Анти-Горбачев – 3
Шрифт:
– И что же будет главным в этой новой редакции?
– Две вещи, – немедленно вылетело из Романова, – первая это исправление шестой статьи…
– Про руководящую и направляющую роль партии? – вспомнил Алиев.
– Точно… устарела она – надо туда добавить слово «одной из», у нас и другие руководящие организации теперь есть.
– Это будет бомба, – заметил Демирчян, – многие не поймут.
– Не поймут партийные бонзы, забронзовевшие на своих постах, – резко оборвал его Романов, – а народ отнесется с пониманием.
– А вторая вещь тогда какая будет? – продолжил свои вопросы Демирчян.
– Статья 72, в которой за
– А это уже атомная бомба будет, – с таким же вздохом констатировал Алиев, – в республиках будут против очень многие…
– Опять же повторюсь – это будут партократы и чиновники, – объяснил ему Романов, – а простой народ поддержит, не сомневаюсь.
– А с чем связана необходимость такой коррекции, я не совсем понимаю… – растерянно начал Алиев, а Демирчян согласно покивал головой, ему тоже не все было ясно.
– Окей, как говорят наши друзья из Америки, – ответил Романов, налил себе боржоми в стакан, выпил и начал объяснять, – дам маленький прогноз на то, что может случиться с нашей родной страной в ближайшее время, если не поменять 72-ю статью, хотите?
Оба руководителя захотели, ну еще бы тут не захотеть, когда такое предлагает всесильный генсек. И Романов начал:
– Через пару лет, самое большее через три года полыхнут межнациональные конфликты – начнет ваш Карабах. Пойдут непрерывные митинги и инициация политических заявлений, быстро дойдет и до горячей фазы – оружие противоборствующим сторонам найдется. И будет самая настоящая война на много лет, потому что силы сторон примерно равны – нужно нам это?
– Откуда же возьмется оружие? – ошеломленно спросил Алиев.
– Да мало его что ли в гарнизонах и арсеналах на территории ваших республик, а там служат не абстрактные советские военнослужащие, а конкретные армяне и азербайджанйцы. Которые не глухие и не слепые, пропаганду с обеих сторон будут воспринимать.
Тут уже боржоми себе налили и Алиев, и Демирчян, а Романов продолжил:
– И это будет только началом – далее последует Ферганская долина, там очень тесно переплетены интересы трех республик, потом вскроется клубок противоречий в Грузии, Абхазия, Аджария и Южная Осетия числятся в составе этой республики очень номинально. И не будем забывать о Приднестровье, это как бы не совсем Молдавия. Но самая большая проблема возникнет с Украинской ССР…
– А с Украиной-то что не так? – недоумевающе спросил Алиев, – у нас в Политбюро треть народа с Украины, куча министров и руководителе ведомств оттуда. Да и нет как будто у Украины никаких споров по территориям…
– Да, и министров-украинцев у нас много, и партийных лидеров, – ответил Романов, – но это не отменяет растущих потихоньку противоречий этой республики с центром.
– О каких противоречиях вы говорите? – спросил Демирчян, радуясь в душе, что про его подшефное хозяйство разговор закончился.
– На Украине, Карен Серобович, постепенно зреет мнение, что они и без центра в лице Москвы прекрасно проживут. Гораздо лучше даже, чем с центром. Плюс там полно бандеровских недобитков, пролезших на высокие посты – в пятидесятые годы их всех чохом амнистировали, а зря. Плюс так называемая коренизация, которая на практике сводится к вытеснению русского языка из оборота, и реальную дискриминацию русских и русскоязычных граждан. И насчет споров по территориям вы заблуждаетесь, один Крым чего стоит…
– А что не так с Крымом? – спросил уже Алиев, – там по-моему все тихо и спокойно, в Ялте плещется море, в Артеке пионеры отдыхают, в магазинах на разлив продают дешевое крымское вино.
– С Крымом не то по всем пунктам, – веско ответил Романов, – он никогда не принадлежал Украине с доисторических времен, пока Никита Сергеевич сдуру не отписал его туда. Одна принудительная замена всех вывесок и указателей в Крыму на украинскую мову чего стоит. И это я еще не вспоминал про украинские юг и восток, Одесса, Николаев, Донецк, Харьков это же русские до мозга костей города, но попали, понимаешь, каким-то святым духом в украинскую юрисдикцию.
– Мне все же кажется, Григорий Васильевич, что вы неправы, – встал в мягкую оппозицию начальству Алиев, – нельзя рубить с плеча в таком деликатном вопросе… могут начаться неконтролируемые волнения в массах.
– Может быть, может быть… – пробормотал Романов, – расскажите тогда свой план действий по этой теме, я с большим вниманием выслушаю.
Алиев растерянно посмотрел на собеседников, было явно видно, что к такому повороту он не готовился. Но потом собрался и выдал следующее:
– Я совершенно согласен с вами, дорогой Григорий Васильевич, что постановка вопросов по межнациональным отношениям созрела и даже перезрела. Не все хорошо у нас в стране с этой темой, это трудно не признать. Однако со своей стороны не могу не отметить и тот факт, что такие вопросы одним махом не решаются, к ним надо подходить осторожно и бережно. Как там древние китайцы говорили – если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как мимо проплывёт труп твоего врага. А другая поговорка гласит, что шагая широко, очень легко порвать штаны.
– Образно мыслите, Гейдар Алиевич, – улыбнулся Романов, – а если поближе к конкретике перейти?
– Можно и поближе, – согласился тот, – может быть в завтрашнем выступлении вам не стоит сразу размахивать шашкой, а только набросать некоторые темы к обсуждению. В числе которых будет и пресловутая 72 статья.
– Мудро, – заметил Романов, – а вы что на это скажете, Карен Серобович?
– Я бы заступился за украинцев, Григорий Васильевич, – смело бросился тот на амбразуру, – в своей массе это трудолюбивый и бесконфликтный народ, которому не нужны никакие межнациональные проблемы. Что не отменяет того факта, что на руководящие позиции на Украине пролезло многовато замаскированных врагов. Но это фронт работы для наших органов, а не законодательной ветви власти… хотя насчет 72 статьи наверно вы все же правы – ее надо если не отменить, то как-то модифицировать применительно к текущему моменту. Только делать это надо постепенно и ненавязчиво. Гейдар Алиевич в этом прав.
– Хорошо, – вздохнул Романов, – я вас услышал, подумаю до завтра, как правильно отразить текущий момент. А теперь о более близких вещах – что насчет Загнезура… или как там его правильно назвать?
––
А вечером, перед отлетом в Москву Романову передали срочное шифрованное послание из МИДа. Вручил его порученец Громыко в зале ожидания Звартноца.
– Что-нибудь важное? – спросил Романов, крутя в руках пакет, запечатанный тремя круглыми печатями.
– Не могу знать, товарищ генеральный секретарь, – вытянулся в струнку порученец, – мне не сообщили подробностей.