Античность сквозь призму иронии (сборник), Ернев Олег

Античность сквозь призму иронии (сборник)

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Античные шутливые истории

Автор благодарит Станислава Венгловского за его книгу «Античный анекдот», послужившей источником вдохновения для создания сборника «Античные шутливые истории».

Аристипп

Аристипп и Дионисий

– О, Дионисий, – Аристипп сказал тирану, —Дай денег мне, и я счастливей стану.– Дать денег, Аристипп? Но ты ведь учишь сам,Что ты нужды не знаешь. И словамТвоим я доверяю. Ведь философНи града не боится, ни морозов,Ни солнечных лучей. Его труды —Лишь только размышленье. И плодыОно мыслителю приносит золотые.Я прав?– Ты прав. Действительно, нужды яНе знаю.– Да, но деньги…– Ты их дашь.– Но логика…– Её на абордажВозьмём, когда приблизимся к монетам,Не забывая вывода при этом.Я подтвержу правдивость моих слов,Не нарушая логики основ.И, взяв мешочек золотом набитый,Сказал тирану он с улыбкой ядовитой:«Вот моего учения плоды:Ты видишь – я не ведаю нужды».

Аристипп и книжник

– Я,

Аристипп, не выходя из дома,Читаю в день по три-четыре тома.Нет никого, кто б мог со мной сравниться.Минута – и прочитана страница.Уже я книг прочёл, наверно, тысяч сто.Ну? Впечатляет, Аристипп?– Нисколько.– Что?Не впечатляет? Как? Не хочешь ли сказать,Что больше книг прочёл?– Нет. Я люблю читатьНе быстро, понемногу, и к тому жЧитаю редко.– Вот как? Почему жНе впечатляет?– Что ж, давай-ка для примераСравним двоих: великого ГомераИ бездаря, что в день по тыще строкСлагает и слагал бы, если б мог,По две, а то и три тысчёнки.(Есть и такие старцы и мальчонки).Ну а Гомер? Две книги: «Иллиада»И «Одиссея» – вот писать как надо.Всё в этих книгах: мудрость, глубина,Страсть, войны, странствия… ОднаИз этих книг уже б прославила поэта.Он знаменит на все четыре части света.А тот, второй, издал три тыщи книг.Его ты знаешь? Нет. И я. Он не велик,Хотя, как видим, больше в двести разГомера написал.– Уж это точно.– НасСпасите от такого стихоплёта.А вот другой пример: допустим, кто-тоЕст мало и неспешно, ну а тот,Другой, набить торопится животОбильной пищей, жадно есть раз десятьВ день иль двенадцать. Если взвеситьЕго – полтонны весит он.Так толст, что от него сбежал бы слон.Кто здоровей из них – кто толстИль первый, кто в еде умерен, прост?– Конечно, первый.– Вот ответ, приятель:Не тот умён, кто тысяч книг читатель,А, как нас учит жизнь сама,Тот, кто читает с пользой для ума.

Аристипп и ученик

Был Аристипп учеником Сократа.Попасть к нему в ученики – наградаДля всех желающих. Какой-то гражданинПривёл к нему юнца.– Вот, Аристипп, мой сын:Балбес, наглец, глупец, тупица.Добился палкой я желания учиться.Привёл к тебе в ученики. СократМне говорил, ученикам ты рад.Но ты учти: какие есть пороки,Все в нём сосредоточились. О, Боги!Как я замучился с мальчишкою. Так что ж?Возьмёшь?– Возьму.– А денег что возьмёшь?– Полтыщи драхм.– Да ты сошёл с ума!– Не думаю.– Да это ж денег – тьма!За этого – такие вот деньжищи?Я не ослышался?– Я повторю: полтыщи!– Невероятно!!! – На лице отца борьбаДвух сил явилась. Он вскричал поспешно.– На эти деньги я раба куплю!– Конечно.И будет у тебя, мой милый, два раба.

