Аниськин и снежный человек
Шрифт:
Костя уже был слегка опытным сыщиком, поэтому он постарался абстрагироваться от столпотворения, поднявшегося в кабинете, и сосредоточить все свое внимание только на пребывавшей в шоке женщине. Ему удалось увидеть редчайший момент, когда сознание возвращается в легкомысленную голову, отпустившую его на свободу.
Ресницы, окаймляющие мутные глаза Савской, немного дрогнули, рассеянный взгляд сосредоточился на одной точке, брови удивленно и жалостно поднялись вверх, а из уголка одного глаза выкатилась прозрачная, чистая, в связи с отсутствием макияжа, слеза. Ариадна Федоровна вышла из шока.
Чтобы закрепить достигнутое, Комаров продолжал бездействовать. И поступил совершенно правильно. Все довольно быстро уладилось само собой. Мухтар сделал еще несколько кругов по кабинету с погремушкой на веревочке, Мальвинка
– Они отняли у тебя твою любимую игрушку? Бедная моя девочка! Злые, бездушные люди! Грубые, гадкие, сильные мужчины! Не зря я убила одного их них. Не зря…
Потом она взяла на руки Мальвину вместе с бараньим черепом, прижала их к груди и горько заплакала. Это была победа.
Спустя несколько минут Костя уже не жалел, что взял в помощницы Маринку. Савская говорила быстро и много, Маринка успевала записывать все, или почти все круглым, аккуратным и, главное, понятным почерком. Косте даже не пришлось задать ни одного вопроса. Ариадна Федоровна рассказала все, что могла, без красочных подробностей и философских рассуждений. После допроса Костя отвел ее обратно в камеру, отправил Маринку к своей домохозяйке – надо было попросить приготовить обед и на убийцу – и сел за стол разбираться в своих мыслях и показаниях актрисы.
А разбираться было в чем. То, что именно Ариадна Федоровна была геркулесовским вором сомнению уже не подлежало. Она подписала добровольное признание, при ночном задержании в столовой присутствовал свидетель – бригадир поварской бригады, и самое главное – кражи еды в столовой прекратились в тот самый момент, когда за Ариадной Федоровной закрылись двери темницы, т.е. КПЗ. Костю немного смущало другое, а именно, вопрос о причастности Савской к убийству дальнобойщика.
Ариадна Федоровна легко и равнодушно взяла на себя убийство Евгения Пенкина, но не все в ее показаниях сходилось. Например, она долго путалась в орудиях убийства. Костя предполагал, что это была подушка, а она называла то нож, то отраву, то кирпич. Впрочем, Комаров был уже научен горьким опытом. И он очень сомневался в том, что именно Савская убила Жеку. Но он не падал духом и не считал, что расследование зашло в тупик. Скорее всего, Ариадна Федоровна стала свидетелем преступления, она боится мести настоящего убийцы, для нее наилучшим выходом представляется надежная решетка и трехразовое питание в местном отделении милиции. Чтобы выйти на правильный путь, предстояло провести целую серию допросов. И вести параллельную работу по поиску настоящего преступника.
Немного поразмыслив, Костя решил, что признание Савской как нельзя кстати. О том, что она взяла на себя убийство, Маринка разнесет по всему Но-Пасарану сегодня же вечером. Костя сам намекнул ей, что не будет особенно сердиться, если она расскажет о виновности Савской. Преступник узнает об этом и расслабится, совершит пару ошибок, Костя его и сцапает! Ариадна Федоровна пока посидит за решеткой, в целях напускания тумана в глаза и ее собственной безопасности. Кормить ее будет Анна Васильевна, об этом Комаров договорится.
А что, если поступить наоборот? Использовать ее в качестве наживки? Отпустить домой и лежать в засаде до посинения? Преступник явиться ее убивать, а Костя ка-а-ак выскочит из кустов, ка-а-ак крикнет: «руки вверх!» Нет, не пойдет. По закону подлости убийца явится устранять свидетеля в тот момент, когда Костя пойдет домой завтракать или сменить одежду, промокшую по утренней росе, а палатку ставить будет неразумно. Палатка его выдаст, да и наблюдать из нее неудобно. Обзор не тот.
