Анти-Духлесс

Ненадович Дмитрий Михайлович

Наконец официантка с ненавистью в глазах приносит Жеке заказанное им час назад фирменное ресторанное блюдо. В движениях официантки угадывается плохо скрываемое раздражение. Видимо, хочет спать, сука. Это ее проблемы. На дверях заведения висит расписание. А там черным по желтому написано: «До последнего посетителя». Он, Жека, наверное, и есть тот самый последний посетитель. И до самого утра посетитель. В купе все равно не уснуть. Раскатистые звуки храпа отстойного старпера перекрывают ярость стука колес. Звуки храпа устрашающе влетают в слегка приоткрытое окно «теплушки». Эти звуки напоминают рев атакующей поезд немецкой авиации. Рев периодами продолжительно нарастает и затем неожиданно резко затихает. В минуты затишья растет вибрация окружающих Жеку предметов. Официантка не выдерживает авиаударов и в испуге прячется в служебном купе. Слышен разрушающий возникшие было надежды звук закрывающегося купейного засова. Все, теперь совсем один. Утешения и продажной любви тоже ждать больше неоткуда: «Надежду убили…». А ведь хотелось бы еще сегодня успеть проверить эякуляцию. После ужина. Похоже,

не удастся. А может, откроет? Если понастойчивей так попросить? Поманить длинным рублем? Ладно, будет видно. Надо сначала перекусить. Не то дело не дойдет даже до эрекции. Какая же тогда может быть эякуляция?

Где же блюдо? Жека ищет блюдо глазами. Наконец глаза находят нечто. Блюдо имеет довольно длинное название: «Бифштекс рубленый с яйцом». Кроме длинного названия блюдо имеет какой-то свеже-весенний, молодо-серо-бурый цвет только что сошедшего снега и благоухает носками таежного лесоруба-вахтовика. «Не беда, — думает Жека, — если это блюдо обильно покрыть разнообразием специй, то получится очень даже ничего. Очень даже съедобно будет».

Но и тут его ждет еще одно разочарование: приборы со специями оказались бутафорскими. За долгие годы пользования этими ребристыми пузырьками их содержимое кристаллизовалось и перешло в цельнокусковое, монументальное в твердости своей состояние. Жека неуверенно стучит солонкой по засаленной поверхности стола, пытаясь выудить наружу хотя бы крупинку от монолитности кристалла. Крупинка не появлялась. Жека уже было хотел стукнуть солонкой изо всех своих сил, но вовремя заметив на поверхности стола глубокие выбоины, оставленные его нетерпеливыми предшественниками. Жека тяжело вздыхает и обреченно ставит прибор на место. Проклятая совковость. Ничем ее не удается вытравить из этого самодовольного быдла. Вот оно, крушение надежд целого поколения! В этот момент Жеке захотелось положить кому-нибудь голову на плечо и, возможно, даже заплакать. Отчаяние вдруг заволокло его и без того близорукие глаза. Поэтому он не сразу заметил подсевшего к нему за столик знакомого ему уже господина в безукоризненном фраке. О его близости Жеке опять просигнализировала вибрация второго паха. Но ущербные глаза его, даже промытые уже набежавшей вдруг слезой, еще ничего четко не различали. Ничего, кроме спроецированного в обдолбанный Жекин мозг мутного черного пятна. Но резервный пах не унимался. Когда, наконец, затуманившиеся Жекины глаза, в автоматическом режиме нащупали фокус, он сразу узнал в своем незваном на соседство соседе того самого синевыбритого иностранца. Того, который так неожиданно и, можно даже сказать, воровато как-то исчез тогда из полного опасностей кабака со звучным названием «Яма». Жека насупился и начал есть глазами это надменное, облаченное в пижонский фрак, напротивсидящее туловище.

— Ну, вот мы и встретились вновь, юноша, — произнес господин, демонстрируя свою запоминающуюся четверть-улыбку — вы, я вижу, удивлены? Напрасно, я же намекал вам, что у нашей встречи может быть продолжение. Да не таращьтесь вы так на меня! Вы же во мне дырку сделаете.