Аристипп на коленях

Друг Аристиппа, некий АристонБыл Дионисием приговорёнК повешенью. И Аристипп тиранаПросил о милости так рьяноИ так настойчиво, что надоел ему.– Ещё раз явишься, и… сам пойдёшь в тюрьму! —Но Аристипп пришёл в четвёртый, в пятый разИ перед самой казнью. Был указУже зачитан. Вызван был палач.Из дома жертвы доносился плач.– Не заступайся, он сегодня зол, —Друзья сказали. – В бешенстве он столПеревернул. Там столько было блюдИ вин заморских. На расправу крутСегодня наш тиран, великий Дионисий,И ты с твоим умом, с твоей повадкой лисьей…А в дипломатии тебе ведь равных нет.И даже Диоген, который на весь светТебя позорит, лизоблюдом называяИ подлецом, не признаваяТвоей с тираном дружбы – даже онТвоим уменьем восхищёнРаспутывать узлы, что крепче стали.Твоё искусство на себе мы испытали,За что тебя и любим. Но поверь:Закрыта к милостям тирана прочно дверь.Иль хочешь ты, чтоб мы печальным взглядомСмотрели, как качаетесь вы рядом?Уймись, смирись. Надежды не осталось.– Надежда есть всегда. Коль мне досталасьТакая участь, чашу выпьюЯ до конца. И из тирана выбьюПощаду или же… – Тут вышел тот,К кому он шёл. Его приветствовал народВосторженно. И Аристипп – к тирану.Его увидев, тот: «И не проси, не стануЯ слушать! Нет!» – Но, на колени пав,Ему философ: «Дионисий, ты не прав!Он не заслуживает смерти. Но, однако,Я – на коленях! Диоген-собака,Ты знаешь, засмеёт меня. Плевать!Но на коленях буду я стоятьИ день, и два, и три…»– Ну, ладно, ладно, —Ответил Дионисий. – Мне приятно,Что ты, гордец, и – на коленях предо мной.Казнь отменить. Пускай идёт домой. —И – Аристиппу: «Ты – со мной на ужин.Прочту стихи. Как критик ты мне нужен».Ироники, клеветники – мы знаем —Всегда найдут объект, и долго осуждаемОн ими будет. Языки такого типаПрошлись и по поступку Аристиппа.Мол, на коленях, мол, лизал сапог.Но Аристипп врагам ответить смогДостойно: «Да, я испытал за друга страх.Стал на колени пред тираном я, понятно,Чтоб просьбу он мою расслышал внятно,Ведь у тиранов уши – на ногах».

Аристипп на корабле

Философ Аристипп в ученье ввёлТакую мысль, что человек, как вол,Всю жизнь трудиться должен, но твореньеЕго должно быть плодом вдохновенья.Коль человек – трудов своих творец,То счастье – вот трудов его венец.И что не столько важен род деянья,А важно, что деянье есть познаньеКак человека, так и жизненных основ,Иначе жизнь пройдёт под сенью глупых снов.Плывя на корабле однажды,(Корабль попал в жестокий шторм)Страдал от страха он, от тошноты, от жажды.Шторма он выносил с трудом.Пав на колени, он молился,Чтобы Нептун ему явился,И он ему сказал бы так: «Нептун,Ты видишь: я не стар, не юн,В расцвете сил, и в подземелье АдаСпускаться не хочу. Да мне туда не надо.Спаси от смерти! Жертвенных быковШтук пять я принести тебе готов».И спутники философа сказали:«Трусишка Аристипп, а мы не знали,Что дорожишь своей ты жизнью так».– Не дорожит своею жизнью лишь дурак, —Ответил Аристипп. – Бывают люди разными.О, спутники, мысль выскажу такую:«Рискуете вы жизнями несчастными,А я – счастливейшей рискую».

Ответ Аристиппа

Тиран сказал: «Поскольку, ты философ,Давай пофилософствуй, Аристипп.Давай нам выдай что-нибудь про рыб,Про

рыб не хочешь – выдай про матросов.Ну, что-нибудь глубокое и броское,Короче, что-то очень философское».– Ты, Дионисий, чересчур уж резв,Особенно, когда не трезв.«Давай-ка», «выдай», «что-нибудь поглубже»,«пофилософствуй»… Ну и глуп жеТы, Дионисий. Я тебя учу,Как надо говорить. Но сам, когда хочуЯ говорю, а не когда захочетКакой-нибудь глупец. Ответь мне: «Разве кочетКричит зарю, приказу подчинясь?А соловей? Нет, он свистит, резвясь,По зову сердца. Так же и мыслитель,Когда он погружён в обительСвободных и глубоких дум,То изрекает, что придёт ему на ум.– Ах, так?! – вскричал тиран. – Тогда в конецСтола иди. Там, в месте самом дальнем,Ты будешь одиноким и печальнымНа нашем празднике.– И снова ты глупец:Ведь хорошо, что место это есть,И я иду, чтоб на него воссесть,Всегда тебе покорный, как ты знаешь.Но, милый мой, ты не подозреваешь,Что стулу этому оказываешь честь:Когда твоя закатится звезда,Забудут место, где сидел тиран-правитель,Но место то, где сиживал Учитель,То место не забудут никогда.

Диоген

Диоген и Аристотель

Гуляя, Аристотель размышлял,Чем киник-Диоген народ свой удивлял,В чём суть кинизма (а по-нашему, цинизма).Как сами киники твердили: это клизмаДля умников. Платон – пусторечив,Стратон – слезлив, Стробоций – молчалив,Сократ – гордец, а Гераклит так тёмен,Что кажется другим: глубок он и огромен.На деле же – пустая болтовня.А интересно, про меня,Что говорят они? Чем киник уникален?Лишь тем, что он парадоксален?Сбивает с толку неожиданный ответ?Где ожидаем «да», там слышим «нет»,И – ум в смятении. О, хитрый Диоген,Ты пробиваешь крепость стенНе лбом своим, а каверзным ответом.Хвалю тебя, ты мастер в деле этом.Что ж, я оружие твоёВозьму в свой арсенал, острее, чем копьёОно. Вот он идёт, однако.Задумал что-то Диоген-собака:Ухмылочка и потиранье рук.Но я сегодня парадокса друг.– О, Аристотель, ты?– Привет, лукавый киник.– Тебе принёс я в дар вот этот финик.Ты, правда, не берешь…– (Ага, готов к тому,Что финик, как обычно, не возьму,И острое словцо, небось, уж заготовил,Иронию к словцу тому пристроил.А я устрою каверзу ему:Я вместо «нет» поставлю «да» – возьму).Спасибо, Диоген. Как вкусен финик, право…– Ты взял?– Как видишь. Ты растерян? СлаваОружью твоему.– Ты никогда не брал…– Теперь вот взял. Что ж: финик твой пропал,А с ним ирония, и – что не мало —Циничное словцо твоё пропало.

