Антиджихад
Шрифт:
– А как мы его родню искать-то будем? – Дыба в конец растерялся. – Калуга – это не какой-нибудь хутор. Тем более, ни имени, ни отчества не знаем.
– Через кладбища, – лаконично ответил Питон.
Спустя два часа езды, уже проехав больше половины пути, они попали в небольшую пробку. Машины до минимума снижали скорость, протискиваясь по команде регулировщика мимо стоявшего поперек дороги «Супермаза» и разбитого «уазика».
– Вот кто-то попал! – не без восхищения проговорил Дыба. – Интересно, а чего это дальнобойщика на встречную выбросило?
– Наверное, уснул за рулем, – выдвинул предположение всю дорогу молчавший Аюп. – У них это частенько бывает.
– Или нажрался, – зевая, проговорил Кривой.
– В вашей России одни дебилы, – неожиданно зло прошипел разомлевший от жары Питон. – С вами воевать-то скоро будет неинтересно. Все перепьетесь, переколетесь и сами сдохнете…
– Зачем ты так, Одес? – назвав по имени босса, обиделся Дыба. – Значит, я и Кривой, по-твоему, такое же быдло?
– Вы хуже, – Питон усмехнулся, – и знаете почему.
– Там, – имея в виду Чечню, заговорил Кривой, – ты мне об этом не говорил!
– Не горячись, – Питон перешел на более миролюбивый тон. – Я пошутить хотел и не подумал о том, как вы это воспримете.
– Питон, а, между прочим, я не предатель, – не унимался Кривой. – Мы все, и я, и ты, в одной стране живем. Взгляды просто разные. Это гражданская война, а не резня между русскими и кавказцами. С двух сторон одинаковое количество и мусульман, и христиан. Поэтому не делай больше таких намеков.
Дыба притих. Он не ожидал, что его дружок осмелится сделать нравоучение самому Одесу Тарамову. Человеку, чье имя приводило в трепет многих его земляков. Но, как ни странно, чеченец не стал хвататься за оружие и даже не повысил голос:
– Кривой, я же сказал тебе, это был глупый шутка! – растягивая слова, стал оправдываться тот. – Извини.
Раньше за Питоном такого не наблюдалось. Дыба пришел к выводу, что тот понял, чем может обернуться обыкновенная обида здесь, в России, и он уже был не рад тому, что попытался унизить русских, делающих с ним одно дело.
В Калугу приехали во второй половине дня и, пару раз тормознув, быстро выяснили у случайных прохожих, где находится основное городское кладбище. Полчаса ушло на то, чтобы отыскать на огромной территории бригаду могильщиков. Изрядно подвыпившие и грязные, как черти, они копали землю, словно роботы.
– Э-э, ребята, – Питон присел на корточки перед прямоугольной ямой, на дне которой стояли двое мужиков с лопатами. – Где ваш директор?
– А зачем он тебе? – закуривая сигарету, спросил один из них.
– Могила человек один найти надо, – чеченец обвел взглядом лес окружавших его крестов и памятников. – Есть же документ, кто где лежит?
Мужики дружно усмехнулись. Работавшие в соседней яме перестали махать лопатами и с интересом уставились на странного посетителя.
– Есть такой учет, – прокашлявшись, ответил тот, что был с сигаретой. – Только нет того человека, который им занимается. А так попробуй разбери, кто где похоронен…
– Так что же делать? – Питон растерялся.
– А вы скажите, на каком участке в марте хоронили, мы сами найдем, – неожиданно вступил в разговор Дыба.
– У-у, – протянул самый молодой землекоп, выбравшийся из соседней могилы. – Это на словах никак. В день по столько жмуров привозят, так что за месяц метров на пятьдесят границы кладбища смещаются.
– Ну, так покажи, – хмыкнул Кривой. – Мы заплатим.
– Ты знаешь, – парень оглянулся на своего напарника, – нас и так не плохо кормят.
– Очень надо, поэтому мы в долгу не останемся, – пообещал Питон.
Кладбище располагалось на территории лесного массива. Через десять минут ходьбы по лабиринтам тропинок между оград могильщик встал у деревянного, покосившегося креста:
– Вот от этого места, два ряда, – и, показав направление рукой, добавил: – Оба упираются в овраг.
После того, как он ушел с пятисотрублевой купюрой в кармане, Питон, Дыба и Кривой пошли между могилами, внимательно изучая надписи.
– Вот же гад! – не выдержал Дыба. – За десять минут пятихатка!
– Не кипятись, – продолжая шарить взглядом по надписям, успокоил его Кривой. – Я эту систему знаю. Он здесь в сутки такие бабки зашибает, тебе и не снилось.
– Что, после разборок братков хоронят? – усмехнулся Дыба.
– Тут вариантов море, – не обращая внимания на иронию дружка, продолжал Кривой. – Приезжают, например, родственники, с любимым папаней распрощаться, а гроб в могилу не проходит. Время поджимает. Дома поминальный стол. А мужички в это время из себя сильно занятых строят. Времени нет на устранение недостатка, который якобы вовсе не по их вине, а из-за грунта. Он, видите ли, здесь сползает. Родственники никаких денег не пожалеют, чтобы перед людьми не опозориться…
– Откуда знаешь? – неожиданно спросил Питон.
Однако ответа не дождался.
– Сабанин Михаил Викентьевич, – голос Дыбы в тишине и сумерках кладбищенского леса звучал торжественно-скорбно. – Тысяча девятьсот двадцатый – две тысячи шестой, пятого марта. Плюс три, значит, хоронили восьмого. Есть!
Переписав данные, вся троица устремилась к оставленной у въездных ворот машине, в которой их поджидал Аюп. До конца рабочего дня оставалось меньше часа, а нужно было еще обратиться в адресный стол.
– А если после смерти сведения о человеке из базы данных убирают? – тяжело дыша, на ходу спросил вполголоса Дыба Кривого.