Аномальная зона
Шрифт:
– Ох-х… Забытый, божественный вкус. Будто заново на свет народился. Мне вам, Артур Семёныч, столько всего рассказать надо!
– Непременно расскажете, а я вас послушаю с большим интересом, – пообещал вице-губернатор. – Очень меня, понимаете ли, место это заповедное интересует сейчас.
5
Через два дня Марципанов окончательно воспрял духом. За это время он имел несколько длительных встреч с Переяславским, на которых с дотошностью вспоминая малейшие подробности, посвятил его в историю лагеря, рассказал о роли дедушки в его уникальной
– Увы, революция, как известно, пожирает своих детей – смущёно улыбнулся он в конце повествования и осторожно пощупал огромную, с корочкой присохшей крови, шишку на затылке.
В свою очередь, Эдуард Аркадьевич узнал о последних событиях, произошедших на Большой земле за время его отсутствия и, главное, о мировом финансовом кризисе, всё не кончающемся никак, обрушившем акции, валюту и прочие бумажные ценности и заставившем человечество вспомнить о ценностях вечных, непреходящих. О золоте, например.
Таким образом уникальное месторождение Гиблой пади приобретало особую важность.
Вертолёты теперь прилетали сюда ежедневно, подвозя всё новых чоповцев, каких-то молчаливых специалистов в безликих корпоративных комбинезонах, ящики с оборудованием.
Места на сторожевых вышках по периметру лагеря, откуда никто и не думал выпускать заключённых, заняли хорошо экипированные средствами связи, приборами ночного видения, стрелковым оружием с лазерными прицелами бойцы частного охранного подразделения.
Расторопные техники смонтировали новую электростанцию, протянули по посёлку телефонный кабель, возвели несколько модулей для хранения имущества, одновременно ремонтируя жилые дома и помещения штаба.
Все эти горячие, полные забот, деньки Переяславский находился в Гиблой пади. Привезённые им с собой специалисты горнорудного дела пока не спускались в шахту – там ещё роптали глухо остававшиеся под землёй в неведении о переменах здесь, наверху, зеки и рабсилы. Но, по предварительным оценкам, месторождение золота было богатейшим…
– Даже если эти отвалы промыть, – объяснял вице-губернатору пожилой геолог, указывая на горы породы у штрека, – не одну тонну драгметалла получить можно. Они ж золото варварски добывали. Выбирали, по сути, только самородки, да и то не все. Я здесь час походил – три шархана подобрал. Буквально под ногами валяются, – и, разжав кулак, продемонстрировал бугристые кусочки золота размером с крупную горошину каждый.
А на третий день Эдуард Аркадьевич самолично препроводил Переяславского в святая святых – спецхранилище, в прежние времена бывшее под надёжной охраной вооружённых чекистов, а сейчас торчащее неприметно над поверхностью земли, словно заброшенный, залитый бетоном ДОТ с порыжевшей от ржавчины бронированной дверью при входе.
Здесь, под землёй, в просторном помещении, напоминавшем огромный сейф, на деревянных полках вдоль обшитых металлом стен хранились аккуратно сложенные штабелями килограммовые слитки золота. Быстро сосчитав тяжёлые бруски на одном стеллаже, вице-губернатор присвистнул: тонн пять, не меньше… Вот оно, блин, золото партии…
Марципанов смотрел победителем:
– Это ж, Артур Семёныч, мировая сенсация! Найдут какой-нибудь задрипанный горшок с монетами, и то сколько шума. А здесь, можно сказать, Клондайк. Или копи царя Соломона… Диссертацию напишу! – мечтательно заявил правозащитник. – Докторскую. Пороюсь в здешних архивах, подберу материал, и по возвращении на Большую землю засяду. Я уже и название придумал: «Национальные традиции российского государственного террора». В смысле, общественно-политический строй меняется, идеология, а методы управления страной остаются всё те же. Здорово?
– Угу… – кажется, не слушая его и обозревая задумчиво представшее перед ним сокровище, буркнул Переяславский.
Эдуард Аркадьевич притих, помолчал, а потом, решившись, приступил к самому главному, окликнул:
– Артур Семёныч, а, Артур Семёныч… Я… э-э… хотел бы с просьбой к вам обратиться.
– Да? – рассеянно взглянул на него тот, зачарованный обилием слитков.
– Э-э… – мялся правозащитник, – могу ли я, ну, скажем, рассчитывать на некоторую материальную компенсацию за перенесённые здесь… м-м… нравственные и физические страдания в виде какой-то части вот этого? – несмелым жестом показал он на полки.
В глазах Переяславского вспыхнуло что-то, обеспокоившее Марципанова.
– Я, собственно, на много и не рассчитываю, – поспешно добавил он, но вице-губернатор пригасил взгляд, кивнул равнодушно:
– Да без вопросов. Забирай, сколько унесёшь…
Эдуард Аркадьевич как наследник рассчитывавший процентов на двадцать пять – тридцать хранившегося здесь золотого запаса, сник, но потом спохватился и, сообразив, что другого шанса попасть в эту комнату-сейф у него не будет, а синица в руках всё-таки предпочтительнее журавля в небе, бросился к полкам и принялся рассовывать килограммовые бруски в карманы затрапезной телогрейки, кителя, галифе, которые до колен едва не сползи под тяжестью золота. В последний момент успел прихватить ещё два, бросил за пазуху и вздрогнул, почувствовав, как холодный металл заледенил бьющееся отчаянно сердце.
– Закрыть, опечатать, поставить двух часовых, ни одного человека близко сюда не подпускать! – скомандовал вице-губернатор сопровождавшему их чоповцу и обернулся к Марципанову, бросил, нетерпеливо поморщившись: – Ну хватит, а то надорвётесь…
Не удержавшись, уже на выходе, правозащитник цапнул ещё брусок, спрятал в рукаве и поспешил вслед за покинувшим хранилище Переяславским. Однако чоповец бесцеремонно схватил его за руку:
– Сказали «хватит» – значит, хватит!
И отобрал слиток, швырнув золото обратно на полку.
К удивлению Эдуарда Аркадьевича, вице-губернатор живо заинтересовался и секретной лабораторией, а также всем, что было связано с происхождением и воспроизводством рабсилов.
В сопровождении правозащитника и настороженных телохранителей он долго ходил по спецблоку, рассматривал в местном музее жуткие экспонаты в натуральную величину – в банках и в стеклянных витринах, дотошно расспрашивал о сути научных исследований ведущих сотрудников – завлаба Матвея Ульяновича и шуструю старушку Изольду Валерьевну, а в конце экскурсии даже угостил конфетами очаровательных в своей непосредственности детёнышей-рабсилов.