Антикварий
Шрифт:
— Простите меня, сэр Артур, — возразил антикварий, — но я считаю все эти мнимые ужасы, которые разыграл ваш почтенный помощник, всего лишь составной частью его игры в таинственность. Что же касается золотых и серебряных монет, то они относятся к таким разным эпохам и странам, что я никак не могу считать их подлинным кладом, а скорее предполагаю, что они — те же кошельки на столе у законника, к которому приходил Гудибрас:
… положенные напоказ,Чтоб за ответ неверный на вопросКлиент яички золотые нес.К этому трюку прибегают во всех профессиях, дорогой сэр Артур. Разрешите узнать, во что обошлось вам это открытие?
— Около десяти гиней.
— А получили вы ценность, равную двадцати гинеям в нынешней валюте и составляющую еще вдвое больше для таких дураков, как мы с вами, которые согласны платить за всякие диковинки. Должен признать, что вам для первого раза подбросили соблазнительную приманку. Чего же ваш немец требует теперь для своих дальнейших затей?
— Сто пятьдесят фунтов. Я дал ему третью часть этих денег и полагал, что вы, может быть, поможете мне с остальной суммой.
— Едва ли это было задумано как прощальный удар: он вышел бы недостаточно увесистым. Дюстерзивель, вероятно, даст нам выиграть и на эту ставку, как поступают шулера с новичком-картежником. Сэр Артур, я надеюсь, вы верите, что я хочу вам услужить?
— Безусловно, мистер Олдбок. Я думаю, то доверие, которое я вам оказывал в подобных случаях, не оставляет места для сомнения.
— Хорошо. Тогда позвольте мне поговорить с Дюстерзивелем. Если требуемый аванс может быть употреблен с выгодой для вас, что ж, во имя старых добрососедских отношений я вас не оставлю без денег. Но если, как мне кажется, я смогу добыть вам это сокровище без затраты аванса, я надеюсь, вы не станете возражать.
— Конечно, никаких возражений у меня не может быть.
— Тогда где же сейчас Дюстерзивель?
— Сказать вам правду, он сидит внизу, в моем экипаже. Однако, зная ваше предубеждение против него…
— Благодарение небу, я ни против кого не питаю предубеждения, сэр Артур! Мое порицание вызывают системы, а не отдельные личности. — Он позвонил. — Дженни, мы с сэром Артуром свидетельствуем свое почтение мистеру Дюстерзивелю, который сидит в экипаже сэра Артура, и просим его доставить нам удовольствие побеседовать с ним.
Дженни ушла выполнять поручение. В планы чудотворца отнюдь не входило посвящать мистера Олдбока в мнимую тайну. Он рассчитывал, что сэр Артур получит необходимую ссуду, не объяснял, каким образом она будет использована, и ждал внизу только для того, чтобы как можно скорее завладеть деньгами, ибо предвидел, что его деятельность близится к концу. Но, когда его пригласили в комнату, где находились сэр Артур и мистер Олдбок, он храбро полошился на свое нахальство, а его, как читатель уже мог заметить, Дюстерзивелю от природы было отпущено немало.
ГЛАВА XXIII
… а друг ваш доктор,
Весь в саже, с закопченной бородой,
Наложит столько золота в реторту,
Потом добавит столько сулемы,
Что лопнет хрупкое стекло от жара,
И разлетится все in fumo note 128 .
— Как ви пошиваете, мой допрый мистер Олденбок? Я надеюсь, что молодой тшентльмен, капитан Мак-Интайр, поправляется? Ах, какое это дурное дело, когда молодые тшентльмены вгоняют друг в друга свинцовые пули.
Note128
Как дым (лат.).
— Затеи со свинцом вообще часто оканчиваются неудачно, мистер Дюстерзивель! Однако, — продолжал антикварий, — я был рад узнать от моего друга сэра Артура, что вы занялись более прибыльным делом золотоискателя.
— Ах, мистер Олденбок, мой допрый и почтенный покрофитель не долшен был бы касаться этого пустяка. Ибо, хотя я питаю полное доферие к осторошности и скромности допрого мистера Олденбока и полагаюсь на его самые друшеские чувства к сэру Артуру Уордору, все ше — о небо! — это такая тяшелая тайна.
— Боюсь, — более «тяшелая», чем тот металл, который мы с ее помощью добудем, — вставил Олдбок.
— Это полностью зависит от вашего терпения и веры в феликий эксперимент. Если ви присоединитесь к сэру Артуру, который обещал мне сто пятьдесят фунтов — вот, смотрите, шалкая фейрпортская банкнота в пятьдесят фунтов, — и тоше внесете сто пятьдесят в шалких бумажках, ви получите столько чистого золота и серебра, что я и сказать не могу.
— Ничего я вам не внесу. Но послушайте, вы, мистер Дюстерзивель! Предположим, что мы, не тревожа этого самого чихающего духа новыми воскурениями серы, отправимся туда целой партией, под защитой яркого дневного света и нашей чистой совести, и, не пользуясь иными волшебными орудиями, «роме крепких мотыг и лопат, хорошенько разроем из конца в конец весь алтарь в развалинах святой Руфи, чтобы проверить существование клада, избегнув этим всяких дальнейших расходов. Руины принадлежит самому сэру Артуру, так что возражений быть не может. Как вы думаете, не добьемся ли мы успеха таким способом?
— Что ви! Так ви не найдете даше медной монетки. Но сэр Артур поступит как ему угодно. Я показал ему, как возможно, очень возможно добыть для его нушд большую сумму денег. Я показал ему настоящий эксперимент. Если ше он не шелает верить, это, мой допрый мистер Олденбок, для Германа Дюстерзивеля ничего не значит: он только потеряет деньги — и золото и серебро, вот и все!
Сэр Артур Уордор бросил испуганный взгляд на Олдбока, который, несмотря на частое расхождение во мнениях, оказывал — особенно своим личным присутствием — немалое влияние на его чувства. По правде говоря, баронет понимал, хотя он не хотел бы в этом сознаться, что антикварий превосходил его умом. Сэр Артур ценил его дальновидность, проницательность, насмешливость, боялся его иронии и питал немалое доверие к его здравым суждениям. Поэтому он теперь посматривал на него, словно упрашивая тоже поверить чудотворцу. Дюстерзивель увидел, что может потерять добычу, если не сумеет произвести сколько-нибудь благоприятное впечатление на советчика.
— Я знаю, мой допрый мистер Олденбок, что было би напрасно говорить вам о духах и призраках. Но поглядите на этот любопытный рог. Я знаю, что ви разбираетесь в диковинках всех стран и что вам известно, как большой ольденбургский рог, который все еще хранится в Копенгагенском музее, был подарен герцогу Ольденбургскому лесным духом шенского пола. Тут я не мог би обмануть вас, даше если би хотел, потому что ви так хорошо знаете все редкости. Так вот вам и тут рог, полный монет; будь это ящик или шкатулка, я не сказал би ни слова.