Аннигиляция
Шрифт:
Вмешавшись в сознание дикарей, мы вычеркнули из их памяти передаваемую из поколения в поколение потребность поедать человечину. Гуманность очевидна, но не совершили ль мы насилие? Не повлияет ли наше вмешательство в их сознание на ход истории?.. – и тут же сама себе ответила: – Думаю, мы не совершили ошибки. Искоренение зла – есть высшая миссия цивилизации. Я в этом убеждена».
Самые великие стратеги всегда опираются на тиранию
Усидчивый Витя учился много лучше своих сверстников, и они частенько пытались этим воспользоваться.
В начале урока дежурный собрал тетрадки с домашним заданием, а на следующий день выяснилось, что все, кто регулярно пользовался знаниями Вити, получили двойки. Это была решающая работа в определении годовой оценки.
Мальчик торжествовал. Главный враг и его дружки оставлены на второй год. Витя впервые получил наслаждение от управления толпой. А дальше все пошло по классической схеме: пионер, комсомол, институт, стройотряд – и везде Виктор Неволя впереди и руководит.
От дома до института ему было добираться минут двадцать, и при хорошей погоде он ходил в оба конца пешком. Но в темное время суток или в непогоду Витя не рисковал и ехал пару остановок троллейбусом. Вот и в этот вечер он шел к остановке. После трех пар и четырех часов практических занятий Виктор сильно устал, к тому же с неба сыпал мокрый снег. На остановке было безлюдно. От этого он чувствовал себя очень неуютно и, поеживаясь от холода, постоянно оглядывался. Наконец показался троллейбус. Он подошел к месту, где обычно открывалась средняя дверь, но как только шагнул в салон, с его головы кто-то сорвал поношенную кроличью шапку. Виктор среагировал молниеносно. Не оборачиваясь, сделал мах рукой назад и сам вцепился в чью-то шапку. Рванув ее на себя, он влетел в салон. Дверь закрылась, троллейбус тронулся. Теперь он мог разглядеть трофей. Им была новенькая каракулевая шапка, которую он тут же нахлобучил себе на голову.
Утром, досыпая в переполненном салоне троллейбуса, повиснув на штанге, он и не вспомнил о вчерашнем происшествии. Возле института большая часть пассажиров покинула транспорт, и Виктор, как и все, направился в скверик, ведущий к парадному входу его альма-матер. Неожиданно дорогу ему преградили два милиционера, и парень кавказской наружности стал тыкать в него пальцем и кричать: «Это он! Он даже шапку мою напялил!» Представившись, правоохранитель попросил Неволю снять головной убор. Каким же было удивление Виктора, когда милиционер, срезав нитки, удерживающие налобный клапан шапки-ушанки, обнаружил белую бирку с фамилией и инициалами потерпевшего. Неволю отвели в участок.
От произошедшего его мозг потерял способность думать, и лишь одна мысль дятлом долбила сознание: «Прощай, учеба, карьера и свобода». На Виктора завели уголовное дело, отчислили из института и передали документы на исключение из партии. Сорванная с чужой головы шапка ставила крест не только на карьере, но и на личной свободе.
К огромному счастью Неволи, секретарем горкома партии города Брянска в то время был его дядя. Один звонок мамы, и вопрос был решен. Закон законом, а блат блатом.
Конечно, его отчислили из Могилевского педагогического института
Естественно, уголовное дело было закрыто…
После службы в армии он стремительно стал делать карьеру, убирая с пути конкурентов всеми доступными методами: подкуп, шантаж, фальсификация, подтасовка фактов… С главным лозунгом «Плюй в глаза, божья роса» он каждые два года поднимался на ступень выше.
Его первый заметный кадровый рывок пришелся на начало перестройки. Тогда Виктор Григорьевич Неволя, возглавляя парторганизацию облпищеторга, заставлял работников, замеченных в пьянке, строчить доносы на директора торга. И те, боясь остаться без премии или, того хуже, быть уволенными, строчили. Собрав материалы, Неволя передал в обком партии сигнал о злоупотреблении директора служебным положением в корыстных целях. Дело получило огласку, директора сняли с должности, а правдолюбец Неволя стал вторым секретарем обкома партии. На ближайших выборах его избирают депутатом в Верховный Совет Российской Федерации от Брянской области.
Трамплин для прыжка на политический олимп был подготовлен. А сам Неволя превратился в человека, стремящегося к руководству страной не ради общественного блага, а для удовлетворения личных амбиций и потребностей. Он жаждал абсолютной власти, и эта идея завладела им всецело.
Когда действующий на тот момент президент России предложил Неволе пост премьер-министра, а его поддержали депутаты Государственной Думы, он окончательно уверовал в успех. Дабы заручиться поддержкой электората на предстоящих выборах в президенты, Виктор Григорьевич лез из шкуры, стараясь понравиться тем, кого иначе, как «биомассой», не называл. И пока его конкуренты на пост главы государства устраивали словесные баталии, Неволя лично контролировал уборку урожая. Дергал рычаги танка, изучал проблемы армии изнутри. Лично раздавал распоряжения рыбакам Дальнего Востока.
Мял в руках кубанский чернозем, принимал новую поликлинику в Сургуте и осматривал обшарпанные коммуналки подводников Мурманска. И это сработало. «Вот наш лидер! Он, как мы! Он и есть народ!» – захлебывался в эйфории электорат.
Лучше открыто спорящие враги, чем воюющие втихаря товарищи
По возвращении в деревню «детей гор», сидя у костра и поедая жареную свинину с бананами, участники вылазки делились своими мыслями и собранной информацией с теми, кто оставался в лагере. Была масса вопросов, ответы на которые надо было еще найти.
– Переписав сознание людоедов, мы изменили веками сложившийся уклад их жизни. Для них он и был законом. Можно ли считать, что мы создали общество равных? – подтолкнула товарищей к нужному ей диалогу Анна.
– Закон обещает людям равенство, но только смерть делает их равными, – с помпой произнес Илья. – В нашем обществе не стоит мечтать о равенстве. Даже думать о нем глупо. Разговоры о равенстве – демагогия, они на руку только пройдохам и карьеристам.
– Это вы себя имели в виду, говоря о карьеристах? – с вызовом спросил Феликс и, предчувствуя непростой, но интересный разговор, сел, подобрав под себя ноги. До этого он лежал на боку, упершись в землю локтем, и палкой ковырял угли в костре.