Античная наркомафия - 9
Шрифт:
17. Ведды
– Бешеный слон! – перевёл нам Чендан возгласы веддов, когда их старший сам перевести их на корявый дравидский сообразил, пока давешняя служанка-переводчица из Тамманавы из ступора выходила, – Весь деревня сломал, два человек затоптал!
Сейчас не время разбираться, о настоящем бешенстве речь или о пресловутом мусте, когда сексуально озабоченный элефантус впадает в полный неадекват и мало чем от реально бешеного отличается. Я ведь упоминал уже, что у индийских слонопотамов это тяжёлый случай, да ещё и не приуроченный к какому-то конкретному сезону, а сугубо для каждого индивидуальный? Так что без разницы веддам, насовсем это безумие вот у этого конкретного ходячего стихийного бедствия или временно, потому как жертвам от этого ни разу не легче, их родне – тем более. Луки же у веддов слабые, шкуру элефантусу только в очень немногих местах продырявить способные, и попробуй ещё попади стрелой в такие места, когда он носится, что твой смерч. А без этого – хрен ли толку даже от сильного яда на стрелах? Он же в кровь попасть должен, чтобы подействовать, а иначе что он есть, что его нет. Мелкой дичи в джунглях полно, и оружие веддов заточено под охоту на неё, а не на толстокожую мегафауну.
С другой стороны, валили ведь элефантусов и из винтарей армейских калибров, если в убойное место, а солдаты аглицкой Ост-Индской компании, начавшей завоевание Бенгалии ещё в восемнадцатом веке, были вооружены вообще фузеей, которая по огневой мощи едва ли превосходила охотничий двенадцатый калибр, да и точностью боя как-то не блистала. И ведь валили же при этом боевых слонов индийских раджей. Наш винтарь я бы где-то посерёдке между тем двенадцатым калибром и берданкой оценил. Там, конечно, и залпами палили, компенсируя невысокую точность попаданий их количеством, ну так и у нас не один ствол поскорострельнее тех фузей, а точность боя – уж всяко получше. И ещё понимать надо, что противотанковая огневая мощь настоящего слонобоя – это чтобы того слонопотама обездвижить на какое-то время при попадании из него в любую часть туши, дабы следующим выстрелом уже прицельно в убойное место его добить. Наши же пули из винтарей удару копья уж всяко не уступят, но только с безопасной дистанции, которая тем черномазым с копьями и не снилась. Переглянулись мы со спецназером, винчестеры наши в руках взвесили и обменялись понимающими кивками – работаем с тем, что есть.
Выдвигаемся мы с веддами к их многострадальному селению – ну, немного они преувеличили, не всю их деревню офонаревший элефантус к моменту их бегства разнёс, а только сейчас это дело заканчивал. Но понять их можно – двигается так, что с их слабыми луками тут однозначно ловить нехрен. Тут и нам в убойные места толком не прицелиться, так что одним залпом хрен обойдёмся. Даю знак нашей охране, чтобы не смели стрелять, а берегли заряды на крайняк и нас этим подстраховывали. С Володей переглядываемся, он по плечу себя рукой хлопает, я киваю – понял, работаем по верхним суставам конечностей хоботного, потому как в нижние уверенно тоже хрен попадёшь.
Ворочается, сволочь, круша туземные халабуды и топча их убогую утварь, тут и в плечевые-то суставы ему не враз ещё прицелишься, а промазать крайне нежелательно, потому как если попрёт буром на нас, хрен остановит его наш винтовочный калибр. И что, если успеет кого-то догнать? Млять, да подставляйся же наконец, психопат толстокожий! Будь очередная халупа покрепче, хрен его знает, сколько бы он ещё нас промурыжил, но именно поэтому ведды и не строятся прочно. Дравиды – из-за пиратов или цивилизаторов непрошенных типа синхалов, а ведды – вот из-за этих впадающих периодически в буйство слонопотамов. Наконец этот обвалил хлипкое строение и закружился, яростно топча всё, что в нём находилось. В какой-то момент даже боком к нам повернулся, но разве успеешь тут в ту заветную точку между глазом и ухом прицелиться? Ещё миг, и грёбаный дебошир уже к нам жопой, и мы снова переглядываемся – нет уверенности, что сквозь такой окорок дострелишь до бедренного сустава. Всё-таки не трёхлинейки ведь у нас в руках ни разу и не калаши, из которых черномазые браконьеры африканских хоботных промышляют. Кто же рассчитывал, что и нам на слона охотиться придётся? Ждём, пока продолжит поворот, а он, стервец, чем-то там заинтересовался, да так и встал к нам жопой.