— А че, я, типа, второй раз, в натуре, так Вас реально вижу! Да, базар какой-то был, типа потом объява проканает насчет конкретного погоняла. Чтобы в натуре. Чтобы как в ксиве. И все. Потом Вы куда-то испарились. Сделали фокус и исчезли, — сходу сорвался в галоп словесного поноса незадачливый и уже сильно пьяный маркетолог, — Щас опять будете мне фуфло втирать про Ангела-Васю? Не парьтесь! Мне эти непонятки без надобности. Своих заморочек море. В Питер вот еду, с одним козлом по понятиям разбираться. На стрелку, можно сказать, еду. Один-бля, еду — сам-бля! Без ансамбля. Во бля! Стихи! А вы тут! Юноша! Какой я Вам, на хрен, юноша! Вы че, намного меня старше? А даже если на много, мне уже давно по херу все!

— Не хамите, юноша. Во-первых, все эти ваши звания и названия не имеют ровным счетом никакого значения. Но я вас прощаю. Вас ведь тут любят дурить. Трактаты всяческие строчат. Доказывают вам зависимость судьбы от присвоенного при рождении имени. Или же могут обдурить вас трактатом об обратной зависимости. Чушь абсолютнейшая! Но, как у вас говорится, любой каприз за ваши деньги. Во-вторых, пора бы уже научиться различать знаки судьбы. Настораживаться при их едва заметном проявлении. И пытаться, хотя бы в такие ответственные минуты, никому не хамить. Не отпугивать от себя эти знаки своим безобразным поведением. Даже пребывая вот в таком вот пьяном и обдолбанном состоянии. В каком, вы и изволите сейчас пребывать. И не только сейчас. Можно ведь собраться и немного потерпеть. А там, как у вас говорится, чем черт не шутит? Авось, вам это пригодится. Какое-нибудь счастье по судьбе выпадет.

— Ну, допустим, слегка «измучился нарзаном» я сегодня. Но, у меня работа такая. Нервная очень. Да к тому ж, еще эти… Одиночество с невостребованностью на фоне преждевременной эякуляции, — уже более членораздельно и менее развязанно лепетал сумевший, на какое-то время, взять себя в руки огорченный маркетолог, — А где они, позвольте поинтересоваться, знаки эти? Что-то я до сих пор ничего такого никогда не замечал. И сейчас не вижу ничего. Кроме Вас и остывающего бифштекса. И совсем не понимаю, что это такое. Дорожные знаки мне вполне понятны. Типа: «Сюда ехать нельзя!», «Сюда ехать можно, но очень скользко!» Здесь все понятно! И со знаками судьбы точно так же должно быть. Чего там темнить? Как там, в детской сказке? Стоит громадная такая каменюка в чистом поле, а на ней надпись нацарапана, мол, пойдешь туда — издохнешь быстро, пойдешь сюда — без коня останешься, прямо пойдешь — бабла нарубишь и принцессу какую может еще по ходу захомутаешь. Вот это я понимаю — знак. Но ничего такого пока мне не видно.

— Да, прямо беда с вами, с маркетологами, какая-то. Какие-то вы все прямолинейные и нетерпеливые. Вам прямо сразу же все вынь и положь! «Разбогатей или сдохни, пытаясь!» Понапридумывали себе каких-то нереальных лозунгов и душите друг-друга. «Жить — это сейчас!» Прямо сразу одевай вам корону олигарха и датскую принцессу подавай! Скромнее надо быть. Ладно, что с вами делать? Давайте попробуем подойти к вам с несколько другой стороны. Если вы оказывается знаков, до сих пор никаких не заметили. С чего же начать-то мне с вами? Как оживить ваше обдолбанное со всех сторон воображение? Ну, ладно, давайте попробуем подойти к решению этой задачи несколько издалека. Мне вот, к примеру, очень нравятся многие ваши пословицы и поговорки. Все они, наверное, без исключения несут в себе частичку народной мудрости. Но вот смысла некоторых из них я все же не могу до сих пор до конца понять. Вот, например, хотел вам сейчас сказать: «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться». Ну, может не совсем точно. Но без потери смысла. А вот теперь ответьте, юноша, откуда вдруг это непонятное желание — плюнуть в колодец? Для чего это надобно? Кому это надобно? Какая из этого может быть извлечена польза? И почему от свершения этого поступка необходимо отдельно кого-то предостерегать или даже, отговаривать?

