Антарктическая одиссея (Северная партия экспедиции Р. Скотта)
Шрифт:
Несколько дней мы двигались вдоль Барьера, следуя всем его изгибам и нанося их на карту, чтобы проверить, не изменилось ли их положение с тех пор, как было в последний раз зафиксировано офицерами "Нимрода". Плавание всем доставляло удовольствие. Погода стояла вполне сносная, море было довольно спокойным, и хотя мало что нарушало монотонность будней, её скрашивало то, что все с утра до позднего вечера трудились. Людей на борту сильно убавилось, стало намного просторнее, и это имело двоякие последствия: мы могли больше заниматься физической работой и не теряли потому формы, приобретённой за время выгрузки на мысе Эванс, а кроме того, ели теперь с большими удобствами. В кают-компании "Терра-Новы" свободно размещалось до двенадцати человек, но когда экспедиция ещё была в полном составе и к столу являлось чуть ли не в два раза больше офицеров, они по необходимости жались друг к другу как сельди в бочке. Кемпбелл воспользовался высвободившимся помещением, чтобы переместить наши припасы и снаряжение поближе к выходу, и мы целый день перетаскивали вещи с места на место, отвлекаясь от этого занятия лишь когда надо было помочь тянуть канат, поколоть часок-другой уголь или покачать насос.
Положение Барьера в основном не изменилось по сравнению с прошлым разом, хотя даже за три-четыре дня плавания мы по многим признакам убедились в том, что он всё время находится в процессе преобразования. Не раз мы видели, как от него откалывались небольшие айсберги. Вода непрестанно подмывает Барьер, под напором волн от него время от времени отделяется кусок и с грохотом, напоминающим гром при грозе, падает в воду, вздымая на сотни ярдов брызги и обломки льда.
Мы не особенно старались высмотреть на стене место для высадки, так как Кемпбелл предпочитал сойти на берег прямо на Земле Короля Эдуарда VII, но это оказалось невозможным: мыс Колбек мы прошли по необычно большому участку открытой воды, но как только обогнули его, паковые льды снова сомкнулись вокруг корабля и в конце концов заставили нас повернуть обратно. До этого же мы видели лишь неприступную стену, сколько ни вглядывались в ледяные утёсы, окаймляющие землю.
Слово "земля" безусловно неправильно в применении к Земле Короля Эдуарда VII. Одно название этого острова [28] немедленно воскрешает в памяти голые скальные выходы вперемежку со льдом. С палубы нашего судна были видны только ровные ледяные склоны высотой приблизительно от 700 до 1000 футов [214–305 м], кое-где разорванные трещинами. О том, что под ледяным покровом есть земля, можно было только догадываться по его высоте и по трещинам: они убеждали нас в том, что он лежит непосредственно на неровной поверхности.
28
Автор ошибочно называет так полуостров Эдуарда VII (см. прим. 12).
Плотные паковые льды, делавшие продвижение на восток от мыса Колбек слишком рискованным, заставили Кемпбелла и Пеннелла изменить курс. В конце концов мы могли высадиться где угодно. "Терра-Нова" повернула на сто восемьдесят градусов и пошла обратно вдоль Барьера, мы же внимательнее, чем прежде, вглядывались в берег в поисках доступного места.
Вот так мы продвигались на запад, вечером 3 февраля обогнули восточный мыс Китовой бухты и вдруг увидели в бухте корабль, к нашему величайшему удивлению. И было чему удивляться! Суда не так уж часто посещали море Росса, чтобы можно было ожидать случайной встречи, а в то время на борту "Терра-Новы" скорее всего никто и не подозревал, что у нас есть соперники в этой части Антарктики, хотя большинство слышало о намерении Амундсена [29] достигнуть полюса.
29
Амундсен (Amundsen) Руал (1872–1928) — норвежский полярный путешественник и исследователь. Первым прошёл Северо-Западным проходом на судне "Йоа" от Гренландии к Аляске (1903–1906). Руководил экспедицией в Антарктику на судне "Фрам" (1910–1912). Первым достиг Южного полюса (14.12.1911). В 1918–1920 гг. прошёл вдоль северных берегов Евразии на судне "Мод". В 1926 руководил первым перелётом через Северный полюс на дирижабле "Норвегия". Погиб вместе с экипажем самолёта "Латам-47" в Баренцевом море во время поисков итальянской экспедиции У. Нобиле, ранее вылетевшей к Северному полюсу на дирижабле "Италия" и потерпевшей крушение. (Прим. выполнившего OCR.)
Мы немедленно отдали ледовый якорь недалеко от незнакомца, в котором многие теперь узнали известный по книгам Нансена [30] или виденный ими "Фрам" [31] , самый знаменитый полярный корабль. Сначала он не подавал никаких признаков жизни, но потом на палубе появился человек, и Кемпбелл направился к нему. Вахтенный — ибо это оказался вахтенный, оставленный сторожить корабль, — сообщил, что Амундсен расположился поблизости на зимовье и с минуты на минуту должен появиться. И в самом деле, вскоре подоспели норвежские исследователи и пригласили Кемпбелла, Пеннелла и Левика позавтракать с ними на следующий день и осмотреть "Фрам".
30
Нансен (Nansen) Фритьоф (1861–1930) — норвежский исследователь Арктики, иностранный почётный член Петербургской АН (1898 г.). В 1888 г. первым пересёк Гренландию на лыжах; в 1893–1896 гг. руководил экспедицией на "Фраме". В 1920–1921 гг. — верховный комиссар Лиги Наций по делам военнопленных, один из организаторов помощи голодающим Поволжья (в 1921 г.). Нобелевская премия Мира (1922 г.). Умер от "утомления" (по-видимому, от сердечной недостаточности) после лыжной прогулки. (Прим. выполнившего OCR.)
