Античная наркомафия-8
Шрифт:
– Всё с вами ясно. Составляйте списки желающих, и если вас таких наберётся достаточно, то будут вам такие занятия...
Если бы не этот чисто крестьянский консерватизм основной массы колонистов, далеко от такого же консерватизма жителей метрополии не ушедший, то и в исполнении означенного "танца Таис Афинской" канонически, то бишь нагишом, ничего страшного не было бы. Отношение к этому делу у трудящихся масс вполне традиционное для эпохи. Никого не шокирует нагота при купании, и под эту лавочку прокатывает и загорание на пляже, но в прочих присутственных местах с этим строго, и как у тех же греков, так и у нас пройтись или проехаться нагишом прямо по улице не придёт в башку и гетере, потому как знает, что не поймут-с. Закрытые мероприятия – это другое дело, это не на всеобщее обозрение, а для узкого круга за стенами, и тут уж мой дом – моя крепость, в которой мне никто не указ. Можно применить этот принцип и для кадетского корпуса – тоже своего рода дом и тоже своего рода узкий круг, и как раз на этом основании "гречанки" наши своими достоинствами юнкеров подбадривают. Но ведь "гречанки" же, как и положено, а не респектабельные сокурсницы пацанвы и их же с высокой вероятностью невесты. Как тут такое допускать, когда сами же и учим молодняк над народом не заноситься и от него не отрываться? Сильна только та элита, которая имеет надёжную опору в народе как его неотъемлемая часть, и именно таковой она и должна восприниматься
Для гетер же – танец как танец. Да, выдуман Ефремовым, иначе был бы хорошо известен нашим "коринфянкам", но идея мэтра им понравилась. Танцы в духе всё того же хренцюзского канкана, хоть и в античном антураже, им прекрасно известны и у греков на симпосионах весьма популярны, так что и ефремовская конная разновидность пришлась им вполне ко двору. Да, не канон, в Коринфе такого не знают, ну так тем соблазнительнее переплюнуть знаменитую на весь эллинистический мир коринфскую альма-матер. Юмор ситуёвины в том, что сперва нас напрягло желание Юльки перевести ефремовскую "Таис Афинскую" на турдетанский, но она упёрлась на этом – ага, в педагогических целях, и что тут ей скажешь, когда жираф большой? Ну, перевела она, девок своих в помощь припахав, а Серёгу иллюстрации Бойко и Шапито к изданию семьдесят третьего года перенести на бумагу озадачив, так турдетанской-то школы один хрен ещё нет, и попал ейный перевод с означенными иллюстрациями к нашим "гречанкам", там Аглея с Хитией прочитали, тоже понравилось, засели на греческий переводить, на этом их спалили Мелея и Клеопатра Не Та и тоже к их труду присоединились, да так увлеклись, что и все ошибки исторические простили мэтру, и технической стороной его описаний заинтересовались. В результате же ефремовский художественный роман прижился у оссонобских "гречанок" в виде эдакого профессионального мифа, зажившего самостоятельной жизнью вне всякой зависимости от исторического обоснуя. Увидев воссозданный нашими "гречанками" "конный канкан" и поняв, чего натворила, Юлька схватилась за башку, а нам – понравилось. В конце концов, вреда ведь никакого, и "коринфянок" мы же не просто так особых вербанули, а не первых же попавшихся, и набранные ими девки – того же сорта, так что и результат закономерен. Юлька, успокоившись, теперь "Школу гетер" Арсеньевой для них до кучи переводит, а Мелея, въехав в идею художественного романа, вдохновилась на написание приквелла к Ефремову про детство и учёбу означенной Таис в Коринфе – ефремовской, естественно, плевать ей уже на реальную. Через Велтура и Фабриция напрягла, чтобы тот консультанта по Афинам тогдашним подыскать ей помог, а уж про коринфскую Школу она и сама кого угодно проконсультирует. Отъезжая, я обязал Юльку перевести её опус на русский...
Но – хрен с ним, с мифотворчеством этим профессиональным, покуда оно реала не вытесняет и с ним не конфликтует, а сосуществует в параллельных измерениях. В этом плане и Мелея, их главная мифотворщица, вполне адекватна, и Юлька говорила мне, что и достоверных сведений о той реальной Таис из бесед с "коринфянками" почерпнула очень даже немало – пусть и не на монографию, но на весьма объёмистую статью набралось, так что и для науки нашей исторической оно не без пользы обернулось. Раз изучаем Грецию, то и это явление – тоже её неотъемлемая часть, а персонаж колоритнейший и безо всяких домыслов ефремовских. И Птолемею, надо думать, было из кого сожительницу выбирать, и для того грандиозного дебоша у персов, которым она прославилась, не всякую назначил бы Филиппыч формальной подстрекательницей...
