Антарктида: Четвертый рейх
Шрифт:
– Впервые слышу о таковой, но все равно терпимо.
– А от вас никто и не требует родственных объятий.
Несколько мгновений женщины стояли друг против друга: одного роста, почти одинаковой комплекции, с одинаковыми короткими стрижками одинакового цвета волос. Это была схватка взглядов, схватка выдержки и особого женского куража.
– Интересно, где вас сумели отыскать, такую, всю на Герту Менц похожую? – довольно добродушно поинтересовалась графиня фон Криффер.
– Это вас, душечка, где-то там подыскивали, – сухо парировала гостья. – А я и есть настоящая Эльза Менц.
– В самом деле?
– А кто в этом
– И сестра у вас есть, по имени Герта?
– Была. Представьте себе, вашу легенду состряпали по ее биографии.
– А что произошло с ней самой?
– Тоже, что и со многими другими врагами Германии, которые забывают первую заповедь германца: фюрер всегда прав! В концлагере она с коммунистами связалась, стерва. Впрочем, теперь это уже не имеет значения.
«А ведь она же сама и сдала свою сестру гестапо!» – молвил про себя фон Готт.
– Я не большой специалист по чтению мыслей, барон, но по глазам вашим вижу, что сейчас вы решили, будто я сдала свою сестру гестапо.
– Хотите сказать, что я ошибся?
– Мне не нужно было сдавать ее гестапо, я сама – офицер гестапо. И, к вашему сведению, терпеть не могу аристократов, коммунистов и прочих жидомасонов.
Было бы странно, если бы вы их научились терпеть, – смерила ее презрительным взглядом графиня фон Криффер.
– Итак, наши дальнейшие действия, – откровенно проигнорировала ее замечание гестаповка. – Сейчас мы позовем сюда юристов, и вы, Норманния фон Криффер, мило улыбаясь, подпишете документы, удостоверяющие продажу этой провинциальной богадельни мне, своей любимой сестрице. Что и будет тотчас же удостоверено нотариусом, моим столичным юристом и подписями свидетелей.
– С удовольствием сделаю это.
– После чего сядете в мою машину, и водитель отвезет вас, в сопровождении телохранителей, прямо на столичный аэродром.
– Но нам известно, что наш самолет… – попыталась было уточнить ситуацию Норманния, однако Эльза резко прервала ее:
– Теперь вам известно только одно: что на Уругвай ваш самолет улетает на рассвете. Поэтому не советую задерживаться здесь ни минуты. Ночевать будете в машине, неподалеку от аэродрома. Билеты вам вручит некий господин Корильо, скромный торговец техническими товарами, который, собственно, и будет отвечать за вашу безопасность. [110] Рядом с вами случайно окажется еще одна машина с парнями из прикрытия. Все они будут в полицейской форме. В десять утра вы уже должны покинуть столицу Уругвая Монтевидео на самолете одной частной авиакомпании. Место его приземления вам назовут в воздухе. Маршрут ясен?
110
Речь идет о резиденте абвера в Лиме Эрихе Гимпеле, который в то время действовал под видом торговца техническими товарами. В ноябре 1944 года, уже как агент СД, он был высажен из подводной лодки на побережье США, с тем чтобы навести на Нью-Йорк трансатлантическую германскую ракету, но был арестован.
– Ясен, – ответил капитан цур зее.
– Еще несколько слов о мерах безопасности. Мой водитель снабдит вас пистолетами. Он и телохранители тоже вооружены. При чьей-либо попытке остановить вас где-либо на шоссе открывайте огонь из всех пяти стволов. Причем палите даже в том случае, если на дороге окажутся торговки козьим молоком. Разлитое на шоссе молоко вам простится.
– Случилось что-то серьезное? – насторожился барон.
– Случилось, барон Теодор фон Готт. Вы тут действовали, как медведи во льдах Арктики, к тому же основательно наследили со всей этой историей с Оливейрой и Микейросом.
– Но это не наша вина, – огрызнулась неудавшаяся владелица виллы «Андское Гнездовье».
– В управлении их вшивой криминальной полиции в этом не уверены.
– Здесь вообще происходит какая-то чертовщина.
– Вы еще не знаете, что такое настоящая чертовщина, душечка. Это я им, бедуинам недоношенным, устрою здесь чертовщину. Но это уже не ваша проблема. Я тут сама с ними разберусь. Не пройдет и месяца, как в этом Богом забытом городке исчезнет половина населения. Очень уж он приглянулся нашей службе СС, ведающей расселением германцев на новых территориях, а также чиновникам из «Рассе унд Зидлунгсхауптамт». [111] На этом континенте, и в частности, в этом «Андском Гнездовье», давно пора заложить основы для формирования всемирной арийской расы, на чистоту которой вам, душечка, – вновь обратилась Эльза к графине, – тоже не мешало бы провериться.
111
«Рассе унд Зидлунгсхауптамт» – Главное управление по делам поселения и рас. Кроме всего прочего, в обязанности этого управления входило определение расовой чистоты молодоженов. Именно его сотрудники выдавали эсэсовцам, особенно руководящему составу СС, раз– решения на браки с их избранницами.
«А ведь только такого склада характера хозяйка виллы здесь и нужна! – согласился с выбором руководства СС фон Готт. – Эта церемониться с романтиками плит и всевозможными "Стражами Земли" не станет. Как и засматриваться на "летающие диски". Истинная рейх-арийка, черти б ее побрали, особый сорт женщины, предвестница новой расы».
Когда Готт и Криффер въезжали в Анданачи, центральная улица которого вливалась в столичное шоссе, их ждала полицейская машина с тремя местными блюстителями закона.
Увидев рядом с водителем Норманнию, капитан Баррас, стоявший у передка своей машины, демонстративно перевел взгляд на вершину ближайшего хребта, а двое других полицейских тотчас же последовали его примеру.
– Не иначе как у капитана был приказ задержать нас. Согласны с таким предположением, барон? – молвила фон Криффер, все еще держа руку в открытой сумочке, в которой лежал пистолет.
Это были первые слова, которые она произнесла с тех пор, как они оставили виллу «Андское Гнездовье». До сих пор она оставалась не то чтобы мрачной или удрученной, а какой-то отстраненной от всего происходящего на склонах этих гор.
Эльза буквально задавила Норманнию своей неукротимой воинственностью и наглостью, так что только теперь графиня фон Криффер постепенно приходила в себя; только теперь к ней возвращалась былая уверенность.
– Столкнувшись с Эльзой, капитан Баррас будет вспоминать о вас, Норманния, как об ангеле во плоти, – рассмеялся фон Готт.
– Признайтесь, что она привела вас в восторг, барон.
– Ну, я бы не назвал это восторгом, – непростительно замялся фон Готт.