Антиблокада
Шрифт:
– Повторите, капитан, как Вам удалось связаться с командованием?
– На выходе у нас всегда и немецкие, и наши станции. Когда приходится работать в телефонии, работаем на немецких волнах, так как наши станции активно пеленгуются противником и, видимо, они ведут запись всех переговоров, а затем расшифровывают и переводят их. К таким выводам пришли ещё в октябре месяце. Практически всё, что говорится на русском языке, становится известно противнику. Поэтому, с разрешения комфронта, ещё Ворошилова, не сдаём захваченные немецкие радиостанции. Почти все в роте владеют немецким, маскируемся под них. Так как генерал Евстигнеев находился далеко от нас, мы вышли на связь по телеграфу, но на немецкой волне, одна из станций в разведупре работает
– А почему раньше не связались?
– Отбивали атаку с двух сторон, думали, что идёт задержка в связи с отсутствием связи. А когда батальоны начали отход через Волхов, было уже поздно связываться. И последнее: нам не были даны частоты лыжных батальонов, только канал танкистов. Он был забит шумом. Начиная с 06.00, они на связь ни разу не выходили. Запасных каналов также не было. Радисты сработали отвратительно.
– Вы считаете, что всё сделали для того, чтобы обеспечить успех под Подберёзьем?
– Поставленную задачу: вывести лыжников и спецгруппу на южный фас, мы выполнили. Были готовы поддержать мощным огнём атаку. Потери в боях и на отходе: 2 танка, одно зенитное орудие, 27 человек, из них шестеро разведчиков. И около 20 раненых. Для рейда по тылам противника протяжённостью 62 километра, и с такой насыщенностью войск, не так плохо. Ну, а то, что не срослось, нашей вины нет.
– Идите, умойтесь и возвращайтесь!
Я вышел из землянки, но слышал вопрос Мерецкова:
– Он всегда такой ершистый?
– Всегда. Ничего, привыкнете, он толковый.
Расспросив Павлика о состоянии моего лица после помывки, вернулся в землянку.
– Вот теперь узнаю, действительно, видел!
– маленькие голубые глазки Мерецкова изобразили подобие улыбки.
– Как исправить ситуацию, капитан? Вы были там, и, наверное, можете сказать, что можно предпринять.
– Обратно нам не пройти, товарищ генерал. Немцы не пустят, только пробивать кулаком. Надо вернуть танки, ушедшие за Волхов, и атаковать с двух сторон: от Волхова и отсюда. Но, одно из орудий у нас в ремонте, меняют правый фрикцион. После этого сможем поддержать атаку от Мясного Бора. И заворачивать дивизии, ушедшие к Луге, иначе немцы их зажмут.
– А если им поставить задачу забрать Осью и Долгово обратно?
– У них мало танков, и мало артиллерии. Немцы знают, что там у них дыра, поэтому уже пристрелялись по этим позициям. Ещё ночью уже работала их артиллерия. Дивизиям лучше отходить сюда.
– По головке за это не погладят.
– Нет, конечно, но выхода реального нет. Котёл нам не нужен.
– Так, показывайте, что видели в Трубичино!
Я стал наносить на карту обстановку в Трубичино, по состоянию на утро вчерашнего дня.
– Вот так примерно было, можно послать группу и уточнить.
– Нет, ещё рано. Теперь Трубичино придётся брать после Подберезья. Хорошо, капитан, свободны. Отдыхайте.
Разговор мне не шибко понравился, хотя я другого и не ожидал: начнёшь мямлить - сожрут к чёртовой бабушке! Сейчас все ищут самого виноватого, то есть стрелочника. Вышел от командующего, забрал совсем сонного Павлика и пошагали к своим. Места нам, естественно не нашлось! Ребята жгут костры, греются как могут, а вечера в начале марта холодные! Но, других условий не предвидится. Хорошо, что спустя полчаса зашёл Евстигнеев и разрешил ехать в Спасскую Полисть, поискать там место. Там места нашлись! Правда, вшивые и загаженные немцами, но это мелочь, по сравнению с морозом и ветром. Поели и поспали, тем более, что Дементьев привез горячую пищу, которую не получали четверо суток. Утром на "Додже" поехал в Мясной Бор: посмотреть, что делается с самоходкой. Удалось, наконец, рассмотреть то чудо, что собрали наши "Левши". На кировской машине стояла "Б-34Е", морская 152,4/50 пушка Обуховского завода, без противовеса, картузного заряжания, но картузы не морские, не шелковые, а береговые, картонные. А на "изделии" 174 завода МЛ-20, тоже раздельного заряжания, но с гильзой. Вот только вертикальный наводчик и командир были в одном лице. У обоих орудий - одинаковые дульные тормоза от МЛ-20. Из-за того, что пушка на "238" больше сдвинута назад, разница в длине ствола не сильно заметна. Но, прямой выстрел из Б-34 - 5000 метров, а у МЛ-20 только 4000. "238" заметно тяжелее, но, у КВ явно перегружены передние катки. Рядом с машинами довольно много людей, говорят о чём-то специфичном, не всегда понятном. Наконец, увидел двух конструкторов, с которыми общался на заводах. Они оживлённо разговаривали между собой. Подошёл к ним.
