Антиджихад
Шрифт:
– Нам нужны все документы вашего отца и мужа, полковника Сабанина.
При виде оружия у Сабаниной-старшей, и без того уже перепуганной насмерть, подкосились ноги. Она чуть не упала, но Аюп успел подхватить ее под руки и усадил на диван.
– Закрой балкон и форточки, – скомандовал Питон. – А вы, – обратился он к женщинам, – если поднимите шум, сразу отправлю на тот свет.
Марина, побледнев, отшатнулась от косяка и с криком бросилась к матери.
С проворством дикой кошки Питон схватил ее за талию и повалил на пол. Еще мгновение, и красивый рот женщины был заклеен
Матери стало еще хуже. Откинувшись на спинку дивана, она лишь едва слышно постанывала, глядя на происходящее из-под полуприкрытых век.
Аюп выполнил указания Питона и сейчас стоял рядом с круглым старинным столом посередине комнаты.
– Ищи аптечка, – почесав стволом пистолета за ухом, распорядился Питон.
– Где у вас валидол? – Аюп нагнулся над Мариной, которую усадили рядом с матерью.
Поскольку рот ее был заклеен, а руки обмотаны скотчем, женщина взглядом показала на стенку. Открыв дверцу, чеченец без труда нашел лекарства. Вместо валидола он взял валериану, накапал лекарство в рюмочку и направился на кухню разбавить его водой.
Спустя пару минут Сабанина почти пришла в себя. Ее сильно трясло. Было заметно, что она готова закричать, но наведенный на дочь пистолет с глушителем сдерживал женщину.
– Деньги, два золотых кольца в шкатулке, – начала было она слабеющим голосом, но Питон перебил ее:
– Ты что, совсем глупый женщина? – он скрипнул зубами. – Документы, записи, тетради мужа где?
– В рабочем кабинете…
Сначала осмотром занялся Питон, а Аюп, оседлав развернутый спинкой вперед к дивану стул, караулил женщин. Затем, когда Питон собрал все тетради, дневники и даже семейный альбом, они поменялись местами.
Аюп работал уже грубее. Натянув, подобно Питону, перчатки, он стал сдвигать мебель, надеясь отыскать сейф, после чего свернул во всех комнатах ковры и занялся поисками тайника. Тщательно простукал паркет, снял в нескольких, показавшихся подозрительными, местах дощечки. Практически полностью разобрал письменный стол. В туалете и ванной, в тех местах, где кафель слегка отошел от стены, и под ним образовалась пустота, он тоже поработал топором.
Просмотрев за это время найденные записи Сабанина, часть из них Питон отбросил в сторону, а заинтересовавшие его сложил аккуратной стопочкой на полу, слева от себя. Но в них не было того, что он искал. В основном в записях были расчеты для подрыва зданий, тоннелей метрополитена, мостов, зависящие от материала, времени постройки и других особенностей; пояснения, как устроить подрыв таким образом, чтобы обломки разрушенных конструкций упали в строго определенное место.
– Ну что, мамаша, – брезгливо скривив губы, Питон уставился на Сабанину, – расскажи-ка мне, что твой муж минировал во время войны и каким образом все это приводится в действие. Только не ври, – он перевел взгляд на дочь, которая расширенными от ужаса глазами наблюдала за всем происходившим. – А не то я твоей кукле сейчас начну делать больно…
– Питон, – окликнул его Аюп и, пройдя в комнату, протянул несколько смятых и пожелтевших листков. – Список адресов, а напротив килограммы…
– Вот это уже кое-что! –
– В крышке письменного стола.
– Так ты будешь говорить, старая сука! – неожиданно вскипел Питон, уперевшись взглядом в Сабанину.
– Я только слышала, – дрожавшим от страха голосом заговорила женщина, но дочь толкнула ее плечом в бок, и та замолчала.
Марина догадалась, для чего чеченцам нужна такого характера информация.
– Аюп, – Питон перевел взгляд на покрытого цементной пылью, грязью и опилками, мокрого от пота помощника, – убей эту сучку.
Однако едва чеченец, так и не выпустивший из рук небольшой топор, шагнул к дивану, как Сабанина быстро, иногда глотая окончания, заговорила:
– Он точно никогда не рассказывал. Только когда путч был, проговорился, что стоит ему доехать до станции метро «Китай-город» и выйти на улицу Забелина, как треть Москвы превратится в пыль.
– И это все? – Питон, не мигая, уставился на женщину.
– Да, – едва слышно ответила та.
– Ну, вот и хорошо, – он встал со стула и сунул пистолет за пояс, – Аюп, развяжи Марину. И надо помочь им прибраться.
– Сразу бы так, – Аюп, не выпуская из рук топора, помог подняться Марине с дивана и освободил ее стянутые скотчем запястья. Однако едва она шагнула к матери, как мощный удар обухом по затылку свалил ее на пол.
Дико взвыв, престарелая женщина бросилась из комнаты, однако Аюп в два прыжка нагнал ее, и вскоре в квартире наступила тишина.
Еще с минуту поглумившись над трупами, словно убийства совершил психически больной человек или наркоман, он с преспокойным видом прихватил пакет с чистой одеждой и направился в ванную приводить себя в порядок.
Раздался звонок в дверь. Питон открыл. На пороге, едва держась на ногах, стоял Чалый. В руке несколько сторублевых купюр.
– Ты кто? – держась за стену и глядя куда-то под ноги, спросил пьянчужка.
Бросив быстрый взгляд сначала вниз, потом вверх по пролету, Питон, не церемонясь, схватил мужчину за шиворот и втащил в квартиру. Не говоря ни слова, довел его до входа в комнату, в которой разыгралась трагедия, и, с силой нагнув, приложил его теменем о стену. Затем снял тапки, в которых тот пришел, надел их и, походив по комнатам, намеренно наступая в лужи крови, вернул их хозяину, лежавшему без чувств. Немного подумав, отыскал топор и вложил несчастному в руки. Из ванны вышел Аюп:
– Сам управился?
– А чего с ним возиться было? – вопросом на вопрос ответил Питон. – Совсем пьяный был.
Выехавшие в Калугу офицеры по причине аварии задержались в пути, а когда наконец, уже под вечер поднялись на третий этаж старой хрущевки, где проживала вдова Сабанина, обнаружили там милиционеров.
– Что здесь произошло? – показав удостоверение дежурившему в коридоре сержанту, спросил Линев.
– Как обычно, – прижимая к лицу носовой платок, ответил тот. – Бытовуха. Жена ушла от мужа, тот с годик попил, потом решил наказать благоверную, а заодно и ненавистную тещу.