Анкор-ученик
Шрифт:
На следующее утро учитель вошел в домик ученика в ту минуту, когда Анкор, одетый в свою скромную белую тунику, собирался в Храм на ежедневные занятия.
– Да пребудут с тобой боги зари, Анкор!
– Учитель! Думаю, им гораздо больше нравится бывать в твоем обществе. Чем я заслужил такую радость?
– Идем, мой паланкин ждет нас. По дороге я все тебе расскажу.
Когда быстрые ноги носильщиков подняли на дороге густые облака пыли, жрец сказал Анкору, что они направляются в Великий Храм Кума, где юноша по просьбе учителя останется на несколько дней. Анкор был счастлив. Какой длинной
В пути, когда солнце уже медленно клонилось к горизонту, Саримар, улыбаясь, спросил своего ученика:
– Тебе удается соблюдать обет молчания, Маленькая Змея?
– Без особых трудностей, учитель: с детства я привык беседовать только на возвышенные темы, и только с некоторыми людьми. Сейчас я лишь укрепляю эту полезную привычку. То, что я сам готовлю себе еду и стираю одежду, помогает мне постепенно побеждать высокомерие, изгонять его из моего сердца. Я чувствую себя более свободным, ибо ни от кого не завишу; а что до моих бесед – я разговариваю только с тобой и с моими учениками. От всего сердца говорю тебе: мне больше ничего не надо.
– А твои желания и порывы? Ты научился сдерживать их и не обращать на них много внимания?
– Они мне уже почти не мешают. Я заметил, что, когда я начинаю сражаться с ними при первом же их появлении и одновременно начинаю делать упражнение на воображение, которому ты меня научил, они становятся не такими мучительными для меня.
– А ты всегда вспоминаешь об упражнениях, которые я советовал тебе делать?
– Всегда.
– И как ты их делаешь?
– Примерно так, как ты учил: когда какая-нибудь мысль или желание физического тела начинает меня искушать и пытается погрузить мое сознание в круговорот обольстительных образов, я даю им сначала проявиться до конца. Как только они становятся четкими и определенными, я сосредоточиваюсь, представляю, что связываю их все в большой узел, придаю ему форму шара – и медленно превращаю этот шар в мистический благоухающий белый лотос. Потом выбираю одну из тем для размышлений или делаю упражнения, связанные с концентрацией сознания, – они мне очень помогают…
– Надеюсь, ты не забываешь дыхательные и музыкальные упражнения, специально подобранные в соответствии с ритмом твоего сердца?
– Конечно не забываю, я делаю их постоянно.
Увлеченные беседой, учитель и ученик не заметили, как оказались перед Великим Храмом, у защитного рва и высоких, неприступных стен. Юный кандидат в Мистерии не смог сдержать счастливую улыбку, вспоминая все страхи и сомнения, которые терзали его душу, когда он пришел сюда впервые. Тогда он еще не знал, выйдет ли он победителем из залов для испытаний.
– Ты вспомнил о своих испытаниях, верно? – слова Саримара заставили Анкора вернуться к реальности.
– Ты читаешь в моей душе, учитель.
– Читаю в своей, – таинственно прошептал Саримар и добавил: – Не забудь про обет молчания: ты не должен разговаривать ни с кем, кроме меня.
– Даже с Великим Учителем?
– Если он не решит иначе и если тебе удастся его увидеть. Но в любом случае единственное, что надлежит делать в его присутствии, – это слушать.
– Так я и поступлю.
Эту ночь Анкор провел в той самой комнате, которую занимал почти год назад. Но теперь роскошная и удобная кровать осталась нетронутой, первые проблески зари разбудили его – лежащего на полу, на собственной накидке, сложенной вдвое, закутавшегося в тунику для сна. В этот раз никто не натирал его благовониями, никто не подогревал ему воду для ванны – он искупался в освежающей, но не очень приятной ледяной воде из горного источника. Сразу после утреннего жертвоприношения в комнату к Анкору вошел учитель и пригласил юношу на прогулку по городу-храму.
Со стороны могла показаться довольно странной эта пара: великий жрец Солнца в торжественном облачении с магическими символами из драгоценных камней – и Анкор в скромной тунике из грубого льна, которая была его единственным украшением…
– Я заметил, что на территории Кума нет ни торговцев, ни чужестранцев. Почему, учитель?
– Потому что ни те, ни другие не должны ступать по нашей священной земле. Товары, которые мы вынуждены покупать, торговцы оставляют высоко в горах, защищающих нас, или на берегу моря, подальше отсюда. А что до чужестранцев – здесь не принимают людей, не связанных со службой и обучением в Школе Посвященных и Храме.
– А кто основал Кум? Как его создавали?
– Ах, Маленькая Змея, история этого Храма Солнца – я уже когда-то рассказывал тебе – уходит в глубь времен. Это было много тысячелетий назад; самый первый Храм существовал здесь еще тогда, когда это место было частью материка Атлантиды, ядро которого исчезло с лица земли более четырехсот тысяч лет назад. Мы являемся последним оплотом Солнечных Мистерий и Великой Белой Магии на этой земле, которая погрязла во зле и осуждена на смерть. Твое королевство, занимающее северную половину этого острова – Посейдониса, уже разорено и опустошено, осталась лишь небольшая часть земледельцев, меньше миллиона человек. Люди южной части острова, над которыми царствуют Владыки Тьмы и их отвратительные, внушающие ужас колдуны, уничтожают друг друга, живут в лачугах, едят сырое мясо, пьют кровь, и все, что они создают, направлено на военные цели.
– Сколько зла они натворили!
– Самое страшное зло, Анкор, они причинили самим себе – они убили собственные души.
В это мгновение внимание учителя и ученика было отвлечено: на одной из террас, поросших соснами, собрались более ста человек.
– Здесь какой-то праздник?
– Давай подойдем и узнаем. Судя по инструментам, которые я вижу, это музыкальное или поэтическое состязание.
Приблизившись, Саримар и Анкор увидели молодых Посвященных одного уровня, если судить по их одежде. Они участвовали в поэтическом состязании: под аккомпанемент маленьких лир и флейт читали стихи и поэмы.
– Великий жрец, ты оказываешь нам честь своим присутствием. Прошу тебя, садись. Но… Тот, кто сопровождает тебя, – твой слуга или ученик? Я спрашиваю потому, что сейчас мы будем читать стихи, посвященные Религии-Мудрости.
Анкор, принц, владыка одного из самых древних и самых могущественных государств, воспитанный в уверенности, что он высшее существо, полубог для обычных людей, почувствовал, что эти слова подняли в нем бурю противоречивых эмоций, а злые муравьи уязвленного тщеславия заполонили его сердце.