Анна Фаер
Шрифт:
– Ты с кровати упал? – спросила я, зная эту его слабость.
– Да, – он в упор посмотрел на меня и сказал ужасно странным тоном: - Кошмар приснился.
– И мне тоже,- ответила я таким же тоном.
А потом он вдруг неожиданно покраснел. И я почувствовала, как тоже заливаюсь краской. Стало неловко, всё вокруг пропиталась неловкостью.
– Эй, вы чего? – удивился Дима. – Чего так покраснели?! Я чего-то не знаю?! Эй! Что такое?
========== Часть 28 ==========
На выходных мы пошли в художественный музей. Наш класс должен был посетить какое-нибудь мероприятие, и, как видите, этим мероприятием оказался поход на выставку современного
А вот Дима был как обычно спокоен в тот день. Ему не особо нравится смотреть на картины, но он ничего против этого не имеет. А Макс даже, мне так показалось, был рад.
Мы пришли одними из первых. Нужно было даже подождать немного, пока соберётся весь класс. И как только все были на месте, мы зашли внутрь. Много картин. Скучно. Я вызывающе зевнула, чтобы все посмотрели на то, как сильно мне скучно. Никто не посмотрел, разве что наша учительница. И как посмотрела! Посмотрела с угрозой в глазах. Я без слов поняла, что она хотела мне сказать: «Даже не думай здесь выкинуть что-нибудь! Только не здесь!» Ох, эта женщина до сих пор припоминает мне мою выходку осенью, когда я кричала о свободе и независимости, закину ноги в чулках на парту. Теперь уж я понимаю, что это была глупая идея. Не стоило мне этого делать. Хотя, знаете, было весело! Да! Пусть после всего, что я наделала тогда, у меня и были проблемы, но всё-таки было чертовски весело. И это всё окупает.
Нам попался плохой экскурсовод. Низенькая и худенькая женщина, которой совсем не было слышно. И рассказывала она неинтересно. Наверное, у неё талант рассказывать неинтересно. Она смогла неинтересно рассказать о картине, которую дважды хотели украсть! Как вообще можно рассказывать об интересных вещах так скучно и уныло? За такое казнить нужно! Я всегда люто ненавидела людей, который портят искусство. Рассказать, с чего это ненависть началась? Даже если вы и не хотите, я всё равно расскажу. Больно мне нужно ваше согласие. Лорды нашлись! Так вот, о чём это я? О ненависти, к тем, кто превращает искусство в пошлость! Однажды я читала книгу. Это была книга моего любимого зарубежного автора. У него удивительный стиль письма, завораживающий и прекрасный. Так вот я взяла его очередную книгу, предвкушала уже чудесные сравнения и метафоры… А тут вдруг книга оказалась ужасной и написанной безвкусно! Какой удар! Я долго не могла понять, в чём же дело. А потом оказалось, что я взяла худший перевод этой книги. Как много зависит от переводчика, понимаете? Он может испортить что-то воистину шедевральное! Вот так и экскурсовод. Он может интересные и необычные картины показать в таком свете, что глядя на них захочется разве что только уснуть.
Когда монотонный и жужжащий голос смолк, нам вдруг сказали, что теперь мы можем походить сами. Походить, посмотреть на картины, подумать.
– Наконец-то! Я уже думала, что это никогда не закончится! Это было ужасно скучно! – сказала я нарочно громко, чтобы все услышали.
Все услышали. По глазам даже было видно, что все не только услышали, но ещё и согласились. Но никто ничего не сказал. Только наша учительница снова
взглянула на меня взглядом полным злости.
– Ну, что? Пройдёмся? Насладимся искусством? – улыбнулся мне Дима, и мы пошли подальше от классной, которая продолжала внимательно следить за мной.
Учителя! Вы замечали в учителях то, что они хотят всю уникальность уничтожить? Как им не нравится, когда я говорю
– Стой! Пойдёмте туда,- сказала я парнями, и указала на столпившихся в кучу одноклассников.
Мы тихо подошли и стали в том месте, где меньше всего было народу. О, я так и думала! Саманта сказала, что ей понравилась картина с сиреневыми цветами, и все тут же собрались в стадо, чтобы поддакивать ей.
– Очень красиво.
– И фон!
– А вы посмотрите на цвета! Так удачно подобрано!
Мне стало даже противно. Я же вижу, что картина посредственная. Таких тысячи! Ничего в ней нет уникального. А они все говорят о её красоте. Они просто хотят угодить Саманте. Ей всегда хотят угодить. Все. Не знаю почему. Она просто красивая. Ну, ещё она блондинка. Но Дима тоже ничего такой блондин, но за ним ведь всё не повторяют! Не нравится мне Саманта и никогда не нравилась.
Мы и в детстве с ней не ладили. Между нами буквально война была. Особенно из-за того, что я рассказала как-то Диме о том, что она влюблена в него. Именно! Она любила Диму когда-то. Но если уж не то пошло, то в начальной школе была целая любовная лихорадка. И вызвал её именно Дима. Но длилось это недолго. В детстве всегда вдруг появляется какая-то интересная фишка, которая быстро исчезает и сменяется чем-то новым. Вот так и с всеобщею любовью к Диме.
– Правда, красивая картина? – спросила вдруг у Макса Саманта.
Мне захотелось ей ответить, но я промолчала. О, я бы нашла, что ответить ей! Я всегда знаю, что ответить тем, кто мне не нравится.
– Разве? – спросил Макс безразлично.
«Молодец!» - радостно подумала я. А вот Саманта была задета его безразличием.
– Ты посмотри, как она хорошо написана! Её точно написал гений! – сказала она, поправив свои красиво завитые волосы.
Макс ухмыльнулся. И из-за одной этой ухмылки я поняла: сейчас он скажет что-то такое, за что мне захочется погладить его по голове.
– Глупец глупцу всегда внушает восхищение.
Цитата! Буало! Думаю, Саманта даже и не слышала о Буало. Но, вы смотрите, она разозлилась. Ответила Максу колкостью, а он никак не прореагировал.
– Ты это меня глупцом назвал? – спросила она злобно.
– Нет. Я говорил о современном искусстве в целом. Но, знаешь, когда человеку кажется, что все считают его глупым, обычно так оно и есть.
И он с холодным спокойствием развернулся и ушёл в противоположный конец зала. Если он не хочет говорить, он не будет. Это же Макс. Мы с Димой поспешили за ним.
Макс остановился у картины в серых тонах. Серой такой картины. И ужасно приятной. Я бы повесила её у себя в комнате.
– Вот это единственная картина, которая мне здесь нравится,- сказал он, даже не глядя на нас с Димой.
Он и так знал, что мы стоим у него за спиной. Он знал, что мы пойдём за ним. Он всегда и всё знает.
– Да, хорошая картина,- согласилась я. – А ты имеешь вкус.
– Я рисовал когда-то.
– Да? – я это слышала впервые.
– А почему раньше никогда не рассказывал? – это вмешался Дима.