Аномальные каникулы
Шрифт:
— Слушай, давай честно. Ты же ее… — Он споткнулся подбирая слово. Закончил: — Ты же к ней с самого начала неровно дышишь.
Тимур стоял рядом. Спокойный, словно в отличие от Ворожцова нашел свою правду. И, осознавая это, смотрел на него с легким превосходством: дескать, я знаю, а ты со временем поймешь.
— Ворожцов, выкинь уже мысли похотливые из башки. — В голосе его тоже сквозила нотка спокойного, уверенного понимания
Ворожцов насупился. Это было как будто не по правилам. Он сам постоянно думал о всех, кто подходил к Лесе, как о похотливых самцах. Свое чувство трепетно оберегал и считал настоящим. А тут вдруг в похоти обвинили его.
И ведь не ответишь ничего: любое слово будет выглядеть как оправдание. А любое оправдание докажет его неправоту. Покажет, что его в первую очередь заботит Леся, а не то, что происходит вокруг.
А что его заботит на самом деле? Да всё. И Леся тоже. Он же человек. Он же любит ее. И может, ему жить осталось всего ничего. Так как же ему и о ней не думать? О ней и о Тимуре… Тот не стал дожидаться, обогнул Ворожцова и потопал вперед по центральной улице. Стоило признать, что сейчас Тимур вел себя разумнее и выглядел более трезвомыслящим, чем он сам. Пристыженный Ворожцов поспешил следом, на ходу включая ПДА. Тимур шел неторопливо. Со стороны могло показаться, что он знает, куда идет, но Ворожцов-то понимал, что он топает наугад. Так же, как вчера уходил от самого Тимура Мазила. При мысли о мелком внутри что-то сжалось.— Стой, — окликнул Ворожцов.
Тимур остановился. Огляделся по сторонам. Хотя чего здесь оглядываться? Справа бурьян, слева бурьян. Справа забор, слева забор. Справа дом, слева дом. Тот, что слева, совсем хлипкая избенка. Тот, что справа, — посвежее. Крыша, правда, прохудилась, местами зияла черными провалами. Зато с кирпичной кладкой все в порядке.
— Чего шарманка?
— Дальше полно аномалий.
Тимур молча посмотрел на кирпичный дом с дырявой крышей, перевел вопросительный взгляд на Ворожцова. Тот кивнул.
Забор сгнил, прогнулся от времени, дождя и снега. Где-то склонился почти до земли, где-то и вовсе лежал поваленный. Потому на участок они вошли вместе, плечом к плечу. Дверь дома тоже оказалась незапертой. Тяжелая створка повисла на одной ржавой петле. Вторую давно уже вывернуло с мясом. Может, от времени, а может, и помог кто, саданув плечом.
Ворожцов прикинул массу двери. Чтобы своротить такую штуку, ему силенок не хватило бы. Да даже если б с Тимуром вместе попытались выбить, все равно вряд ли. Поэтому приятнее было думать, что все произошло само по себе.
Прихожая — сенями это назвать было затруднительно — оказалась пустой. Если здесь что-то и было, давно растащили.
Тимур натянул налобник, включил, направляя свет вниз.— Куда дальше? — спросил он, не поворачивая головы.
Ворожцов сверился с наладонником, всмотрелся в сумрак, разгоняемый Тимуровым фонариком.
— По датчику, аномалия в дальней комнате. Первый этаж направо.
Тимур сделал шаг вперед, в неизвестность. В груди екнуло.— Не торопись, — попросил Ворожцов, облизнув пересохшие губы.
— Не гунди, — отозвался Тимур. — Если по делу чего есть, говори. А так нечего воздух сотрясать. Может, аномалия на звук реагирует или на вибрацию.
— А так бывает? — усомнился Ворожцов.
— А я знаю?
Тимур сделал еще один шаг. Что-то было неправильным во всем этом.— Погоди, — снова осадил Ворожцов.
— Чего еще?
— Ты внимательно под ноги смотри. И… чего бы кинуть, если что?.. Гаек-то нету.
Тимур запустил руку в карман, выудил пару ржавых болтов, подбросил на ладони. Звякнуло.
— Гаек нет, винтики найдутся.
— Откуда?
— В сенях под лавкой ящик стоял с инструментами. В нем мешочек с гвоздями всякими. Ну и болтов с десяток набралось. Гвозди летают плохо, а болты — в самый раз. Идем.
Тимур говорил вроде бы уверенно, но когда пошел в глубь дома, стало ясно, что боится не меньше Ворожцова. Двигался он осторожно. Каждый шаг взвешивал, иногда подолгу задерживая ногу, прежде чем опустить ее на замусоренный пол.
Это хорошо. Осторожность — это правильно. Ворожцов и сам следил за каждым шагом Тимура. Не за своими шагами, он-то следом идет, а за Тимуровыми. Безопасность Тимура и Леси казалась ему сейчас важнее собственной. Если уж не сумел переубедить, уговорить вернуться раньше, то сейчас надо хотя бы сохранить оставшихся, вывести их.
Закончить начатое и вывести. Мысли путались. «О чем это я?» — мелькнуло в голове. Видно, мозг пытался вытеснить жуткую реальность чем угодно, хоть бессмысленными размышлениями. Он в ответе за Тимура и Лесю. Как маленький принц, говоривший, что мы в ответе за тех, кого приручили. А разве он приручил кого-то из них? С Тимуром вон постоянно на ножах. Только последнее время поспокойней стало. Видать, выдохлись. С Лесей… С Лесей — вообще отдельный разговор. Блуждающий взгляд скользнул вперед. Ворожцов остановился. Все мысли мгновенно вылетели из головы.— Тормози, — сказал он тихо.
Тимур остановился как вкопанный. Осторожно повернул голову.— Что случилось?
Ворожцов не ответил. Сощурился, но там, где секундой раньше сверкнула крохотная молния, ничего не было. Может, померещилось? Он повел носом, принюхиваясь и прислушиваясь. Если судить по сканеру, то аномалия была уже рядом, но с точностью до нескольких шагов ее нахождение можно было определить только вживую. ПДА помогал, но всесильным не был.
— Чего? — еле слышно повторил Тимур.
— Озоном пахнет, — так же тихо сказал Ворожцов.
— А шепчешь чего?
— Сам же говоришь, что оно может на звук реагировать.
Опять сверкнуло, словно заискрил провод. Только провода на полу не было. Посверкивало в самом воздухе.
Тимур проследил направление его взгляда, но там, где только что искрило, снова ничего не было.
— Что может реагировать? Ты о чем?
Ворожцов хотел ответить, но не успел. В нескольких метрах от них сверкнуло в третий раз. Теперь углядел и Тимур. Медленно, стараясь не делать резких движений, он отступил на шаг, будто этот шаг что-то менял. Повертел головой, высвечивая лучом налобника всю комнату.