Антихрист
Шрифт:
Не восстановится и храм. Эти зелоты, которые к великому соблазну для священников, друживших с римлянами, обратили святое место в крепость и госпиталь, были совсем не так далеки от чувств Иисуса, как это может показаться с первого взгляда. Какое значение имеют и эти камни? Важен только дух, а тот, кто отстаивает дух Израиля, революцию, имеет право загрязнять камни. С того дня, как Исайя сказал: «Какое нам дело до ваших жертв? они мне опротивели; хочу праведного сердца», материальный культ стал рутиной, которая должна была исчезнуть.
Оппозиция между жрецами и вполне демократической частью нации, которая не признавала иного благородства, кроме основанного на благочестии и соблюдении Закона, сделалась заметной со времен Неэмии, бывшего уже фарисеем. Истинный Аарон, по мнению мудрецов, это человек добрых дел. Асмонеи, бывшие одновременно первосвященниками и царями, внушали отвращение благочестивым людям. Саддукейство, которое становилось с каждым днем все более непопулярным и более злопамятным, уцелело только благодаря отличию, существовавшему в глазах народа между религией и ее священнослужителями. Долой царей, долой священников — таков был по существу идеал фарисея. Не будучи способен создать самостоятельное
Но было очевидно, что освободившись от всякого балласта в лице консервативной партии, в руках обезумевшего экипажа судно шло навстречу ужасной гибели. После избиения саддукеев в Иерусалиме стал господствовать необузданный, ничем не сдерживаемый террор. Деспотизм был так велик, что никто не осмеливался открыто оплакивать и погребать убитых. Сострадание сделалось преступлением. Число лиц, заподозренных из отборного круга общества, определяют в 12 ООО, и все они погибли от жестокости безумцев. Без сомнения, в этом отношении нельзя вполне доверять показаниям Иосифа. В повествовании этого историка о периоде владычества зелотов встречаются абсурды; нечестивцы и презренные люди не шли бы на смерть так, как шли зелоты. Это все равно что объяснять французскую революцию набегом нескольких тысяч каторжников, бежавших с галер. Чистое злодейство никогда ничего не создавало. Несомненно, что народные восстания, как дело темного сознания, а не разума, сами себя компрометируют своей победой. По закону, общему всем движениям этого рода, иерусалимская революция только тем и была занята, что сама себя убивала. Лучшие патриоты, содействовавшие успехам, одержанным в 66 году, Горион, Нигер из Переи были преданы смерти. В особенности город был поражен смертью некоего Захарии, сына Варуха, самого добродетельного человека во всем Иерусалиме, очень любимого всеми добрыми людьми. Его потребовали на суд революционного трибунала, который единогласно его оправдал. Тем не менее, зелоты умертвили его среди храма. Этот Захария, сын Варуха, быть может, был другом христиан; в пророчестве о страшных событиях последних дней, которое евангелисты приписывают Иисусу, некоторые усматривают намек на этого Захарию.
Необычайные события, театром которых сделался Иерусалим, действительно в высокой степени поражали христиан. Мирные ученики Иисуса, лишившись своего главы, Иакова, брата Господня, сперва продолжали вести в святом городе свой аскетический образ жизни и, сплотившись вокруг храма, ожидали великого пришествия. С ними оставались последние находившиеся в живых члены семьи Иисуса, сыновья Клеопы, пользовавшиеся большим уважением даже среди евреев. Все, что происходило, представлялось им очевидным подтверждением слов Иисуса. Что могли бы обозначать все эти потрясения, как не начало так называемых «болезней Мессии», как не прелюдию к нарождению Мессии? Все были убеждены, что торжественному пришествию Христа должно предшествовать появление большого числа лжепророков. В глазах старшин христианской общины вожди зелотов и были именно такими лжепророками. К данному времени относили те страшные речи, которые часто слышались из уст Иисуса, по поводу бедствий, возвещающих приближение Страшного суда. Быть может, и в недрах Церкви появлялись иллюминаты, имевшие претензию на то, что они говорят от имени Иисуса; старшины давали им резкий отпор; они заверяли, что Иисус предсказывал появление подобных соблазнителей и предостерегал от них. Этого было достаточно; иерархия, которая уже приобрела известную силу в Церкви, дух кротости, наследие Иисуса прекратили все эти обманы; теперь христианство воспользовалось высоким искусством, с которым оно сумело создавать власть в самом сердце народного движения. Нарождавшийся епископат (или, вернее, пресвитерство) не допустил великих заблуждений, от которых никогда не избавляется сознание толпы, если ею никто не управляет. С той поры уже чувствуется, что дух Церкви в человеческих делах будет играть роль в некотором роде среднего здравого смысла, консервативного и практического инстинкта, недоверия к демократическим химерам, составляющего странный контраст с экзальтированностью ее принципов в области сверхъестественного.
