Антихрист
Шрифт:
Марк плеснул в пустой стакан наливки. Едва Горбунок коснулся стакана, по его стенкам по кругу побежали рекламные слоганы. Причмокнув, поднял стакан ко рту, невольно покосился на телевизор над полками и, выпив, скривился так, словно попробовал на вкус мочу.
На всякий случай Марк поднес горлышко бутылки к носу. На запах прежняя подслащенная сивуха.
— Марк, друг мой, сделай мне одолжение, — указал Горбунок на телевизор, — убери эту дрянь.
Неклюдов обернулся: с экрана вещала Матриарх. Очень красивая женщина лет сорока, с чуть полноватым вдохновенным лицом, покрывавшем голову платком и черной сутане, расписанной замысловатым узором из полумесяцев, звезд
Звук был выключен, но что именно говорила Матриарх, было ясно без слов. Каждый вечер сия дама появлялась в своем шоу и хорошо поставленным голосом с помощью методов нейро-лингвистического программирования убеждала свою паству быть счастливой, смиренной и великодушной. Этакий ежедневный сеанс групповой психотерапии и легкого внушения. И стоило кому-нибудь заинтересоваться очень интересным и чувственным лицом этой женщины, прислушаться к ее словам, как его проблемы отступали, и на него словно бы сходила божественная благодать. Красивое лицо, харизма, поставленный голос, живой ум и способность к самоиронии делали эту женщину идеальным кандидатом на роль посла Господа на грешной Земле. Малышня видела в ней добрую мать, подростки — авторитетного учителя, мужчины — понимающую жену, женщины — верную подругу, старики — любящую дочь. Неудивительно, что ежедневные речи Матриарха выслушивали миллиарды человек. Они были зависимы от нее, они подсели на нее. Матриарх стала для них наркотиком.
Пока Марк вспоминал, где пульт, Горбунок ворчал:
— Эта дрянь не понимает, что творит. Наука от Сатаны, ибо пытаться познать суть материи мира есть ни что иное как пытаться вскрыть грудь Господа, дабы лицезреть внутреннее устройство его. Но Господа нельзя познать, его нужно просто принять, — процитировал физик. Он один из немногих понимал, кем управляется САС и кто стоит за спиной порицающей науку Матриарха. Горбунок единственный поверил Марку, когда тот честно ответил, за что его упекли в тюрьму. — Тьфу! Я еще понимаю, почему Иджис ограничивает генетиков — иначе они такого б могли наворотить… Но чем ему помешал мой токомак? Какой вред от термоядерного синтеза, дармовой энергии? У меня были надежные результаты! Уже все работало, оставалось оптимизировать технологию, и все! А нашу лабораторию взяли и прикрыли, заставили подписать отказ от дальнейших исследований. Ну как так?! И они еще собрались на Марс. Да что они там будут делать без энергии?
— А Солнце? — спросил Марк. Нашел наконец пульт в фартуке и принялся переключать каналы.
— А песчаные бури? Некоторые длятся месяцами!
— Ядерная энергия?
— Будут использовать ее. Но какой смысл тащить на другую планету тонны опасного и грязного топлива и стоить допотопные генераторы, если можно обойтись одной экологически чистой установкой?
Неклюдов пожал плечами:
— Петрух, ты же понимаешь, что вашу лабораторию прикрыли, чтобы у вас ничего не получилось. Чтобы ваша разработка даже в теории не могла попасть к азиатам или арабам.
— Ага, лучше сожжем дом, который мы строили, чтобы соседи не увидели, как мы его строили и не могли построить такой же. — Горбунок всплеснул руками. — И это в середине двадцать третьего века! — Он резко выпрямился. — О, бокс! Оставь!
На экране два тяжеловеса в шлемах со стеклянными забралами мутузили друг друга толстенными перчатками.
