Анклав

Агирре Энн

– Кроликов наловим, – заметил Невидимка.

Поскольку мы с Ловчим прочитали азбуку от корки до корки, я теперь знала, что К – это кролик. Зверюшки, попадавшие в наши силки, очень походили на тех, что я видела на картинке.

– Поохотимся? – обрадовалась я.

– Ага. Встречаемся здесь. Теган, пошли со мной.

Она посмотрела изумленно и пожала плечами: извини, Двойка. Невидимка широкими шагами удалялся в чащу.

Он в последнее время всегда так поступал: когда надо что-то делать, звал Теган, а не меня. Сначала я думала, это из-за того, что он не хочет оставлять ее наедине с Ловчим. Но ведь мы сколько времени вместе

прожили… Если после этого Теган все еще боится бывшего Волка, тут ничем не помочь…

– Ладно, пойдем набьем мяса для похлебки, голубка моя. – И Ловчий направился в противоположную сторону.

Тоже в лес, но не по той тропе, по которой ушагал Невидимка.

Я вошла под зеленую сень листвы, и на кожу пала благословенная прохлада. Настала тишина, словно деревья не только загораживали свет, но и не пропускали звук. Я могла расслышать свои шаги – и это при том, что гордилась бесшумной походкой! Но она была бесшумной только под землей. А здесь я на все ветки подряд наступала.

Мы шли, Ловчий расставлял силок за силком – мы их свили из подручного материала, точнее, из того, что нашли в том доме. Потом пошли обратно – кролики разбегутся, если нас учуют. Мне нравился этот вид охоты – он походил на то, что мы делали в туннелях. Только под землей не на кроликов силки ставили.

Ловчий поднял руку, показывая, что можно остановиться – мол, достаточно далеко отошли. Я стояла тихо – ждала, когда объяснит, почему нужно молчать.

И тут он шагнул ко мне – и оказался слишком близко, предосудительно близко. Прижал спиной к дереву и приник ртом к моему рту. Причем не как Невидимка – он двигал губами и залезал мне в рот языком! Я даже разобраться не успела, нравится мне это или нет – и быстро отпихнула его от себя.

– Я думал, ты этого хотела…

– С чего это? – резко спросила я.

– Ты учила меня читать. Потом мы вместе тренировались. Я думал, ты все поняла. В смысле, что я все это делаю, чтобы быть рядом с тобой.

И тут я вспомнила, как бесчисленное количество раз он стоял за моей спиной, голова к голове, клал свои ладони мне на руки, как выправлял стойку – и до меня дошло. Для меня-то это была просто тренировка. Я не уразумела, что для него она была еще и чем-то другим. Когда я смотрела на Ловчего, я видела мастера клинка. И шрамы, доказывающие мужество. Ну и все – а на что там еще смотреть? Даже в голову не пришло бы думать как-то иначе… Он был мне товарищем. Как Теган – но не как Невидимка. Никто не мог быть мне ближе, чем Невидимка. По крайней мере, хоть это я понимала.

– А почему я? Почему не Теган?

– Ну, я подумал, что Невидимка ее хочет, – просто ответил он, пожимая плечами.

Эти слова причинили мне острую боль. Вот почему он так часто остается с ней наедине! Видимо, не только для того, чтобы защитить от Ловчего. Может, там есть и другие причины.

А он продолжил:

– И потом, даже если он ее не хочет, зачем она мне? Она же просто Производительница. Что в этом интересного? А ты – ты как я.

Я не знала, правда ли это. И не могла понять, хочу ли я, чтобы это было правдой.

– В смысле, что я Охотница?

– Да. Ты сильная.

Ну да. О чем другом могут свидетельствовать мои шрамы? Какие-то я получила в день имянаречения, какие-то – в бою. Как все Охотники и Охотницы. А возможно, когда-нибудь я снова буду защищать людей – если эта дорога приведет нас к цели.

Я осторожно протянула руку и кончиками

пальцев провела по шрамам на его лице. Мне всегда было любопытно, как он их получил – с самого первого раза, как я их увидела. Судя по краям, раны не прижигали каленым железом. Их оставили открытыми, чтобы затянулись – или не затянулись – сами. Тоже, на самом деле, род проверки на прочность.

– Извини, если тебе неприятно.

Он прикрыл глаза:

– Я до этого никому не разрешал это делать.

– Почему?

– Потому что это приняли бы за признак слабости.

Очень по-охотницки сказано, кстати. Я это всем нутром прочувствовала, хоть мы и выросли в разных мирах. Хочешь, чтобы люди воспринимали тебя всерьез – не выдавай своих слабых мест. Наоборот, нужно ежечасно доказывать, что ты не мягкотелый слабак.

Я опустила руку, а он схватил ее и подтянул меня поближе. Во мне тугим клубком свернулось что-то теплое, когда он приподнял меня и провел губами от подбородка к плечу. Я вздрогнула – не ожидала, что это будет так приятно. И странно. Я даже положила руки ему на плечи. Хотела отпихнуть. Ну или даже пнуть. Сделать что-нибудь, показать, что со мной так нельзя! А вместо этого посмотрела в его бледные глаза – и утонула. Теперь они не казались холодными – напротив, они сверкали, как солнце или снег. На мгновение мне привиделся Невидимка – вот он стоит и смотрит на меня, улыбаясь. Но наваждение развеялось до того, как я успела понять, что при этом чувствую.

– Мы должны…

– Проверить силки, – закончил он за меня.

Он поставил меня на землю, и я пошла вперед, едва не пошатываясь от нахлынувшего смущения. В ловушку попался лишь один кролик, но и его было достаточно. Я свернула остальные силки, и Ловчий запихал их в сумку. Теган с Невидимкой ждали нас в условленном месте с двумя пойманными зверьками.

– Ну как дела? – поинтересовался Невидимка.

Щеки мои залила краска – будто он мог видеть, чем мы там занимались. С другой стороны, а вдруг он тем же самым занимался с Теган? А что, если румянец на ее щеках – он вовсе не от холода? Может, они обнимались в тени деревьев и перешептывались, доверяя друг другу тайны. Я представила себе это, но не разозлилась на подругу, а просто загрустила. На сердце стало тяжело, словно я потеряла что-то важное, не успев узнать, что же это было.

Кошмар

Через три недели после того, как мы покинули зимний дом, на пути нам попалось кое-что похуже тех громадных развалин, что остались за спиной.

Сначала до нас донесся запах. Я подняла голову, принюхиваясь, и тут река сделала резкий поворот, и нашим глазам открылся новый вид: поблекший серый камень широкой дороги упирался в руины. Не такие огромные, как те, другие, и гораздо более разваленные, что ли. Здания сгнили и просели, некоторые и вовсе рассыпались до мелкого мусора.

А еще оттуда смердело Уродами. В первый раз за все время пути на север мы встретили хоть какие-то признаки жизни. Я даже начала думать – а вдруг мы единственные выжили на этой земле? Страшно на самом деле. А вот этот мертвый город напугал меня еще сильнее.

Уже смеркалось, и мы только что приступили к поискам места для ночлега. Но даже издалека я могла видеть их. Уроды бродили среди развалин. Это была их территория. Я это всем нутром чувствовала. Я не знала, удастся ли нам избежать опасности, но была абсолютно уверена, что через мертвый город идти нельзя.