Антикварий
Шрифт:
— То, что это рог, — сказал Олдбок, — действительно усиливает ваши доводы. Это орудие, созданное природой и поэтому широко употребляемое первобытными племенами, хотя, быть может, еще более широкое метафорическое применение оно находит у народов цивилизованных. А что касается именно этого рога, — продолжал он, вытирая его о рукав, — это любопытная и почтенная старинная вещь, и, несомненно, он должен был оказаться для кого-то рогом изобилия, но для кладоискателя или его покровителя — неясно.
— Я вишу, мистер Олденбок, что ви все так ше недоферчиви. Но я беру на себя смелость утверждать, что монахи знали магистерий.
— Не будем говорить о магистерий, мистер Дюстерзивель, а подумаем немного о магистратах. Известно ли вам, что ваши занятия противоречат законам Шотландии и что оба мы, сэр Артур и я, облечены властью мировых судей?
— Господи помилуй! А какое это имеет отношение ко мне, если я делаю только допро, насколько хватает моих сил?
— Так вот, вы должны знать, когда законодатели отменили жестокие законы против ведовства, никто из них не надеялся сразу искоренить человеческие суеверия, на которые опирались такие бредни, и помешать ловким мошенникам их использовать. Поэтому в своде законов Георга Второго, глава пятая, сказано: всякий, кто будет утверждать, что он, в силу своих познаний в оккультных или иных мнимых науках, может находить потерянные, украденные или спрятанные вещи, будет выставлен у позорного столба, а потом заключен в тюрьму, как обыкновенный обманщик и самозванец.
— И это такой закон? — с некоторым волнением спросил Дюстерзивель.
— Я покажу вам подлинный текст, — ответил антикварий.
— Тогда, тшентльмены, я с вами попрощаюсь, вот и все. Я не хочу стоять у этого вашего столба — долго быть на сфешем воздухе мне вредно. И еще меньше мне нравятся ваши тюрьмы — там совсем нельзя быть на сфешем воздухе.
— Если таковы ваши вкусы, мистер Дюстерзивель, — сказал антикварий, — я советую вам оставаться на месте, потому что я не могу отпустить вас иначе, как в обществе констебля. Кроме того, я думаю, что вы немедленно отправитесь с нами к монастырю святой Руфи и укажете место, где предполагаете найти клад.
— Милосердное небо! Как ви можете, мистер Олденбок, обращаться так со старим другом, который самыми ясными словами говорит вам, что, пойдя туда сейчас, ви не найдете ни клада, ни даше стертого шестипенсовика?
— Однако я хочу, чтобы был проделан эксперимент, и с вами поступят соответственно его успеху, — конечно, с разрешения сэра Артура.
У сэра Артура в течение этого разговора был крайне озабоченный вид. Пользуясь вульгарным, но выразительным словечком, он совершенно обалдел. Упрямое недоверие Олдбока заставило и его сильно заподозрить Дюстерзивеля в обмане, тем более что немец отстаивал свои позиции менее решительно, чем ожидал баронет. И все-таки сэр Артур не хотел полностью отступаться от него.
— Мистер Олдбок, — сказал баронет, — вы не совсем справедливы к мистеру Дюстерзивелю. Он брался найти клад при помощи своего искусства, прибегая к покровительству таинственных существ, определяющих тот планетный час, когда надлежит произвести эксперимент. А вы требуете, чтобы он, под страхом наказания, приступил к делу без той подготовки, которую он считает необходимой для достижения успеха.
— Я этого не говорил. Я только требовал, чтобы он присутствовал во время наших поисков и до этого нас не покидал. Я опасаюсь, как бы у него не оказалось слишком тесной связи с существами, о которых вы говорите, и как бы клад, если он когда-либо был зарыт, не исчез из руин монастыря, прежде чем мы туда доберемся.
— Хорошо, тшентльмены, — угрюмо произнес Дюстерзивель. — Я не стану возрашать против того, чтобы отпрафиться с вами. Но заранее говорю вам, что ви не найдете даше столько, чтобы вам ради этого стоило пройти двадцать шагов от ваших ворот.
— Мы все это хорошенько проверим, — сказал антикварий.
Был подан экипаж баронета, и мисс Уордор сообщили от имени отца, что она должна оставаться в Монкбарнсе до его возвращения из поездки. Молодой леди было несколько трудно примирить это распоряжение с тем разговором, который, по ее предположениям, должен был произойти между сэром Артуром и антикварием; но пока что она была вынуждена пребывать в чрезвычайно неприятном состоянии неизвестности.
Поездка кладоискателей протекала довольно уныло. Дюстерзивель хранил угрюмое молчание, размышляя о своих несбывшихся надеждах и об угрозе наказания. Сэр Артур, чьи золотые сны постепенно развеивались, мрачно взвешивал надвигавшиеся на него со всех сторон тяжкие затруднения. А Олдбок, понимавший, что его вмешательство в дела соседа дает баронету право ожидать от него деятельной и значительной помощи, печально размышлял, насколько ему придется распустить шнурки своего кошелька. Таким образом, каждый из троих был погружен в свои неприятные думы, и едва ли кто-нибудь из них произнес хоть слово, пока они не доехали до «Четырех подков» — вывески маленькой придорожной гостиницы.
Здесь они наняли себе в помощь землекопов, раздобыли необходимые инструменты, и в то время как они занимались этими приготовлениями, к ним неожиданно присоединился старый нищий Эди Охилтри.
— Благослови господи вашу милость, — на манер настоящих нищенских причитаний начал Голубой Плащ. — Да пошлет он вам долгую жизнь. Отрадно мне было услышать, что молодой капитан Мак-Интайр скоро снова будет на ногах. Вспомните про бедного нищего в этот день.
— А, старый приятель! — отозвался антикварий. — Что же ты так долго не показывался в Монкбарнсе после тех злоключений среди скал и волн? Вот тебе на табачок.
Ища свой кошелек, Олдбок заодно вытащил и рог с монетами.
— Ага, вот куда можно бы и положить табачок! — заметил нищий, разглядывая рог. — Э, да это, кажется, мой старый знакомый! Клянусь, что узнал бы эту табакерку среди тысячи. Я носил ее больше года, пока не выменял на вот эту жестяную у старого землекопа и проходчика шахт Джорджа Глена. Очень ему приглянулся мой рог, когда я был в Уидершинзе.
— Вот как! — воскликнул Олдбок. — Значит, ты выменял его у рудокопа? Но я уверен, что ты еще не видел его наполненным такими хорошими вещицами! — И, открыв рог, антикварий показал монеты.
— Честное слово, Монкбарнс, когда рог был моим, в нем никогда не было ничего ценного, если не считать черного табака на шесть пенсов! Но, верно, вы сделаете из него древность, как из многого другого. Эх, хоть бы сделал кто древность из меня! Да нет, многие ценят всякие дрянные кусочки меди, и рога, и железа, а на такого старого деда, их земляка, да еще одной с ним породы, им наплевать!
— Теперь вам нетрудно будет догадаться, чьим любезным услугам вы обязаны успехом той ночи, — заметил Олдбок, поворачиваясь к сэру Артуру. — Проследив этот ваш рог изобилия до одного из рудокопов, мы тем самым очень приблизили его к одному вашему другу. Надеюсь, наши сегодняшние раскопки будут не менее успешны и без больших затрат.