Нельзя не признать известной заслуги за этой политической мудростью представителей Иерусалимской Церкви. У зелотов и христиан был общий враг, а именно саддукеи, род Бени-Анны. Пламенная вера зелотов не замедлила произвести большой соблазн в не менее экзальтированной душе иудео-христианина. Эти энтузиасты, увлекавшие толпу в пустыню, чтобы там открыть им царство Божие, очень походили на Иоанна Крестителя и отчасти на Иисуса. По-видимому, некоторые верующие присоединились к зелотам и дали увлечь себя; во всяком случае, мирный дух, свойственный христианству, одержал верх. Главы Церкви боролись с этими опасными тенденциями при помощи поучений, заимствованных ими будто бы непосредственно от Иисуса: «Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас; ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: я Христос и многих прельстят… Тогда, если кто скажет вам: вот здесь Христос, или там, не верьте; ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Вот я наперед сказал вам. Итак, если скажут вам: вот, Он в пустыне, — не выходите; вот, Он в потаенных комнатах, — не верьте»…
Без сомнения, были случаи отступничества и предательства одних братий другими; политические распри вызвали охлаждение чувства милосердия и любви; но большинство при всем своем глубоко чутком отношении к кризису, переживаемому Израилем, не подалось в сторону анархии, даже подкрашенной патриотическими мотивами. Христианской платформой в этот торжественный момент было одно из поучений, приписываемых Иисусу, нечто вроде апокалипсиса, связанного, быть может, с некоторыми
Ходили по рукам и другие апокалипсисы, мне кажется, под именем Еноха, странно скрещиваясь с речами, приписываемыми Иисусу. В одном из таких апокалипсисов «Божественная Мудрость», олицетворяемая пророком, упрекает народ за его преступления, за убийство пророков, за черствость сердца. Сохранившиеся отрывки этого апокалипсиса, по-видимому, намекают на убийство Захарии, сына Варуха. Здесь тоже говорилось о «высшем соблазне», под которым разумеется высшая степень безобразия, какого может достигнуть человеческая злоба, и, по-видимому, заключающаяся именно в осквернении храма зелотами. Подобные ужасы доказывали, что пришествие возлюбленного близко и что отмщение праведников не замедлит свершиться. В частности, верующие иудео-христиане все еще слишком держались храма для того, чтобы подобное святотатство не приводило их в ужас. Ничего подобного не было видано со времени Навуходоносора.
Вся семья Иисуса поняла, что для нее настала пора обратиться в бегство. Убиение Иакова уже значительно ослабило связи иерусалимских христиан с еврейскими ортодоксалистами; разрыв между Церковью и Синагогой все более подготовлялся. Ненависть евреев к благочестивым сектантам уже не сдерживалась римской законностью и, без сомнения, повлекла за собой не один акт насилия. Сверх того, жизнь святых людей, имевших обыкновение пребывать в притворах храма и предаваться здесь своим набожным занятиям, была сильно нарушена с тех пор, как зелоты обратили храм в укрепленный военный лагерь и осквернили его убийствами. Некоторые дошли до того, что говорили, что такому оскверненному месту подобает называться не Сионом, а Содомом, и что положение в нем истинных израильтян похоже на положение их предков в Египетском плену.
