Аннабель, дорогая
Шрифт:
— Уошберн — свинья, — заявила я. — Все знали, что он бьет Джема, но никто и пальцем не шевельнул, чтобы прекратить это.
— Стивен пробовал вмешаться.
Моя рука застыла, кошка подняла морду, недоуменно уставилась на меня и требовательно замяукала. Я вновь начала гладить ее.
— По словам Боба, Джем хочет арендовать тот же участок, что обрабатывал его отец, — сообщила Сьюзен, — но он боится, что мистер Грэндвил не возобновит аренды. В детстве Джем был диковат, но говорят, с годами сильно изменился.
— Решать, кому сдать в аренду ферму Уошберна, будет не мистер Грэндвил, — заметила я. В глазах Сьюзен вспыхнуло любопытство.
— Значит,
— Лорд Уэстон назначил его опекуном Джайлза. Поэтому он не может оставаться на Ямайке.
— Мы все будем очень рады видеть мистера Стивена.
Пока я была у Сьюзен, солнце пробилось сквозь тучи. Напоив Фею и подтянув подпругу, я вскочила в седло, но поехала не по уэстонской дороге, а по хорошо утоптанной тропе, ведущей от деревни к холмам Даунза. Поняв, куда мы направляемся, лошадь навострила уши и пошла резвее. Приблизившись к гряде холмов, которая высилась на западе, я пустила Фею рысью. Вскоре мы уже скакали по склонам Даунза, поросшим зеленой травой. Преодолевая подъем, Фея энергично отталкивалась задними ногами. Я сидела в своем дамском седле боком, как обычно, когда не на охоте, и чуть подавшись при подъеме вперед.
Достигнув плоской вершины Даунза, я направила лошадь к двум рядам можжевельника, образующим нечто вроде естественного проулка шириной ярдов в пятьдесят.
Зная, что ей предстоит, Фея дождалась моего знака и помчалась во весь опор. В ушах у меня свистел ветер, а я все погоняла и погоняла лошадь. Она уже не мчалась, а почти летела по воздуху. Ни одна лошадь не догонит чистокровку, перешедшую в галоп. Пригнувшись к холке, я видела лишь землю, которая неудержимо неслась назад. Кровь никогда так сильно не пульсировала в моих жилах, и мне хотелось, чтобы эта скачка длилась бесконечно.
Отмахав милю, Фея постепенно замедлила свой стремительный бег. Доскакав до тропы, ведущей к дому, она пошла рысью.
По бескрайним голубым просторам неба плыли кучевые облака. Натянув поводья, я остановила лошадь и оглядела небольшую, залитую солнечным светом долину, восточную часть которой занимали Уэстон-Холл и парк.
Отсюда я отчетливо видела большой каменный дом, конюшни, выпасы, озеро и павильон, построенный для рыболовов на его берегу.
Деревня Уэстон лежит к западу от парка. С моего наблюдательного пункта на Даунзе я различила среди обширных пашен дома, окруженные деревьями, а также церковь с высоким шпилем, устремленным в небо.
К северу от деревни, у самого подножия Даунза, расположилась усадьба сэра Мэтью Стэнхоуп-Мэнор, со всех сторон закрытая высокими деревьями парка.
Всю свободную часть долины занимали пахотные земли, принадлежавшие в основном графу Уэстону. Он сдавал их в аренду. За грядой холмов я не видела южной стороны долины, однако знала, что там тянется на несколько миль крутой лесистый склон, спускающийся к заливу, возле которого расположился небольшой портовый городок Уэст-Хейвен. Эта холмистая гряда защищает нашу долину от ветров, дующих с залива. Поэтому долина — один из самых мягких по климату уголков Англии. Через несколько минут я тронула Фею, и мы спустились на тропу, ведущую к уэстонскому парку.
Глава 3
У дверей меня встретил наш дворецкий Ходжес и доложил, что в библиотеке меня ожидает Джек Грэндвил, двоюродный брат Джералда.
