Аномальщик. Часть 1
Шрифт:
— Ты не смотри, что дед в деревне живет, — говорил он, прихлебывая чай. — У него два образования высших. Он умнее всех нас, вместе взятых. Мать твоя как–то попыталась вон, поумничать. Он ей как загнул, по философии, да словами такими, что только со словарем разбирать.
Теперь я и сам это чувствую. Да, обычно дед говорил так, словно всю жизнь дальше околицы не был. Но вот только без привычных непечатных вставок, и слова произносил правильно, не переиначивая. А иной раз проскакивало словечко, которое сельский
Мясо действительно было превосходно. Магазинская байда, рядом не лежит. Эх, Саныч с Егором бы попробовали, за уши было бы не оттащить!
— Что, вкусно? — рассмеялся дед.
— Ага! — с трудом ответил я, с набитым ртом.
— Ну, так! — дед сел, налил кипятка в заварочный чайник.
— Пусть настаивается, — закрыл он полотенцем чайник. — Теперь давай поговорим.
Я кивнул, жуя кусок мяса.
— Ответь сначала, откуда у горожанина, такие лесные навыки? — спросил он, кивая на рюкзак, стоявший возле двери.
Неожиданный вопрос.
— Так это, — я проглотил кусок. — Мы ходим иногда в лес.
— Мы?
— Ага. Ролевики.
— Не слышал. Поясни.
— Ну, это люди, которые в лес ходят, на мечах рубятся. В доспехах. Это если коротко.
— На мечах? — дед удивленно поднял бровь. — Интересно.
Он задумчиво потер подбородок.
— А зачем?
— Отдых такой. На любителя. Мне нравиться.
— Странные нынче у молодежи увлечения. Но хоть не водку пьют. На свежем воздухе опять же.
— Ага, — подытожил я.
Мы помолчали. Дед убрал с чайника полотенце и налил себе чая. Он пил прямо так, не разбавляя.
— Кстати, картин–то у тебя много?
— Да нет — немного смутился я. — штук десять.
— Пейзажи?
— В основном да.
— А Мишка, партизан, молчит, что у меня внук художник.
За окном начали сгущаться сумерки. Я бросил взгляд на часы. Почти десять. Дед достал кисет, бумагу, свернул самокрутку.
— Не балуешься? — спросил он, кивая на цигарку.
Я отрицательно помотал головой.
— Оно и правильно, — дед закурил, чиркнув спичкой.
Встав, он подошел к окну. Постоял, пуская клубы дыма.
— Место это, — начал он рассказ, кивая в сторону комнаты, видимо подразумевая фото на ноутбуке. — Нехорошим считается. Скот в нем пропадает… Люди…
Он нахмурил лоб.
— Когда еще деревня нормальной была, людной, ходить туда местные шибко опасались. Особенно по ночам.
— Я когда приехал сюда, молодой, смелый был, — проложил дед, выпустив клуб дыма. — Посмеялся над этими суевериями. Наука людей в космос выводит, а тут страшилки пионерские!
— И что?
— Да взял и сходил на ту гору. И именно ночью. Чтоб доказать всем, что не верю в это. Ночью и, правда, меня никто не утащил, вообще все было спокойно. Придя утром в деревню, я посмеялся над рассказчиками страшилок. Так я сказал, что все это суеверия дряхлые, бабкины сказки.
А один дед, подошел ко мне, посмотрел в глаза и говорит, мол, зря ты это сделал. Часть себя там оставил. Все время сюда возвращаться будешь. Я ему не поверил, ясное дело.
Дед затянулся еще раз.
— И что дальше? — спросил я, жаждая продолжения.
Он посмотрел на меня в нерешительности, будто решая, говорить или нет.
— Как видишь, вернулся, — ответил он, наконец, и добавил тихо. — Каждую ночь, пока жил в городе, приходил на этот холм.
— То есть как? Пешком?
— Нет, — ответил он, не глядя на меня. — Во сне.
Он внимательно оглядел меня, словно проверяя, смеюсь я или нет. А мне вдруг не до смеха стало. Показалось, из окон потянуло холодом, будто зима за окном. По телу даже мурашки побежали.
— Вот так. А сны были очень реальны, просыпаясь, я не всегда понимал, где я. Ничего в этих снах не происходило, я просто оказывался там и все. Даже пару раз пытался там, во сне, уйти с этого холма. Но или сразу просыпался, или не мог дойти даже до ближайшей чаши. Шел, шел, а она все также далеко.
Дед сел на лавку, затушил окурок в пепельнице.
— И самое странное, все просто из рук валилось. Болеть начал, температура бывало, как подскочит под сорок. Врачи только руками разводили, по их мнению, я был абсолютно здоров. Аля потащила по бабкам, одна из них и сказала. Оставил, говорит, ты парень в одном месте свое здоровье. Вернешься туда, все нормально будет. На вопрос жены, что это за место, ответила, что мне лучше знать. Вот я и вернулся.
Он побарабанил пальцами по столу. я уже подумал, что это конец рассказа, как он продолжил:
— Сначала прожил неделю. Так хорошо сделалось. Я не просто выздоровел, я будто родился заново. Даже рука ломаная, на погоду ныть перестала. Во всем теле была такая легкость, что казалось, вот–вот взлечу. Я обрадовался, ясное дело и вернулся в город. Дней пять все было хорошо. А потом я слег.
В одно прекрасное утро, я, выплыв из тумана беспамятства, с трудом открыл глаза и увидел над собой встревоженное лицо жены и незнакомого мужчины в белом халате.
Меня положили в больницу. Мне было все хуже и хуже. Однажды, через приоткрытую дверь, я услышал разговор жены и моего лечащего врача. Он утверждал, что им не удалось найти причину заболевания, но я явно угасаю. Медленно, но верно, силы покидают мое бренное тело. «Он даже не ест уже почти. Честно говоря, это первый такой случай в моей практике» — говорил доктор.
И я, поняв, что здесь мне никто помочь не в силах, уговорил жену, чтоб она увезла меня сюда, в деревню. Пока ехали, я видел на лицах окружающих, когда они смотрели на меня, лишь сочувствие.