По-видимому, решено было уйти из города в первые месяцы 68 года. Для того, чтобы придать больше авторитета этому постановлению, был распущен слух, будто бы старейшины общины имели на этот счет откровение; по словам некоторых, это откровение было им возвещено через посредство ангела. Возможно, что все послушались призыва вождей и что никто из братьев не остался в городе, ибо верный инстинкт подсказывал им, что он обречен на полную гибель.
Есть указание на то, что это бегство мирной группы христиан не обошлось без опасностей. По-видимому, евреи преследовали ее. Действительно, террористы учредили строгий надзор на всех дорогах и убивали, как изменников, тех, кто пытался бежать, или, по крайней мере, брали с них выкуп. Одно обстоятельство, сообщаемое нам лишь иносказательно, спасло беглецов: «И пустил змий из пасти своей вслед жены (иерусалимская Церковь) воду, как реку, чтобы увлечь ее рекой; но земля помогла жене и разверзла земля уста свои и потопила реку, которую пустил дракон из пасти своей. И рассвирепел дракон на жену». Быть может, зелоты пытались загнать святых людей в Иордан, но им удалось перейти реку в том месте, где вода была мелкой; быть может, высланная за ними погоня заблудилась и таким образом потеряла след беглецов.
Вожди общины выбрали главным убежищем для бежавшей Церкви Пеллу, один из городов Декаполя, расположенный близ левого берега Иордана; местоположение его восхитительно; с одной стороны — город господствует над всей равниной Гор, с другой — над ущельями, на дне которых поток катит свои волны. Лучшего выбора нельзя было сделать. Иудея, Идумея, Перея, Галилея были охвачены восстанием; Самария и берега моря были глубоко потрясены войной; таким образом, Скифополис и Пелла были единственными нейтральными городами по соседству с Иерусалимом. Пелла, будучи расположена по ту сторону Иордана, должна была сулить больше покоя, нежели Скифополис, обращенный в римский лагерь. Пелла была вольным городом, как все города Декаполя, но, по-видимому, находилась во власти Агриппы II. Бежать сюда было равносильно открытому признанию своего отвращения к восстанию. Город этот получил свое значение со времени македонского завоевания. Здесь основывалась колония ветеранов Александра Македонского, которые переменили семитическое название города на другое, напоминавшее старым воинам их родину. Пелла была взята Александром Ианнаем; жившие здесь греки отказывались от обрезания и сильно терпели от фанатизма евреев. Без сомнения, здесь снова укоренилось языческое население, ибо в эпоху убийств 66 года Пелла фигурирует в качестве сирийского города и снова подвергается разгрому со стороны евреев. В этом антиеврейском городе укрывалась иерусалимская Церковь во время ужасов осады. Ей было здесь хорошо, она смотрела на это местопребывание как на вполне надежное, как на пустыню, которую Бог ей уготовил для мирного ожидания часа пришествия Иисуса, вдали от взволнованного человечества. Община жила за счет своих сбережений; все думали, что сам Бог взял на свое попечение прокормить ее, и в этой судьбе, столь отличной от участи остальных евреев, многие видели чудо, предсказанное пророками. Без сомнения, галилейские христиане, со своей стороны, перешли на восточный берег Иордана и озера, в Ватанию и Гавлотиниду. Таким образом, владения Агриппы II стали приемной родиной для палестинских иудео-христиан. Особое значение этому эмигрировавшему христианству придавало то обстоятельство, что оно захватило с собой последние остатки семьи Иисуса, пользовавшиеся самым глубоким уважением и получившие на греческом языке название деспотии, т. е. «ближних Господа». Вскоре мы действительно увидим, что заиорданское христианство продолжало евионизм, т. е. проповедь предания, основанного на словах самого Иисуса. Здесь родились впоследствии синоптические Евангелия.