– Итак, ребята и девчата, на нашем прошлом занятии мы с вами изучали Третью Пуническую войну, – напомнил я первому курсу, – Она закончилась в моём мире взятием и разрушением Карфагена, ради чего Рим её и затеял, а также продажей всех его уцелевших жителей в рабство и образованием римской провинции Африка, о чём Рим в самом начале той войны и не помышлял. Вскользь мы с вами вспомнили разобранную ранее Четвёртую Македонскую, в которой самозванец Андриск, выдав себя за Филиппа, сына македонского царя Персея, попытался под шумок этой африканской войны восстановить Македонское царство, но в результате лишь окончательно сгубил его остатки, которые Рим обратил в провинцию Македония. Ну, не угадал тут Лжефилипп немножко, – молодняк рассмеялся, – Если Карфаген был просто застарелой больной мозолью, и страх перед его усилением и реваншизмом был больше истерическим по памяти о Второй Пунической, чем реальным, то возрождённая Македония – это же реальная угроза римской политической гегемонии в Греции. Для Республики это вопрос государственного и международного престижа – вся средиземноморская цивилизация делится на греческую и на всю остальную, и кто самый главный в Греции, того уважают и во всём Средиземноморье. Поэтому Африка Африкой, но Македония – важнее. А при её оккупации становится ясно, что это – насовсем, если не хочется подавлять в ней всё новых и новых реставраторов-реваншистов, и получается, что прежними половинчатыми мерами там не отделаться, а надо создавать провинцию. А тут ещё и в Африке карфагенская государственность уничтожена, а Нумидии её отдавать тоже не хочется, и не заслужила она, и до того нахапала немало, хватит с неё, и значит, тоже не обойтись без провинции. Представляете, сразу две новых новых провинции образованы. С одной стороны, доходные обе, но с другой – два новых постоянных легиона, для которых нужен призывной контингент. При этом в Македонии неспокойно, то один новый бузотёр появится, то другой, фракийцы то и дело на зуб пробуют – там ветераны нужны, а значит, не год там служить солдатам, а скорее всего, и не два.
– Как у нас в Испании? – спросил васькинский Артар.
– Ну, не настолько. Испания – вообще тяжёлый случай. Нашей-то метрополии в истории моего мира не возникло. Мало им того, что в Ближней Испании полыхает Вторая Кельтиберская, так ещё и Вириат в Лузитании не даёт покоя Дальней Испании, и об этих войнах мы ещё поговорим с вами позже. Пока же освежим в памяти, что именно на них и строил свои расчёты Гасдрубал Боэтарх в Карфагене, когда оценивал его шансы выстоять против Рима – о масштабах испанских войн вы можете судить и по этому факту. А пока у нас с вами Греция ещё не разобрана, где тоже бузить было из-за чего и было кому.
– Ахейский союз? – припомнил Ганнибалёныш.
– Да, ребята и девчата, именно Ахейский союз. Как вы знаете, греческие полисы ещё до македонской гегемонии начали объединяться в военно-политические союзы. Были полисы покрупнее и помогущественнее других, которые становились гегемонами, а возле них кучковались другие полисы, помельче и послабее, которые добровольно или не столь добровольно, но признавали над собой гегемонию сильного соседа, чтобы иметь защиту от всех прочих полисов. То есть, полис-гегемон верховодит в союзе, с ним согласовывают свою внешнюю политику полисы-союзники, стратег полиса-гегемона командует войсками всего союза на войне, и в полисе-гегемоне хранится общая казна союза, в которую полисы отчисляют ежегодные взносы. Но во всём остальном каждый полис полностью сохраняет всю свою государственность, и такой союз, конечно, непрочен – гегемон злоупотребляет своим положением, союзникам это не нравится, и они начинают постреливать глазами
– Ахейцы были в союзе с Македонией? – Артар вспомнил школьный курс.
– Да, против спартанского тирана Набиса. Но римляне объявили, что теперь они в Греции за всё хорошее против всего плохого, а всё плохое – это Македония, и давайте-ка мы и побьём все вместе её одну – молодняк рассмеялся, – Ахейцев Коринфом и Аргосом соблазнили, а Набис и сам понял, что вдвоём с Македонией против этолийцев, ахейцев и Рима – это плохо и неправильно, а вот вместе со всеми против Македонии – это хорошо и правильно. А правое дело разве может проиграть? Потом – да, неправым уже и его самого сделали, поскольку ахейцы римский намёк поняли – раз сказано же ясно, что все эллины теперь свободны, значит, гегемонить теперь не моги, ну и догадались в свой союз теперь свободные полисы принимать. А вот этолийцы не поняли – как же так, за что же мы тогда боролись против македонских рабства и тирании? В честь чего это Рим гегемонии нашей законной нам не даёт? Ну и спутались с Антиохом, да так вместе с ним и погорели, но и Набиса в Спарте убрать успели – не для ахейцев, конечно, но хапнули её в итоге – они.
– И объединили весь Пелопоннес, – констатировал Ганнибалёныш.