– В нижние ему влепить, что ли? – предложил я спецназеру, имея в виду те, что у нас были бы лодыжечными, – Ты в левый, я в правый.
– Ага, давай, – согласился тот, – Млять, сука же ты грёбаная! – элефантус вдруг переступил, и его левая лодыжка скрылась, – Хрен с ним, оба в правую!
Так мы и сделали, всадив обе пули в одно место. Взревел, что твоя паровозная сирена, разворачивается, да только и мы ведь рычаги затворные сразу же передёрнули, да в оба плеча ему следующий залп. Как-то в прежней жизни мне доводилось где-то читать, будто бы если слонопотаму хоть на одной ноге сухожилия повредить, так он нагребнуться должен. Но этот то ли не читал той книжки, то ли привык всем прощать, кому что должен, то ли не зацепили мы ему сухожилий – короче, и не подумал он нагребнуться, а довольно шустро зашагал в нашу сторону. Ага, заметно прихрамывая, иначе галопом бы сейчас нас атаковал, и кому-то точно бы не поздоровилось! Ещё залп даём, снова в плечи – млять, от евонного рёва чуть ухи не заложило! Передёргиваем затворы, машем охране – типа, ноги в руки теперь отсель, ну и сами, ясный хрен, личным примером подтверждаем. И не все в кучу, а веером разбегаемся – ага, преследуя кого-то, кому-то другому, да подставит свою бочину. Мы же разве садисты? Подставил бы сразу – не страдал бы так сейчас. Но он не в курсе, что один хрен обречён, и смотрит на расклад иначе, чем и создаёт проблемы и себе, и нам. Пять тонн разъярённого и ревущего мяса, хромающего в твою сторону медленнее твоего бега, но быстрее твоего самого быстрого шага – это ведь немалая проблема, когда у тебя под ногами ни разу не мостовая, не шоссейная дорога и не беговая дорожка стадиона. Спотыкаться – дружески не рекомендуется.
– Млять, ну ты-то чего вытворяешь! – Володя ухватил подмышки и вздёрнул на ноги наплевавшую на рекомендации и неудачно приземлившуюся переводчицу.
– Бенат! Чендан! Хватайте и несите её отсюда на хрен! – спецназер с его таким же винчестером, как и у меня, нужен мне не отягощённым ушибшей коленку бабой, ведды же и так успели въехать, что их задача – просто следовать нашему примеру и не путаться у наших под ногами.
Пока
Уже на берегу мы разбежались в обе стороны. Элефантус озадаченно встал на месте, водя башкой то туда, то сюда – обе группы примерно одинаковы по численности, и какую для преследования предпочесть? Со стороны Володи зашумели ведды, с нашей их соплеменники тоже загалдели и дали залп из луков. Только раздразнили, конечно, но нам это и требовалось – слонопотам начал оборачиваться в нашу сторону, и спецназер поднял свой винчестер в ожидании удобного момента. Дождался, шмальнул – слонопотам резко дёрнулся и взревел, начинает в его сторону разворачиваться, но его башка уже на мушке у меня, и свободный ход спуска уже выжат – ага, вот и та самая точка! Останавливаю выдох и плавно дожимаю, приклад бьёт в плечо, а слон вздрагивает, шатается, снова обернуться пытается в мою сторону, но уже подламываются передние ноги, и тут Володя целится и шмаляет снова. Рёв элефантуса уже не яростный, а страдальческий, подламывается и одна из задних ног, и вся туша заваливается набок. Затылок обращён в мою сторону, и вогнать пулю в его середину – даже не задача, а простейшее из тренировочных упражнений. Нет, как вернёмся домой, надо будет теперь обязательно и крупнокалиберными унитарными патронами озаботиться, посильнее и послабже, и крепостным ружьём под тот патрон, что посильнее, и штуцером-слонобоем под тот, что послабже. Откладывали это дело, потому как нет пока нужды в крупнокалиберном пулемёте, а значит, и в патроне для него, а оно в этой Индии вон как оборачивается.
