживал брод в Потжитерсе, контролировал там местность со Сварт-Копа и тяжелыми орудиями с Маунт-Элиса и, следовательно, у него оставалась возможность переправлять войска в любой нужный момент. Он планировал произвести шумную ложную атаку на Бракфонтейн, затем стремительно захватить Вааль-Кранц и таким образом открыть дорогу на Ледисмит.
Предварительным условием являлся подъем пушек на Сварт-Коп, столь же необходимый, как и трудный. Проложили дорогу. Моряки, инженеры и артиллеристы с энтузиазмом работали под общим руководством майоров Финдлея и Апсли Смита. При помощи стальных тросов наверх затащили батарею горной артиллерии, два полевых орудия и шесть корабельных 12-фунтовых пушек. Боезапас подняли вручную. 5 февраля в шесть часов утра другие орудия открыли яростный и, скорее всего, безвредный огонь по Бракфонтейну, Спион-Копу и прочим бурским рубежам. Сразу после обстрела началась ложная атака на Бракфонтейн, которую с большим «шумом» и решимостью поддерживали, пока полностью не подготовились к настоящей. Эту часть плана осуществляла бригада Уинна (прежде ею командовал Вудгейт), уже восстановившаяся после боев на Спион-Копе, ее поддерживали шесть батарей полевой артиллерии, одна батарея гаубиц и два 120-миллиметровых корабельных орудия. Через три часа в Преторию ушла телеграмма, рассказывающая, как триумфально бюргеры отразили атаку, которую вовсе не предполагалось продолжать. Сначала отступила пехота, затем артиллерия – батареи отходили поочередно, соблюдая строгий порядок. Последней батарее, 78-й, достался концентрированный огонь бурских орудий, и ее так заволокло пылью, поднятой взрывающимися снарядами, что очевидцы видели лишь то ствол в одном месте, то передок орудия – в другом. Из этого водоворота смерти батарея вышла спокойно, каждая мелочь находилась на своем месте; артиллеристы сами тянули одну повозку, лошади которой были убиты, и с неторопливым достоинством совершила отход. Артиллеристы демонстрировали поразительное мужество в течение всей этой войны, но при ложном ударе на Бракфонтейн оно проявилось особенно ярко.
Пока внимание буров было приковано к бойцам из Ланкашира, через реку быстро навели понтонный мост в местечке Мюнгерс-Дрифт, в нескольких километрах восточнее. Три пехотных бригады (бригады Харта, Литтлтона и Хилдварда) уже сосредоточились там в полной готовности переправляться и ждали, когда ложная атака в достаточной мере отвлечет на себя врага. Артиллерийский огонь всех семидесяти пушек (стоявших у Сварт-Копа, а также батарей, которые уже вышли из дела у Бракфонтейна) тогда неожиданно обратился на истинную цель атаки – отдельно стоящий Вааль-Кранц. Сомнительно, что какую-либо другую позицию когда-нибудь подвергали столь ужасающей бомбардировке, потому что каждое орудие выбросило больше металла, чем целая германская батарея в дни их последней большой войны. 4-х и 6-фунтовые пушки, о которых говорит принц Крафт, показались бы игрушками в сравнении с этими громадными гаубицами и 120-миллиметровыми орудиями. Но, хотя склон холма был усыпан огромными осколками, вряд ли этот ужасный огонь нанес серьезный урон находчивым и невидимым стрелкам на холме.
Около полудня британская пехота пошла через мост, который под интенсивным огнем в высшей степени смело и толково навел отряд инженеров под командованием майора Ирвина. Впереди двигался Даремский полк легкой пехоты из бригады Литтлтона, за ним 1-я пехотная бригада, Шотландский и 3-й пехотный полки были выделены для поддержки. Прославленная в войне на Пиренеях[ 42 ] прежняя легкая пехота, поднимаясь в испанские горы, проявляла не большую решимость и энергию, чем их потомки перед склоном Вааль-Кранца. В разомкнутом строю, с великолепным пренебрежением к свисту шрапнели, они проследовали через равнину и затем стали подниматься. Быстрые фигуры перебегали от укрытия к укрытию, пригибались, бросались вперед, припадали к земле, бежали, пока наблюдатели на Сварт-Копе не увидели в свои бинокли блеск штыков бросившихся на вершину неистовых солдат, когда они выбивали из окопов последних буров. Позиция была отвоевана, но немногим больше. Среди камней лежали наши убитые и раненые – семь офицеров и семьдесят солдат. Скудные плоды победы – несколько раненых буров, пять невредимых пленных, группка лошадок басуто и безводный холм, с которого надеялись многого добиться, но в результате мало чего достигли.