— Он прибыл с саквояжем, миледи, но я еще не отнес его саквояж наверх. — Большой нос Ходжеса, похожий на клюв, завораживал меня с самого детства, ибо всегда точно выражал его настроение. Сейчас дворецкий трепетал от негодования.
Джек часто гостил в Уэстоне. Единственный сын дяди Джералда, он был третьим — после Джайлза и Стивена — из предполагаемых наследников. Джек постоянно нуждался в деньгах и, каждый раз оказываясь на мели, приезжал в Уэстон. В этом не было ничего необычного, поэтому я не поняла, что так возмутило Ходжеса.
— Почему же вы не отнесли его саквояж наверх, Ходжес? — спросила я, снимая перчатки.
— Ему, как холостяку, не подобает останавливаться у нас в доме после того, как вы овдовели, мисс Аннабель. — То, что дворецкий употребил это давно уже забытое обращение, свидетельствовало о его беспокойстве.
— Ерунда, сэр Джек — член семьи Клюв дрогнул от негодования.
— Но это же неприлично, миледи. Его пребывание здесь даст пищу разным толкам.
Глядя на нос Ходжеса, я вдруг поняла: мне вовсе не хочется, чтобы Джек слонялся здесь с утра до вечера.
— Полагаю, ему лучше остановиться у мистера Адама.
Нос перестал подрагивать, и Ходжес даже улыбнулся.
— Я немедленно велю отослать саквояж мистера Джека в Дауэр-Хаус, миледи.
— Но сначала все же договоритесь с миссис Грэндвил.
— Конечно, миледи.
Я бросила перчатки на столик в стиле Людовика Четырнадцатого:
— Велите, пожалуйста, подать лимонад в библиотеку, Ходжес.
Теперь, добившись своего, дворецкий излучал любезность.
— Сейчас распоряжусь, миледи. — Он благожелательно улыбнулся. — Как приятно видеть румянец на ваших щеках!
Не устояв перед искушением, я оглядела огромный мраморный холл с колоннами и классическими статуями в бледно-зеленых нишах и с невинным видом спросила:
— А где же саквояж мистера Джека, Ходжес?
— Под лестницей, миледи.
Мы переглянулись. Я догадалась, и он понял это, что саквояж еще до моего возвращения был отослан в дом дяди Адама.
— Спасибо, что заботитесь обо мне, Ходжес.
Из деликатности дворецкий изобразил смущение.
Усмехнувшись, я пошла по сверкающему черно-белому мраморному полу и, миновав парадную лестницу, углубилась в коридор. Однако, не заглянув в гостиную, свернула налево, в ту часть дома, где размещались жилые комнаты. Дверь напротив лестницы, ведущей в спальню, была открыта, и я зашла в библиотеку, большую комнату, отделанную панелями из каштанового дерева, с высокими стеллажами и потолком, украшенным золотым узором. Над камином из бело-зеленого мрамора висел портрет первого графа Уэстона, одетого в пестрые одежды эпохи Реставрации и поражающего фамильным сходством с Джералдом. Хотя толстый турецкий ковер заглушал звук моих шагов, мужчина, стоявший у окна, тотчас обернулся. Когда солнце заиграло в его светлых волосах, мое сердце дрогнуло.
— Аннабель! — Джек быстро подошел ко мне и вдруг озабоченно нахмурился. — Что с тобой?
— Когда твои волосы заблестели в лучах солнца… мне показалось, будто ты Джералд.
— О, прости, дорогая. Присядь, пожалуйста, ты так побледнела!
— Ничего, все в порядке, — с вымученной улыбкой ответила я, позволив Джеку взять себя под руку и отвести к чиппендейлским креслам, расставленным вокруг огромного глобуса. Усевшись, я посмотрела на Джека. Светловолосый, голубоглазый и красивый, он очень напоминал Джералда. Однако сердечности моего покойного мужа у него не было и в помине. Линии рта у Джека жесткие, а лицо хищное.