31
"Фрам" ("Fram" — норв. "Вперёд") — норвежское моторно-парусное судно, построенное для дрейфующей экспедиции Фритьофа Нансена по проекту судостроителя Колин Арчера в 1892 г.; водоизмещение 402 т. Корпус судна был сконструирован наподобие половинки разрезанной скорлупы кокосового ореха, благодаря чему судно при сжатии льдов выжималось наверх. Первый рейс "Фрама" — трёхлетний дрейф экспедиции под руководством Ф. Нансена, а затем О. Свердрупа через Арктический бассейн от Новосибирских островов в Гренландское море (1893–1896 гг.). В 1898–1902 гг. Свердруп совершил на "Фраме" экспедицию в северную часть Канадского Арктического архипелага. В 1910–1912 Р. Амундсен плавал на "Фраме" в Антарктику. В 1930-х гг. "Фрам" превращён в музей. На берегу полуострова Бюгдё в Осло его поместили под стеклянную крышу. (Прим. выполнившего OCR.)
Приняли их очень любезно, и в тот же день Амундсен, Нильсен и ещё один лейтенант, имени которого никто не запомнил, пришли к нам на ленч.
После ленча все, кто был свободен, пошли с гостями осматривать "Фрам", а двое наших остались на борту и показали "Терра-Нову" людям с "Фрама". Когда обмен любезностями закончился, "Терра-Нова" подняла якоря и, продолжая попутное траление, медленно поплыла из бухты. Встреча с Амундсеном заставила нас задуматься и коренным образом изменить наши планы. Впечатление, которое она произвела на меня да, наверное, и на всех моих товарищей, лучше всего передаёт запись в моём дневнике:
"Итак, мы расстались с норвежцами, но всё время думаем, вернее, не можем не думать о них. Все они показались мне людьми с яркой индивидуальностью, упорными, не пасующими, конечно, перед трудностями и неутомимыми в ходьбе, лёгкими в общении, с чувством юмора. Сочетание всех этих достоинств делает их опасными соперниками… Мы узнали новости, неприятные и для нас, и для Южной партии, но весь остальной мир будет, конечно, с напряжённым интересом следить за гонкой к полюсу, которая может иметь любой исход. Зависит он и от случая, и от упорных усилий, которые приложат обе стороны… Если норвежцы перезимуют благополучно, то в числе их преимуществ будут собаки, которых у них много, энергия нации того же северного типа, что и наша, опыт путешествий по снегу, не имеющий равного себе на земле. Остаётся ледник. Смогут ли их собаки преодолеть его, а если смогут, то кто же пройдёт его первым?
Одно я знаю твёрдо: наша Южная партия сделает всё возможное и невозможное, лишь бы не уступить первенства, и мне представляется, что скорее всего в будущем году полюса достигнут обе партии, но кто окажется первым, известно одному господу богу".
Главным козырем норвежцев несомненно были их великолепные собаки, и мы даже тогда хорошо понимали, что если Амундсен выиграет гонку, то в значительной мере именно благодаря им. На что способны их упряжки, мы видели, когда Амундсен приехал к нам с визитом. Его собаки бежали хорошо, и он их не подгонял, пока не поравнялся с судном. Здесь он свистнул, и вся упряжка остановилась как вкопанная, разом, словно это был один пёс. Затем по его команде собаки развернули сани, он же поднялся к нам и оставил их без присмотра; и они ожидали его возвращения на этом самом месте. Это всё были сильные зверюги, отлично вымуштрованные, а как известно, в полярных условиях нет лучшего тяглового животного, чем хорошая собака.
Как только мы покинули бухту, офицеры собрались в кают-компании на совещание, и Кемпбелл с Пеннеллом приняли решение немедленно возвратиться на мыс Эванс и известить Южную партию о прибытии Амундсена. Оно нашло единодушную поддержку, и уже вечером восьмого февраля мы сидели в хижине и рассказывали о встрече с норвежцами.
В своё время капитан Скотт оставил нам двух пони, которые были бы очень нужны при работе на Земле Короля Эдуарда VII, где нет больших возвышенностей и преобладает покрытая льдом равнина. Но теперь, когда мы отказались от попытки достичь Земли Короля Эдуарда VII и взяли курс дальше на север, на Землю Виктории, что нам было проку от лошадей среди её крутых гор, ледников, ощетинившихся неприступными ледопадами и почти вертикальными спусками к морю, даже просто на подходах к Земле Виктории по припаю, усеянному высокими торосами, непроходимыми для этих животных? Иное дело ровная заснеженная местность, простирающаяся к югу от острова Росса на несколько сотен миль, здесь пони могли принести большую пользу Южной партии. И Кемпбелл решил выгрузить их и таким образом содействовать планам завоевателей полюса.
К моменту прибытия на мыс Эванс залив очистился от припая, служившего нам естественным причалом. Мы стояли перед выбором — оставить пони у себя или доставить их до берега вплавь. Кемпбелл выбрал второе, благо было не очень холодно. Приготовили канат, завязанный в виде петли, на воду спустили китобойную лодку с гребцами. Первую лошадь подвели под лебёдку с канатом, петлю пропустили ей под брюхо. Оба конца каната зацепили за крюк лебёдки, канат натянулся, оторвал лошадь от палубы и перенёс за борт в целости и сохранности, хотя она отчаянно сопротивлялась всеми четырьмя. Лебёдка погрузила лошадь по шею в воду, рулевой обхватил её голову руками, а другой матрос снял с неё петлю для следующей операции. Лодка отвалила и потащила пони к берегу.