Аннабель. Терновые истории
Шрифт:
Я рассмеялась и скрылась в доме. Ситуация выглядела нелепой, но доставляла море радости. Улыбка не сходила с моего лица все то время, пока я грела еду, подкидывала дрова в печь и спешно накрывала на стол. потом я решила позвать Раймонда, подошла к окну и… онемела от открывшегося вида.
Раймонд молча бежал по дороге между лесом и лугом. Прямо под магическими фонарями, потому мне было прекрасно видно его лицо: сосредоточенное и злое. По пути он размахивал пушистым цветным веником. А сзади, истерично блея, за ним мчалась Варя. Моя
— Отдай ей букет! — крикнула я, распахнув окно. — Брось в нее, и она отстанет!
— Ни за что! — отозвался Раймонд, бодро припрыгнув и красиво, витиевато так, выругавшись на ходу.
— Кинь в нее этот несчастный букет! — повторила я, с ужасом представляя. как Варя догонит Раймонда в самое мягкое место. Вот уж запомнятся ему тогда наши Глубинки до самой старости.
— Это… для… тебя!.. — Запыхавшись, ответил мой романтично настроенный кавалер. — Не отдам!
Он свернул к дому и скрылся из виду. Варя, блеснув горизонтальным зрачком в мою сторону, круто затормозила на вираже и рванула следом за добычей. Я, позабыв обо всем на свете, бросилась к двери. Успела открыть ее как раз к его появлению. И захлопнуть перед носом вошедшей в раж козы.
— Зачем?! — выпалила я первое, что пришло в голову.
— Это же… свидание, — едва дыша, прохрипел Раймонд. — Все должно быть по-человечески.
Еще немного постояв, упираясь в колени и дыша, как заядлый курильщик в свой последний день, он наконец выпрямился и торжественно вручил мне самый жуткий букет из всех, что я когда-либо видела. Единственная ромашка, не сломленная в схватке с Варей, пала именно в этот прекрасный момент. Красиво, медленно и печально она склонилась набок и осталось такой навсегда. Как и многие ее подруги по несчастью.
— Да, букет получился не очень… — расстроился Раймонд.
— Бе-е-е, — раздалось из-за двери.
Должно быть, так Варя подтвердила готовность сожрать павшие полевые цветы, чтобы они не пропали даром.
Щас! Пусть своего козла… в смысле, кавалера заводит!
— Они прекрасны, — солгала я, предельно осторожно принимая погибший храброй смертью букет.
Достав из тумбы старую вазу, налила туда воды и поставила цветы, отдавая им капельку живительной силы. Букет воспрял, распушился и даже начал немного благоухать.
— Ого! — удивился Раймонд. — Ты и такое можешь. Невероятно.
— На самом деле никогда раньше ничего подобного не делала, — призналась я, — но мне и букетов таких не дарили.
— Прости, — посетовал Раймонд. — Каждый раз, когда хочу произвести на тебя благоприятное впечатление, выходит… как минимум странно.
— Впечатляюще выходит, — усмехнулась я. — Мне нравится. Правда.
— Хорошо, — он улыбнулся, окончательно пленив мое внимание. — Тогда?..
— Ужинаем, — подсказала я, неожиданно ощутив неловкость от потемневшего взгляда Раймонда. — Ты ведь голоден.
— Невероятно голоден, — исправил меня он, мимолетно осмотрев мою фигуру, но тут же отворачиваясь и отодвигая стул для меня: — Прошу. Продолжим наше свидание.
Вечер прошел невероятно уютно.
Я рассказала Раймонду о себе, о сестрах и родителях. Он живо интересовался нашим городком и, оказывается, уже сам знал достаточно много. О том, что Глубинки преуспевали когда-то и славились великими магами на все королевство. И о том, что городок назвали в честь моего славного предка, одного из Тёрнов, спасшего когда-то самого принца. Но это было очень давно, так что теперь казалось простой легендой. Сказкой, что рассказывала на ночь мама.
Раймонд оказался внимательным чутким слушателем, и я сама не заметила, как пожаловалась на тетку Марианну, вечно попадающую в беду со своими гаданиями, на старшую сестру, уехавшую на заработки в роли компаньонки дальней родственницы и переставшей писать, на младшую — ученицу школы благородных девиц, также дающую о себе знать слишком редко. На Варю жаловаться не пришлось — Раймонд понимал все и сам.
Он пробыл у меня допоздна, а уходя крепко обнял и сладко поцеловал. Мы не прощались словами: я не желала хорошей дороги и красивых невест в столице; он не говорил о том, будет ли вспоминать меня после отъезда. Никакого лукавства и натянутых улыбок.
Раймонд ушел через лес. Я провожала его взглядом, а потом долго смотрела в небо, разглядывая звезды и стараясь не разрыдаться. А еще вспоминала слова мамы: «Нужно уметь быть благодарным миру за все хорошее, даже если оно быстротечно». Мудро. Но как же больно…
Потом я вернулась в дом, убрала остатки ужина и легла в постель, в которой мне суждено было всегда засыпать одной. Там я все же дала волю слезам…
15
На следующий день я проснулась разбитая и встревоженная. Раймонд должен был уехать, и эта мысль не давала покоя. Пришлось несколько раз напомнить себе, что я — взрослая умная девушка, не склонная к излишней сентиментальности или истерикам. Честно сказать, уговоры не сильно помогли. Хотелось бежать через лес, ворваться в дом, арендованный леди Василианной, и, размазывая по щекам крупные слезы, уговаривать Раймонда остаться.
Но я держалась, цепляясь за силу воли и остатки здравого смысла.
Помощница по хозяйству также не помогала с преодолением трудностей: с самого утра она особенно недовольно гремела посудой и очень красноречиво молчала. А потом, когда я села завтракать, и вовсе выдала невероятное:
— Если бы оставила его ночевать, могла бы сказать, что ждешь ребенка! И все.
— Что «все»? — прищурившись, уточнила я.
— Он стал бы твоим, балда! — назидательно ответила Тара.
— Ты серьезно думаешь, что добиться расположения любимого мужчины шантажом — хорошая идея? — закипая, спросила я.