– Абсолютно верно, ребята и девчата. Был вот Этолийский союз, да весь вышел, был Персей в Македонии, да тоже как-то кончился вместе с единым царством, и оно само получилось так, что Ахейский союз – самый сильный и могущественный во всей Греции. Вот бы и всю её полис за полисом в свой союз втянуть, как с Пелопоннесом всем вышло, а Рим не даёт – вот не будет вам никакого второго Эллинского союза, раз сами же плакали и называли тот первый македонскими рабством и тиранией. Сказано, все эллины свободны, значит – свободны. А когда расшириться не дают, то начинаются – правильно, внутренние неурядицы. Подробности борьбы в пелопоннесских городах аристократов с демократами вам в прошлом году рассказывала почтенная Юлия, и я надеюсь, вы помните, что как раз с прошлого года в Ахейском союзе у власти демократическая группировка Калликрата, и её политика – проримская. Это убережёт ахейцев от гибельного союза с Персеем, но это же и создаст те проблемы, которые сгубят Ахейский союз в дальнейшем. А чтобы было яснее, я хочу напомнить вам ещё кое-что из пройденного. Почтенная Хития рассказывала вам о недавней истории Спарты, включая и период тирании Набиса.
– Речь о его социальной политике? – спросила Энушат.
– Да, именно о ней самой. Сгубившие Карфаген в истории моего мира демагоги во главе с Гасдрубалом Боэтархом не были первыми, кто для укрепления своей власти над государством освобождал и вооружал часть рабов. В Спарте убыль граждан неоднократно восполнялась принятием в их число части периеков и даже илотов, и политика Набиса от предшественников отличалась только масштабами. Популизм в виде конфискаций земель у богатых граждан с их разделом между безземельными и аннулирования долгов бедных граждан применяли и до него. Но такого террора против богатых сограждан, как устроил Набис, не устраивал больше никто. Конфискованные у них дома с ценностями получало его окружение, землю и гражданские права – и наёмники, и илоты с периеками, этих ещё и принудительно в спартиаты переводили, не спрашивая согласия. Набис намеренно делал ставку на прослойку граждан, обязанных всем ему и теряющих всё при падении режима, как и делали всегда все тираны, и именно в этом суть его политики, а не в освобождении и наделении землёй и правами спартиатов некоторого числа сельских илотов и городских рабов. Делалось это и до него, когда не хватало свободных граждан, и оригинален он тут только в создании такой нехватки искусственно. И вот теперь, ребята и девчата, освежив в памяти эти моменты, мы с вами легче поймём причины, сгубившие Ахейский союз.
– Такой же популизм демагогов, как и в Карфагене? – спросила володина Ленка.
– Да, примерно такой же. В Персееву войну на ахейских аристократов демагоги повесили всех собак за неоказание действенной союзнической помощи Риму и оттёрли их от власти, но ведь держаться-то они могли только на популизме. Рим перекраивает куски Македонии, облагает их ограничениями и контрибуцией, подавляет сопротивление Эпира, подчиняет его себе вместе с Иллирией и продаёт множество эпирцев в рабство. И тут вы ещё запомните, кстати, тонкость – в рабство продали около ста пятидесяти тысяч человек – понятно, что не все попали в Рим, но и туда попала немалая их часть. Через пару занятий мы с вами будем проходить гракховщину – попытки аграрных реформ братьев Гракхов в Риме, и нам с вами нужно будет понимать, почему проблема обезземеливания римских и италийский крестьян встала настолько остро именно в те годы. Просто запишите у себя в тетрадях и сделайте себе пометки в памяти. А мы возвращаемся к Греции. Греки видят и расправу римлян с Македонией и Эпиром, и вмешательства римлян во все дрязги между мелкими союзами полисов вне Перопоннеса – Рим под разговоры об эллинской свободе реально гегемонит в Греции. И учитывайте же при этом греческий менталитет с этой их традиционной греческой демагогией, не различающей государственной независимости и личной свободы. Стоит какому-то полису оказаться в хоть какой-то власти у другого, как его жители начинают визжать о каком-то своём рабстве. Попроси при этом любого из них назвать имя своего личного хозяина, так ведь не назовёт же, но всё равно будет о рабстве бубнить, а кто-то ведь и истерику закатит. Хотя, если вдуматься, хорош раб – имеет дом, семью, владеет землёй и собственными рабами, да еще и голосует даже по каким-то там внутренним вопросам своего полиса в своём полисном собрании. А послушай его, так он, оказывается, в рабстве, хоть и сам не знает, у кого. Всем бы нашим рабам такое рабство! – юнкера рассмеялись, – Это если к нашей метрополии применить, то жители Лакобриги и Конисторгиса – оказывается, рабы жителей Оссонобы. По этой греческой логике выходит именно так. Нам, варварам, греков не понять, поэтому вы просто запомните и учитывайте этот греческий сдвиг по фазе. В общем, ребята и девчата, отношение греков к Риму даже в Ахейском союзе, ещё никак от Рима не пострадавшем, начало меняться не в ту сторону, в какую хотелось бы сенату и народу Рима. Заметьте, не у тех аристократов, которых в Рим заложниками выслали, а у тех демократов, что остались дома и своих демагогов во власть провели. И ещё для понимания ситуации нам с вами следует учесть и особенности именно Ахейского союза в его надполисном государственном устройстве.