Аномалия
Шрифт:
Машины рванули с места, оставив позади себя место дорожного побоища.
– Будет полиции над чем голову поломать, – довольный, смеялся Хайрулла.
Харун Самарканди эмоций никак не проявлял, и только его бойцы видели, что полковник тоже доволен тем, как завершилось дело.
– Задняя машина, – отдал Самарканди приказ через «переговорку», – отстать на километр и контролировать возможность преследования. В случае чего пусть Исхак пользуется гранатометом. Даже без полной уверенности. Любая догоняющая машина. Уничтожить…
– Я понял, господин полковник, – отозвался Асадулла.
Самарканди был уверен, что если того потребует ситуация, то бойцы из «Сонаты» просто заблокируют
Полковник сидел на переднем сиденье. На заднем устроились профессор Кошарски и поджимающие его с двух сторон подполковник Хайрулла с Ахмадшахом.
– Как самочувствие, профессор? – спросил подполковник на сносном английском. Вернее, на американском диалекте английского. Сам Самарканди, поскольку учился в Англии, говорил на чисто английском, а американизированная английская речь подполковника его порой раздражала.
– Плохо, – прохрипел Кошарски. – Разве может быть хорошее самочувствие, если попал в лапы к садистам?
– У нас нет садистов, – сухо возразил Самарканди, чуть-чуть обернувшись через плечо.
– А бить язвенника в живот во время приступа – что это такое?
– Это только умение навязать человеку свою волю, – заулыбался Хайрулла. – Вы сильно задерживали нас своим сопротивлением. А нам нельзя было застревать на месте. Это вы должны были понять, как и то, что мы прибыли туда специально, чтобы вытащить вас из рук негодяев. И привыкли добиваться своей цели, несмотря на ваше откровенное нежелание. И добились…
– Вы прибыли специально, чтобы похитить меня? – удивился профессор. – Я не думаю, что вам дадут за меня большой выкуп.
Несмотря на боль в желудке, Кошарски старался разговаривать ровно, хотя раздраженная злость в его голосе проскальзывала откровенно.
– Мы сами готовы были заплатить за вас выкуп, профессор, – объяснил Самарканди. – И готовы беречь вас и лелеять. И даже лечить готовы. Мы отправим вас к лучшему врачу, которого можно придумать. Мы уже позвонили ему, и он должен был доставить вам лекарство. Надеюсь, когда мы прибудем на место, вы будете быстро поставлены на ноги.
– Какой врач… Какое лекарство… – Профессору, кажется, стало хуже.
– Потерпите. Недолго осталось.
– Терплю… Как трудно вас терпеть…
Назад Владек, согласно просьбе спецназовцев, ехал гораздо быстрее, чем в Краков. Часто совершал достаточно рискованные обгоны, едва-едва успевая при максимальном ускорении «Короллы» совершить обгон и занять место в своем ряду перед самым носом у встречной машины. Но до места добрались все же без приключений и, главное, без «хвоста», в чем спецназовцы были твердо уверены, потому что умели отслеживать «хвосты» и внимательно следили за всеми попутными машинами, что предпочитали высокую скорость обычному движению.
Остаток дня прошел на базе у пана Тадеуша. Вернее, не на базе, а в предоставленных помещениях базы, потому что сам хозяин попросил спецназовцев без необходимости не высовываться наружу, чтобы не смущать его людей. Что это значило, было не совсем понятно, но пан Тадеуш в объяснения не ударился и вообще выглядел более озабоченным, чем утром. Должно быть, были причины, и причины весомые.
Но окна комнат, при молчании хозяина, тоже давали возможность получить какую-то минимальную информацию. И информация эта была, кажется, не слишком приятного характера, судя по тому, что на базу прибыло несколько машин с вооруженными людьми. Пан Тадеуш энергично распоряжался, кого-то оставлял на месте, направляя то в какую-то мастерскую, то в один из ангаров, кого-то вообще посылал дальше, и люди уезжали, получив объяснения, но, скорее всего, недалеко, поскольку машины возвращались вскоре уже пустые, намекая на то, что где-то вокруг базы выставлялись засады. Машины тоже загоняли в ангары и склады, чтобы не показывали, что на базе есть посторонние. Как люди военные, спецназовцы понимали, что в стране, на территории которой в настоящее время боевых действий не ведется, занимать круговую оборону без необходимости никто не будет. А машины отправлялись в разные стороны, следовательно, оборона была именно круговая.
Водитель большегрузного «Форда», что доставил спецназовцев в окрестности Кракова, больше на глаза не показывался, хотя его «Форд» стоял в большом дворе, ожидая погрузки. Дважды заходил Владек, спрашивал, не нужно ли чего. В третий раз пригласил подполковника Свентовитова с майором Веримеевым на первый этаж в кабинет к пану Тадеушу.
Пан Тадеуш пил кофе из большой керамической кружки, из которой более прилично пиво пить, и выглядел достаточно мрачным.
– Вижу, проблемы возникли? – сразу показал подполковник свою наблюдательность. – Надеюсь, не с нашей помощью?
– К сожалению, именно с вашей. И потому я хотел бы попросить опять вашей помощи. Но, подумав, понял, что у вас дело важное и рисковать вы не захотите.
Фраза была построена опытным психологом, хотя и доморощенным.
– Можно обсудить, – предложил Свентовитов.
Он уже понял ситуацию. Понял, что расстрел украинских бандитов на дороге вызвал осложнение отношений между группировками, и на ходу просчитал, что для группы спецназовцев более опасно и менее предпочтительно – риск участия в разборке на стороне польской группировки или риск потерять базу и осложнить выполнение главного задания. И сразу сделал вывод, что даже в том случае, если группа понесет потери, чего быть вообще-то не должно, учитывая уровень боевой подготовки бандитов и спецназовцев, она сможет выполнить задание. А без базы и без поддержки пана Тадеуша работать будет значительно труднее. Следовательно, поддержать польскую бандитскую группировку было нужно. Причем сделать это следовало без санкции со стороны командования операции, поскольку командование не может быть полностью в курсе здешней обстановки, и любое решение будет не аргументированным, а только политическим. Будь на месте генерал-майор Дошлукаев, который понимал положение группы в чужой стране, или имей право решения командование бригады или даже командование спецназа ГРУ, Валентин Александрович запросил бы санкцию. Но когда операцию возглавил генерал-лейтенант Тарасько, который в курс дела войти полностью еще не мог даже физически, следовало, как понимал Свентовитов, проявлять самостоятельность и брать право решения на себя. Тем более смущение вызывала фамилия генерал-лейтенанта, который мог иметь свои национальные предпочтения и не разрешить спецназу выступить против украинских бандитов.
Подполковник с майором обменялись взглядами, словно посоветовались, и кивнули друг другу. Заместитель командира группы тоже просчитал ситуацию и самостоятельно пришел, кажется, к такому же выводу.
В глазах пана Тадеуша засветилась надежда. Безнадежности в этих глазах и раньше не было, но теперь промелькнула даже какая-то игривая искра. Поддержка, судя по всему, пану Тадеушу была нужна.
– Присаживайтесь, – показал он на кресла, в которых офицеры уже сидели утром.
– Те самые парни? С дороги? – сразу спросил подполковник.