Антикиллер
Шрифт:
– Он работает на «Приборе», а живет в Южном микрорайоне...
– Вот так, да? – Сомнения не оставляли Лиса. Но, в конце концов, он уже не сотрудник милиции, данные ориентировки узнал случайно... Какое ему дело до всего этого?
Натаха сидела на диване, короткий халат высоко открывал ноги. Она перехватила его взгляд и улыбнулась.
– Оставайся, попьем чаю... – целомудренно предложил один из Близнецов.
Лис недолго подумал.
– Ладно.
Василий
– Вылет завтра, – сообщил контактирующий с ним офицер охраны. – Ориентировочно на день-два.
Короткая поездка без Самого – такого еще никогда не было. Василий Петрович ощутил смутное беспокойство.
Он собрал личные вещи: бритву «Харьков», одеколон «Свежесть», белье. Личный минимум помещался в небольшой кожаный портфель, подаренный начальником ГУО на шестидесятилетие. Все остальное он получал с казенного склада: костюмы – точные копии президентских, рубашки, галстуки, обувь, даже одеколон, использованный Самим сегодня.
Эта всесторонняя продуманность и полная обеспеченность всем необходимым очень нравились Василию Петровичу. Не надо ни о чем думать, ни о чем заботиться, нет риска допустить ошибку, попасть впросак, опоздать на поезд или не достать билет на самолет. Все уже решено и организовано, каждый раз тебе дают подробный инструктаж, понятный любому кретину. От него требовалось лишь одно: точность и дисциплинированность.
Получив сигнал о дате вылета, Василий Петрович уже не отходил от телефона. В любой момент могли позвонить: «Машина ждет». Он садился в неприметную «волгу» или «жигуль», его везли на одну из баз Главного управления охраны, экипировали, и происходило превращение: Василий Петрович исчезал, вместо него появлялся Сам. Теперь он ехал лишь на спецавтомобилях или в особом салон-вагоне, летел на президентском самолете, его окружала охрана, большая часть которой не знала, кого она охраняет.
Часы воплощения в Самого являлись звездными для Василия Петровича. А вот ожидание последнего сигнала было тягостным и мучительным. Но ничего не поделаешь: точное время начала поездки необходимо хранить в глубокой тайне, ибо это необходимо для безопасности Первого лица.
Но информация, даже самая секретная, имеет обыкновение утекать по каналам, выстеленным деньгами, сумма которых прямо Пропорциональна важности получаемых сведений.
Приказ готовить президентский самолет к вылету в 14 часов следующего дня привел в оживление все службы специального правительственного авиаотряда. Техники, механики, инженеры, буксировщики, заправщики, авиадиспетчеры, экипажи – основной и резервный, сотрудники службы безопасности
– десятки людей занимались ответственной работой, которую следовало завершить к 14 часам завтрашнего дня. Сверх этого рядовые исполнители ничего не знали, как и требовал режим обеспечения секретности.
Поэтому двадцатипятилетний водитель керосиновоза Миша Медников, позвонив своему приятелю Артему, сказал немногое:
– Завтра в четырнадцать.
– Молодец, малыш! – обрадовался Артем. – Вечером мы играем, приходи. Долг я тебе прощаю, начнешь опять с нуля.
– Класс! – Миша пришел в восторг. – Ты настоящий Друг!
Артем перезвонил Рубену.
– Завтра днем, в два.
– Отлично, отлично, заходи – получишь, что причитается.
Закончив разговор, Рубен тут же набрал код Тиходонска. В «люксе» цветочного павильона снял трубку Петросов.
– Завтра в два, – не здороваясь, сказал Рубен.
– Кто передал? – без каких-либо эмоций поинтересовался тот.
– Картежник. У него свой человек прямо там.
– Если здесь все пройдет гладко, их надо спустить. Обоих.
– Понял.
Собеседники положили трубки.
В стоящем у забора Центрального рынка напротив павильона «Цветы» специальном радиофургоне отряда «Тантал» перестали вращаться катушки магнитофона, но, на автоматическом определителе номера продолжал высвечиваться московский телефон Рубена.
Старший группы оперативного прослушивания по рации соединился с «Седым».
– Зафиксирован звонок из Москвы, с телефона... Сообщение короткое: «Завтра в два».
– Продолжайте слушать, – приказал «Седой». – Сейчас будет много звонков. И передайте наблюдателям: усилить бдительность!
В пятидесяти метрах от фургона стоял нашпигованный аппаратурой радиоперехвата автобус группы «Ад». Диалог «Седого» с подчиненным с отменной четкостью лег на сверхчувствительную пленку.
С тыльной стороны цветочного павильона у обитой деревянными рейками стальной двери толклись несколько крепких молодых кавказцев. Они почтительно приветствовали Керима, вытянулись в струнку перед Ашотом Геворкяном, а через несколько минут стойкой «смирно» встретили Абдуллаева.
Перед проходом – в гостиницу лежал пьяный в расхристанной грязной рубахе. Он что-то бормотал себе под нос.
– Все собрались. Абдуллаев последний, – чуткий радиомикрофон, приклеенный лейкопластырем прямо к телу, передал сообщение в фургон «Тантала». Одновременно его принял и оператор «Ада».
На пустых торговых прилавках у павильона «Цветы» два человека играли в карты. Это были наблюдатели «Ада», которые не знали в лицо никого из прошедших мимо людей. Дело в том, что ГУО не имело своей оперативно-справочной картотеки с установочными данными, фотографиями и дактилокартами лиц, представляющих оперативный интерес.
Несколько фотографий у Финикова были результатом его собственной инициативы. Рядовых сотрудников с ними не знакомили. Поэтому наблюдатели только фиксировали происходящие события, сути которых не понимали.
– Прошли трое. Судя по поведению охраны, важные шишки, – передали они.
В просторном двухкомнатном номере Петросова собрались четверо. За большим полированным столом на правах сопредседателей восседали Абдуллаев и Геворкян. В кресле, стараясь не разваливаться, а оттого напряженно, с прямой спиной застыл Керим. Хозяин апартаментов сидел на стуле по правую руку от Геворкяна.