Анна Каренина, самка
Шрифт:
§ 12 «…вносил сильную помеху в его мыслительные способности…»
Огромный металлический сосуд сложной конструкции, оснащенный клапанами, пронизанный многочисленными трубами и наполненный оксидом водорода, стоял на двух рядах цилиндров, диаметр каждого из которых значительно превышал высоту. Эти широкие цилиндры были попарно соединены более тонкими цилиндрами, высота которых, напротив, значительно превышала диаметр. При этом цилиндры, на коих зиждилась конструкция, имели разные диаметры, а наибольшие из них были связаны друг с другом системой штанг и шарниров.
Анна со своим брачным партнером стояла на перроне, держа над головой конструкцию похожую на рефлектор. Сходство, однако, было только внешним. Фактически это был складной экран из тканого материала, защищавший самочку от электромагнитного излучения ближайшей звезды. Излучение не было вредным, а день жарким. Напротив, планета в тот момент находилась в таком месте орбиты, что в ареале обитания Анны теплый сезон начинал сменяться холодным. Однако предрассудки, которые заставляли особей постоянно носить искусственные шкуры, сейчас вынуждали Анну сжимать верхними конечностями ненужный предмет.
Ее брачный самец извлек из складок искусственной шкуры три небольших металлических цилиндра, отдаленно напоминающие те, на которых стоял котел адской машины с реактором и накопителем, только гораздо меньшие по размеру и не соединенные попарно длинными тонкими цилиндрами. Кроме того, на каждом из цилиндров были кодировочные знаки. Анна вспомнила, что один из таких цилиндров она разместила в углублении под жилищем, перед тем как ей передала таинственную записку престарелая бомжатская особь, чья жизненная программа, записанная в особых длинных молекулах тела, явно подходила к концу.
«Что же могла обозначать эта фраза про птиц?» – задумалась Анна.
Пока ее мозг подгружался на эту нерешаемую в силу недостатка данных задачу, брачный самец отдал металлические цилиндры низкоранговой особи, способ жизни которой заключался в подтаскивании к вагонам тяжелых предметов, принадлежащих высокоранговым особям.
– Возьми, любезный.
– Премного благодарен, вашес-ство.
– Пойдем, Анна. Нам пора садиться… А ты, братец, внеси вещи в пульман. Анна, куда ты смотришь?
Анна, ловко управляясь передними конечностями, сложила защитный экран над головой:
– Да-да… Я готова. Мне просто показалось, я видела Рахметова.
– Рахметова? Здесь? Навряд ли. Впрочем, даже если и так, что с того? Мало ли по каким делам он мог приехать в Гельсингфорс. В любом случае, он наверняка едет не первым классом.
– Да, я видела его у дальних вагонов. А сколько еще до отправления поезда?
Каренин
– Еще семь минут.
– Я пока подышу воздухом здесь.
– Хорошо, только не задерживайся, я тебя умоляю. А я пора распоряжусь о вещах и вернусь за тобой.
Тугая думка тревожила кору головного мозга, принадлежащего Анне. Ей надо было проникать в деревянный домик на колесах и быть влекомой адской машиной по направляющим к родному жилищу, где ее ждал тяжелый выбор, который она никак не могла сделать. Она разрывалась, не в силах выбрать из двух приятных ощущений, которое ей приятнее – случки с чужим самцом, к коим она уже сильно пристрастилась, или же проявления материнского инстинкта, инициатором коего был вербально-тактильный контакт с маленьким самцом, выродившимся когда-то из ее брюшины.
Сбой мозговых программ был так велик, что вносил общую дисфункцию в работу всего организма, что выражалось прежде всего в участившихся позывах к дефекации, связанных с расстройством пищеварительной системы на нервной почве.
Мимо Анны прошел в смазных сапогах и костюме-тройке самец небольшого роста, череп которого почти вовсе не имел шерсти. Поглощенная внутренним конфликтом программ, Анна не обратила на перемещающегося самца никакого внимания. А между тем он приблизил личное тело к адской машине и, достигнув ее, поднял череп таким образом, чтобы диафрагмы его органов зрения были направлены в глубь небольшого помещения, где суетились низкоранговые особи.
– Эй вы там, наверху! – подал сигнал самец и сомкнул фаланги манипуляторов вокруг параллельных металлических цилиндров, соединенных друг с другом через равные промежутки другими, более короткими цилиндрами.
Из светового проема малого помещения машины высунулась голова самца, которая не имела шерсти ниже ротовой присоски, но имела небольшой клочок оной над приветливо изогнувшимся ротовым отверстием.
– У вас продается славянский шкаф? – одновременно спросили друг друга самец внизу и самец наверху.
После чего самец наверху махнул передней конечностью:
– Подымайтесь, товарищ Николаев!
Нижний самец, проворно переставляя нижние конечности по поперечным цилиндрам и ловко перебирая руками по параллельным, взобрался в салон управления адской машиной.
– Вам передали деньги в большом количестве? – спросил он, войдя внутрь.
– Не сумлевайтесь, товарищ, все передали. – Командир машины повернулся к одной из низкоранговых особей, которые суетились внутри тесного пространства и сказал ей:
– Все, Ваня, свободен. Свою долю получишь, когда вернемся.
Затем командир повернул кругляш головы к другому низкоранговому самцу:
– Один покидаешь. Деньги получишь, как договаривались…
Именумый Ваней спрыгнул вниз и, обогнув пыхтящую конструкцию, прошел вдоль состава и исчез. Его бы мог заметить Рахметов, если бы не смотрел совершенно в другую сторону.
Рахметов, расположив тело в вагоне второго класса, из светового проема вел наблюдение за совсем другим молодым самцом, который был одет в длиннополую искусственную шкуру и которому Рахметов поручил доставку в столицу важного, но нелегального груза.