Диоген и борец-неудачник

Один борец (он ростом был не мал,Широк в плечах, с мускулатуройДовольно развитой, с хорошею фигурой)Попасть на игры Олимпийские мечтал.Участником был всех он состязаний.Но вот беда:Борцам проигрывал всегда,И, не имея ни наград, ни званий,От олимпийца был далёк весьма,Примерно, как от осени – весна.Он тщетно занимался физкультурой,Пред зрителем играл мускулатурой,Вступая в схватку, через мигСоперником к земле прижат был крепко,И хоть силён был, но противник цепкоВ замке держал его. И тут же – крикСудьи. Свисток. И снова схваткаПроиграна. И так из года в год.Он мучился, страдал, амбиций недостаткаНе наблюдалось в нём. Борцовский потЕщё не высох, а он снова вызываетСоперников. И вновь побед не знает.Смеялись все над ним.А Диоген сказал: «Послушай, Никодим,Не надо, не борись, не мучай тело.Не победишь. Оставь ты это делоТому, кто крепче и сильней.Найди себе хорошее занятье.Спортивная борьба – не радость, а проклятье,Когда всегда проигрываешь в ней».И наш борец, представьте, стал врачом,Послушав мудреца совета.То с клизмой возится, а то с параличом,То с порошками разными. На этоСо смехом киник отозвался так:«А Никодим-то не дурак:Борцов, которых победить не смог,Он в мир иной торжественно отправит:Он клизмами соперников отравит,А не помогут – то поможет порошок».

Диоген и кифарист

Какой-то человек однажды на базареСобрал толпу, играя на кифаре.Но не в восторге слушатели были,Они бранились, топали, кричали:«Чтоб молнии тебя испепелили!!!Чтоб колесницы в Ад тебя умчали!!!»Но кифарист с могучими плечами,Не оскорблённый этими речами,Играл, собою упоённый,Так страстно сам в себя влюблённый,Что, если б камни начали бросать,Он предпочёл того б не замечать.Философ Диоген, в раздумья погружённый,Приблизился к толпе, шумами привлечённый.Послушав, по плечу похлопал музыкантаИ так вскричал: «Я большего талантаЗа жизнь свою ни разу не встречал!Прекрасно!!! Вдохновенно!!! – он кричал. —О, Боги! Хорошо, что подарилиЕму вы мастерство и голос, что по силеИ красоте с Орфеевым сравню.Твоей игре я двадцать раз на днюГотов внимать и слушать твоё пенье!О, кифарист, о, чудное явленье!!!»– Эй, Диоген! – ему ответил кто-то. —Ты спятил! Лучше слушать бегемота,Когда он брачные призывы издаёт,Его рычание ласкает слух, а тот,Которому ты хлопаешь в ладоши,Терзает слух, доводит нас до дрожи.Ты принимаешь уксус за халву.– Я потому и воздаю ему хвалу,Что кифарист, телосложеньем схожийС гориллою, с такой же страшной рожей,Грабителем и душегубом мог бы стать,Вам резать глотки, животы вскрывать,Но вместо этого он мирно на базареДля вас играет, пусть фальшивя, на кифаре.

Диоген и лучник

Какой-то лучник, стрелы взяв и лук,На площади решил поупражняться вдруг.Установив мишень, в неё пускать стал стрелы.Но вот беда:Летели стрелы не туда,Куда пускал их лучник неумелый.Одна, вертясь, под облака взлетела,Вторая возле уха просвистелаГулявшего на площади, и он,Схватившись за ухо, издал проклятья стон.И третья, и четвёртая, и далеКуда-то не туда все улетали,Пугая зазевавшихся людей.Они кричали лучнику: «Злодей,Куда ты целишься? Ведь можешь ты кого-тоИ ранить и убить!» Но лучник был из родаСтроптивых и упрямых. ПродолжалСтрелять куда попало. ПрибежалНа крики Диоген. Такое видя дело,Он так сказал: «Чтоб избежать уделаПечального, прибегну я к уму.Стрелец не слышит нас и потому,Как следствие, я заключаю вывод,Что есть один парадоксальный выход».Усевшись под мишенью прочно,Он закричал прохожим: «Эй! Эгей!Кто хочет жить, ко мне, сюда скорей!Здесь его стрелы не достанут точно».

1 2 3