— И чего Вам тут непонятно? Народец у нас такой, весь из себя пакостный. Безнадежный такой в отстойности своей тупой быдлятник. Гадит вечно вокруг себя. И под себя тоже, гадит. Ну, под себя, это типа физиология у нас такая, но смывать за собой все равно не любит. И если есть у засранца уверенность, что поганство это пройдет для него ненаказанным — никогда за собой не смоет. А поэтому и плюет в колодцы. Как только увидит где на пути своем какой-нибудь колодец, так украдкой подкрадется к нему и обязательно вовнутрь его плюнет. Чтобы другому, значит, которому этим колодцем пользуется на постоянку, хоть как-нибудь напакостить. Тот, другой который, этого плевка даже может и не заметит вовсе. Воды-то в колодце много. Что там какой-то плевок. Но верблюду, все равно при этом будет очень приятно.

— Позвольте, отчего это, вдруг, наступит для этого пакостника такое вот приятствие? Должен же в этом быть хоть какой-нибудь смысл? Что-то рациональное?

— Да ни от чего! Просто так! И ничего рационального! У нас народцу всегда приятно, когда кому-то другому хуже, чем ему. Он, положим, смотрит на чужой колодец и думает: «Ага, сволочь толстомордая, колодец ты себе соорудил. Холодненькой и чистой водички тебе захотелось? А у меня такого колодца нет! И что? Я теперь должен пить ржавую водопроводную воду, а ты, гад, буржуйский, будешь теперь жизнью наслаждаться?! Э, нет, брат! Шалишь!» А потом подкрадывается втихаря к колодцу (за такие дела-то, если заметят, могут ведь и лицо набить) и: «На вот тебе! Харк, тьфу! Наслаждайся, урод, всеми последствиями моего глубокого кариеса!»

— Неужели так стало у вас все запущено? Вспоминаются мне прошлые мои посещения этих мест — не было здесь никогда такого. Народ был немного диковат, конечно же. Копьями друг в друга кидался. Хотя это еще что под дикостью понимать? Я тут такого у вас уже насмотрелся… У меня в Аду, тьфу ты черт, в стране моей, гораздо лучше. Поприличней все, как-то. Поэстетичней.

— Ну, конечно. У вас на Западе, там — да! Там у вас оплот культуры. Высочайшая, можно сказать, степень развития человеческой цивилизации! Там у вас как раз и рационализм везде присутствует. Вы про него, недавно совсем, вспоминали. Этот ваш Запад долгое время пытался наш народец хоть как-нибудь окультурить. Широкие его массы. Много раз присылал сюда своих эмиссаров на различные руководящие должности. Ни шиша, ни у кого из них не получилось! Тогда, наконец, на Западе поняли, что с культурой широких народных масс у нас дела полный швах и стали налегать на этот самый рационализм. На этот раз, кое что все же получилось. Взять хотя бы ту же пословицу. В ней рационализм уже присутствует. Любителей поплеваться в чужие колодцы теперь часто предупреждают этой пословицей. Например, говорят такому любителю: «Прежде чем сделать это, Вася, надо тебе крепко подумать. А вдруг завтра в твоем водопроводном кране исчезнет вода? Даже такая вот ржавая и зловонная? Ну, там какая авария вдруг случится на какой-нибудь там Чагинской подстанции и все такое. Куда ты Вася, тогда денешься? Что делать-то будешь? Побежишь ты, наверное, далеко за город к известному тебе деревенскому колодцу. Где ты нынешним летом отдыхал. Прибежишь, а в колодце твои отравленные кариесом плевки плавают. С прошедшего лета. Неприятно тебе, наверное, станет. А, Вася? И многих «Вась» это уже останавливает. А многих других — еще нет. Не останавливает их пока ничего. Не верят они еще, что вода в кране может неожиданно кончится. Не верят и продолжают ежедневно повсюду гадить.

— Да, очень любопытные инсинуации я от вас сейчас услышал. Даже не ожидал от вас проявления таких цицероновских способностей. Думал, что опять придется слушать нечленораздельную вашу чушь. А вы вон как долго говорили, и почти не отклоняясь от темы. Делаете очевидные успехи. Вы, как у вас иногда говорят, дико растете над собой.

— В последнее время я сам это замечаю. Поэтому и расту по служебной лестнице. Скоро в «топы» выбьюсь. Надо только суметь еще хотя бы пару раз шефа незаметно подставить. А по поводу моего бла-бла-бла… Я Вам вот что скажу: главное для маркетолога — это вовремя собраться. А то ведь знаете, как у нас бывает: сидишь в кабаке и у тебя во лбу уже литр вискаря плещется, а тут вдруг звонит президент компании и дает указание через час организовать совещание. И чтобы там с цифрами, графиками, диаграммами и презентациями. В общем, чтоб не по детски все было…