Досадно! Кроме полоумной тетки ни одного подозреваемого! Может, опять поговорить с Толиком? И с другими дальнобойщиками? А кстати, почему не проверить Толика? Есть ли у него алиби на эту ночь? Так ли он дружелюбен по отношению к Жеке? Не было ли у Пенкина и у самого Толика конфликтов с другими водителями? Не уводил ли Жека у кого из но-пасаранцев жену или подругу? Нет, это не пойдет. Как минимум двое – Толик и сама Савская говорят, что он провел ночь с актрисой. И бусы. Бусы Савской в стоге сена – это убедительная улика! Уже неплохо. Кто еще? Американцы! Почему бы не проследить за американцами? Кто-то из них мог повздорить с Жекой из-за политики, не сойтись во взглядах относительно спорта или женщин. Зря он сразу не стал следить за американцами! Глядишь, уже что-нибудь, да узнал бы. Итак, начинаем работать по трем направлениям: продолжаем дознание с Савской, прощупываем Толика и других водителей, задержанных на границе, следим за американцами. Эх, жаль, народу маловато! Только Костя да Мухтар. Маринка Зацепина не считается. Она просто секретарь и просто на практике.
Послеобеденная беседа с Савской дала больше, чем дообеденная. То ли Ариадна Федоровна покушала, то ли окончательно пришла в себя – неизвестно. Но она довольно подробно рассказала о знакомстве с Жекой. Чтобы заманить его в свои сети, эта перезрелая нимфа закупила самого забористого самогона и предложила его приглянувшемуся ей Жеке за полцены. Заперев Мальвинку в деревянном туалете, чтобы не мешала, она заманила симпатичного клиента оценить товар. И заставляла его оценивать до тех пор, пока он не потерял способность к адекватному восприятию действительности. Когда клиент созрел настолько, что нечленораздельно обозвал Савскую «ласточка моя», она одним глотком допила содержимое литровки и выволокла свою жертву за ворота. Савская была бы не Савская, если бы не продемонстрировала всему свету свою победу.
Она торжественно проволокла полумертвого от непомерного количества выпитого Жеку перед всей шоферской братией, громко объявила, что идет с ним на ночь любви на сеновал и потащила бедолагу на тот самый сенник, который и явился последним сенником в его жизни. Как удалось немолодой и физически неразвитой женщине затащить тяжелого молодого мужика на сено – тайна, покрытая мраком. Даже для такого опытного сыщика, как Комаров.
То, что рассказала Савская дальше, Комаров попросил Маринку не заносить в протокол. Описание оргии вряд ли могло помочь ведению дела. Впрочем, Савская сама помнила только начало оргии. Потом начал действовать допитый ею самогон, и она сама перестала различать действительность и пьяный бред. Поэтому Комаров попросил Маринку оставить в протоколе пустую страницу, на случай, если Савская что-нибудь вспомнит, и закончил допрос описанием утра, когда Савская проснулась и обнаружила задушенного Жеку. Савская сказала, что убила его ночью, в порыве страсти. Каким именно образом она его убила, вспомнить не могла. А Комаров до поры, до времени решил ей этого не говорить. Про то, как она хоронила Пенкина в сене, собирала букет ему на импровизированную могилу, кралась через все село в «Геркулес» и жила там несколько дней, он слушал невнимательно. Маринка все добросовестно фиксировала, а для дела здесь не было ничего нового. Дальнейшие показания Савской вряд ли могли открыть что-то новое в этом деле. Необходимо было срочно разрабатывать новые версии. И Костя решил прощупать американцев. А сначала – пообедать.
Дома его, как всегда, ждала маленькая, порционная кастрюлька, укутанная в полотенце и теплый, только что испеченный хлеб.
– Дед, слезай, обедать будем, – скомандовал Комаров.
– Да я уж отобедал, – раздалось с печи, – буду я тебя дожидаться.
– Ну, как хочешь.
Костя уселся за стол и с удовольствием принялся за грибной суп. Времени возиться с тарелками, естественно, не было, поэтому он по старой, преступной детской привычке взялся хлебать прямо ложкой из кастрюли. Нет, как хорошо, все-таки, быть взрослым! Можно делать все, что угодно и никто тебя за это не поругает! Костя иногда позволял себе маленькие разгильдяйства в виде невыглаженной на спине рубашки – все равно под пиджаком никто не увидит. Вот и сейчас с наслаждением от запретности происходящего цеплял он ложкой самые вкусные кусочки.
– Я те повылавливаю, – раздалось скрипение с печки, – щас как слезу, как дам ложкой по лбу, будешь есть как полагается.
– Не бухти, дед, – не испугался Комаров, – дел невпроворот, тороплюсь я.
Сам того не замечая, Костя между делом рассказал Печному все, что удалось узнать ему за сегодняшний день. Дед был надежный, проверенный, и хотя практически не выходил из дому, умудрялся помогать и мешать Комарову как никто другой. Но язык за зубами держать умел. Все-таки бывший разведчик нескольких войн сразу.