— Это не бокс, а бой на подушках, — презрительно скривился Марк, но все же отложил пульт. — Настоящий бокс закончился ближе к концу двадцатого века. Тогда мужики были по-настоящему крутыми. Знали, что на ринге могут покалечить и убить, и все равно выходили драться. Черт, в двадцатом веке даже правители были что надо. Гитлер, Сталин — наимощнейшие дядьки, легенды. После них пошли одни соплежуи и актеры.
— Правду глаголешь, отрок, — улыбнулся Горбунок. — Плесни-ка мне еще…
Входная дверь резко, словно ее открыли с пинка, хлопнула о стенку, зазвучали громкие мужские голоса. Из короткого коридорчика в бар ввалилась троица парней. Молодые, крепкие, пьяные и наглые. При их появлении геймеры притихли и уставились на вновь прибывших, явно ожидая неприятностей.
Осмотревшись, троица подошла к стойке.
— Слышь, парниша, — развязно, чуть растягивая слова обратился к Марку, видимо, их лидер, — где здесь сортир?
— На улице под любым кустом, — грубо ответил Марк, наливая съежившемуся Горбунку наливку.
— Тебе чо, впадлу пустить нас к унитазам?
— А тебе чо, впадлу вежливо попросить?
Троица, столь сильно напоминавшая своим поведением блатовавших заключенных из Сахары, опешила. Привыкнув всегда добиваться своего напором и наглостью, они не ожидали получить отпор от какого-то бармена.
Один из троицы прищурился:
— Чего такой дерзкий? Можешь плохо кончить. Знаешь где?
— В канаве, что ли? — иронично повел бровью Марк. — Все может быть. Зато я точно знаю, где кончите вы. Недавно оттуда выпустили.
Парни все поняли правильно. Переглянулись, один из них стащил со стойки стопку салфеток, и все трое направились к выходу.
— Вот уроды, — хмыкнул Марк, доставая новую упаковку салфеток.
Горбунок, сидевший до того съежившись и стараясь, правда, безуспешно, выглядеть незаметным, выдохнул и опрокинул стакан в рот.
— Да, друг мой, тяжелый у тебя характер. Чуть на ровном месте не устроил драку.
— Под таких нельзя прогибаться ни на сколько, — пояснил Марк. — Один раз уступишь в чем-то, в любой мелочи — посчитают слабаком и будут давить все сильней и сильней. Нужно сразу ставить их на место.
— Но из-за туалета…
— Не из-за туалета. А из-за отношения. Я бы пустил, если бы вели себя прилично. А такие все обоссут. Могут даже стены дерьмом измазать. Они так, типо, метят территорию. Поверь мне, Петруха, я с этой породой…
Дверь на улицу снова чуть приоткрылась, донеслись звуки потасовки — вскрики, охи, что-то упало и разбилось, — дверь захлопнулась, все стихло.
— И когда таких вынуждают отступить, у них появляется сильное, прям непреодолимое желание доказать самим себе, что они не лохи, — неспеша произнес Марк и достал из-под стойки биту. — Для них самый простой способ доказать себе, что они не лохи, это избить какого-нибудь лоха. Такой вот парадокс. — Нырнув под столешницу, Марк толкнул низенькую дверцу и вылез в зал. — Петр, присмотри здесь.
Геймеры все как один уставились на спешащего к выходу бармена. На лицах мужчин и женщин вместе с тревогой читалась зависть. Это в игре они были могучими воинами с огромными мечами и дубинами и могли косить врагов направо и налево. В реальности троица обдолбанных чем-то — алкоголем, Конопливитом или, скорее всего, всем вместе — молодчиков перепугала их одним своим присутствием.
Черт, думал на ходу Марк, скоро вся гостиница узнает, что бармен из Хард-Рок опять кидался с битой на людей. И что он, возможно, кого-то даже покалечил или убил. Черт! Надо будет сегодня подойти к системщице и объясниться. А то эти задроты окончательно порушат его репутацию. Достало, что все в гостинице шарахаются от него как от буйно-помешанного.