А экземпляр – великолепнейший. Крупный матёрый самец, и хотя взвесить его возможности нет, но не удивился бы, если бы она на те почти предельные для индийского пять тонн потянула. Бивни – из таких, которых и африканский саванновый не постыдился бы. Даже жаль, что такой элитный экземпляр валить пришлось. Уже подтвердили ведды, что не бешенство, а тот самый муст, сексуальная озабоченность, когда шёл слонопотам по бабам, то бишь по слонихам, и свернул бы правильно, так и нашёл бы, и соперников всех наверняка разогнал бы, и не одну самку покрыл бы, распространяя свои элитные гены по местной слонопотамьей популяции. Ну вот какого, спрашивается, хрена понесло его не в гущу джунглей, где слоновые стада пасутся, а в сторону той деревни веддов? Заявился к ним ходячим стихийным бедствием, ну и напросился в результате на свинцовые пилюли, да ещё и в довольно мучительном режиме их приёма. Ну, будем надеяться, что есть ещё и не худшие его по статям, но поадекватнее в состоянии муста. Мяса – столько, что хватит и веддам, и нашим, и дравидам из ближайшей деревни. На бивни, конечно, наши с Володей притязания вполне законны, а коже наверняка дравилы себе на щиты применение найдут. Скорее всего, найдут полезное применение и костям скелета. Да и ведды, как переводчица нам перевела, тоже планы на них выстраивают. Ещё бы! Наконечники у копий костяные в основном, и не из всякой ещё кости хороший выйдет! Как бы не перессорились тут между собой из-за костяшек – ну, в смысле, ведды с дравидами, которые тоже железом обделены.
Пришлось нам, когда подтянулись и те, и эти, в свои руки распределение этой добычи взять. Нашего права на бивни никто и не подумал оспаривать, делёж мяса на три равные доли тоже признали справедливым, а кожу с костями мы распределили волевым решением – кожу две трети дравидам, которым она нужнее, но треть веддам, чтобы и они себя ущемлёнными не ощущали, а все крупные кости – пополам между ними. Хрен знает, как бы они поделили сами, но наш делёж их тоже устроил. В конце-то концов, кто завалил элефантуса? Вот как считаем справедливым сами, так и делим. И эта логика им понятна – сами охотятся регулярно. У охотников ведь как? Кто добыл дичь, тот и делит её по своему усмотрению, и будь ты хоть десять раз самый главный в группе, но это его добыча, и в её дележе главный – он, и что он тебе дал, тем и будь доволен. У нас-то, правда, делёжка шла между группами, но принцип тот же, а уж как кто внутри своей группы делить будет, мы в это уже не вмешиваемся. У веддов свои обычаи и свои авторитеты, у дравидов – свои. Им самим виднее, как у них принято по ихней племенной справедливости.
Серёга, пока мы со спецназером этим неожиданным для нас самих сафари были заняты, связался по рации с нашими на Маврикии. Наконец-то нормальный вышел у него сеанс связи, а то ведь то густо, то пусто. Из-за малых размеров судовой антенны нам и по длинным волнам доступный диапазон сильно подрезан, а из-за не особо высоких качества и мощи наших ламповых триодов – и по коротким тоже. Можем применять только волны, отражающиеся от тех или иных слоёв ионосферы, а это и от расстояния связи зависит, и от времени суток, и от погоды, и от электромагнитного фона, так что связь у нас выходит нестабильной. С судна, по крайней мере. На наземных-то радиостанциях и энергетические мощи, и антенны побольше, и аппаратура посерьёзнее, кроме ламповой есть и дуговая, так что и длинные волны доступны, и работа стабильнее, так что через Атлантику радиосвязь работает неплохо. На Маврикий, не планируя пока оставлять молодняк насовсем, дуговую аппаратуру завозить не стали, ограничившись ламповой судовой рацией, но там антенна стационарная, посерьёзнее судовой, так что с Капщиной связываются обычно нормально, а вот мы с Маврикием – как когда повезёт. Пробуем-то если и не каждый день, так через день, но сегодня – первый удачный сеанс за четыре дня.