– Здравствуйте!
– Ой, здравствуйте, товарищ Иволгин! Ну как? Понравились наши "игрушки".
– Ну, как сказать! Одну едва выволокли из-под Новгорода.
– Что сказать, товарищ капитан, ахиллесова пята танка КВ. Стоит чуть газануть, и недостаточно резко отпустить рычаг фрикциона - хана феродо. Уже пять дисков стоит, всё равно летят!
– А как наша?
– Шла лучше, чем все КВ, хоть и тяжелее. Вот только с пушкой какие-то непонятки: почему картузы, а не гильзы?
– Это временно. На сейчас. Будем использовать гильзы, но сразу этого не сделать, у нас заряд больше, чем у МЛ-20, и замок без ударника. Но, задача поставлена и решается. Обещают в течение месяца вопрос решить. Есть гильзы от пушки Кане, и у неё близкий по конструкции затвор. Но, пока так. Установка же не серийная. А для установки МЛ-20, там надо полностью менять конструкцию, убирать второго наводчика, делать раму, в общем, в отведённое время мы не укладывались, пошли по этому пути, но, прорабатываем и этот вариант. Главная проблема: балансировка установки у нас выполнена лучше: нагрузка распределена между тремя катками, а у 174-го всё падает на передний.
– Хорошо, посмотрим. Когда закончите ремонт и промеры?
– Через два часа.
– Добро. Павлик! Свяжись с нашими, и Евстигнеевым. Сообщи, что через два часа - готовность.
Иду на НП. Немцы ведут беспокоящий. Приходится прислушиваться к звукам. На НП не пробиться, народу больше, чем людей. Что за стиль управления? Впрочем, значит, приказ будет общим, без деталировки. И полная, почти, свобода для действий. Для порядка постоял минут двадцать на пронизывающем ветру, потом пошёл к своим. Пока шёл, мои получили приказ, повторяющий вчерашний, но, "с северного фаса". Собираю командиров. Танкисты получили подкрепление, теперь танков восемь, два взвода: но, "сборная солянка": 6 КВ и два Т-50. На лбу одного из них раскладываю схему УРа, прижимая её комьями земли.
– Товарищи командиры! Нам предстоит поддержать огнём и манёвром атаку на Укреплённый Район "Подберезье". Имеющиеся силы и средства: два 152-мм самоходных орудия, разрушителей дотов. 6 танков КВ и два Т-50, охраняют и поддерживают основную группу. Пять зенитных автоматов 37-мм, обеспечивают ПВО группы и огневую поддержку пехоте, 13 вездеходных автомобилей и 17 крупнокалиберных пулемётов обеспечивают ПВО и работают по небронированным целям и пехоте. 6 станковых пулемётов с оптическими прицелами, 48 снайперов, 86 автоматчиков и пулемётчиков. Предлагаю следующее расположение по основным позициям... Противник, силами до трех усиленных полков, размещается в следующих местах: УР "Подберезье" и УР "Теремец". Задача: не вступая в непосредственное соприкосновение с силами и средствами противника, за счёт манёвра и скрытного передвижения по рокадной просеке выдвинуться в район УР Теремец. Первому взводу обеспечить разведку местности и проводку 4-х единиц бронетехники к опушке леса северо-восточнее Теремца. Третьему взводу: очистить западную опушку леса от возможных засад гитлеровцев. Обоим взводам взять "языка". Самоходам: уничтожить 4 береговых дзота с тыла и отходить. Экипажам Т-50 обеспечить наблюдение и огневую поддержку самоходам. После выполнения отходим к основной позиции. Вопросы?