42
1808–1814 гг. война Англии и Португалии при участии испанских патриотов против Наполеона.
Во время наступления произошел эпизод, весьма колоритный для современной войны. То, что теперь бойцов и орудия не видно, а личность растворяется в массе, лишило поле боя таких случаев, которые украшают, если не оправдывают его. На этот раз отрезанная британским наступлением бурская пушка неожиданно выскочила из укрытия, как заяц из-за кочки, и изо всех сил понеслась через равнину в безопасное место. Она виляла туда-сюда. Лошади напрягались до предела, возчики, наклоняясь, хлестали вожжами, маленькая пушка подпрыгивала. Слева, справа, впереди и сзади рвались британские снаряды, с грохотом разбрасывая лиддит и шрапнель. За кромкой ложбины отважная пушечка исчезла, но через несколько минут снова показалась, прилагая все усилия, чтобы уйти от британского наступления. С одобрительными возгласами и смехом британские пехотинцы наблюдали за этой скачкой в укрытие, их спортивный азарт подавил всякую национальную ненависть, и они радостно загикали, когда пушка в конце концов исчезла из виду.
Даремцы расчистили путь, другие полки бригады Литтлтона шли за ними по пятам, и к ночи британцы надежно закрепились на холме. Однако роковая неторопливость, которая погубила предыдущие операции генерала Буллера, снова не позволила ему довести свой успех до логического конца. По меньшей мере дважды в течение этих операций у него возникал неожиданный порыв бросить дело на середине и в этот день больше ничего не предпринимать. Так случилось у Коленсо, когда раньше времени всем силам поступил приказ отступать, и орудия, которые можно было прикрыть огнем пехоты и отвести после наступления темноты, достались врагу. Так же случилось и в решающий момент боя у Вааль-Кранца. Первоначально планировалось брать и соседний холм, Грин-Хилл, который частично господствует над Вааль-Кранцом. Вместе эти два холма составляли завершенную позицию, тогда как по отдельности они создавали неудобное соседство друг для друга. Однако когда адъютант подъехал, чтобы спросить генерала Буллера, не пора ли начинать наступление на Грин-Хилл, он ответил: «На сегодня мы сделали достаточно», – и отложил на потом эту важную часть первоначального плана, что свело все дело на нет.
Для успешного реализации его замысла первостепенное значение имела скорость, как всегда бывает при атаке. Оборона не знает, куда будет наноситься удар, поэтому должна распределять людей и орудия, чтобы прикрыть километры земли. Атакующий знает, где ударит, и за щитом отрядов, отвлекающих внимание неприятеля на себя, может сосредоточить свою армию и бросить все силы на отдельный участок обороны. Но чтобы это сделать, ему следует действовать стремительно. Одним мощным ударом он должен прорвать центр фронта до того, как на помощь подойдут фланги. Если упустить время, если растянутая линия сможет сконцентрироваться, если рассредоточенные орудия будут собраны вместе, если оборонительные линии будут усилены, тогда единственное преимущество атакующего улетучится. И при второй, и при третьей попытке Буллер проявил такую неторопливость, что, даже если бы наши противники были самой медлительной, а не самой мобильной армией на свете, они все равно смогли бы создать позицию на собственное усмотрение. Топтание на месте Уоррена в первые дни наступления, которое завершилось на Спион-Копе, еще можно кое-как объяснить проблемами со снабжением, но даже самый снисходительный критик затруднится найти удобоваримую причину для летаргии на Вааль-Кранце. Хотя рассвет наступает вскоре после четырех часов, боевые действия начали только в семь. Бригада Литтлтона закончила штурм холма в четырнадцать часов, но во второй половине дня и за долгий вечер больше ничего не было сделано. Пока офицеры досадовали, а солдаты чертыхались, энергичные буры неистово трудились, подтягивали свои орудия, преграждали путь, который мы должны были взять. День-два спустя генерал Буллер заметил, что дорога оказалась не такой легкой, какой была раньше. Можно было прийти к такому выводу и без экспериментов.