Антинюрнберг. Неосужденные...
Шрифт:
Германский фюрер не жаловал парламентскую демократию:
“Парламент принимает какое-либо решение, последствия которого могут оказаться роковыми. И что же? Никто за это не отвечает, никого нельзя привлечь к ответственности! Да разве вообще колеблющееся большинство людей может всерьез нести какую-либо ответственность? Парламентарный принцип решения по большинству голосов уничтожает авторитет личности и ставит на ее место количество, заключенное в той или другой толпе. Прежде всего, парламентаризм является причиной того
“Большинство не только всегда является представителем глупости, но и представителем трусости. Соберите вместе сто дураков и вы никак не получите одного умного. Соберите вместе сто трусов и вы никак не получите в результате героического решения”.
“Все знают, что бюллетени подаются избирательной массой, которую можно подозревать в чем угодно, только не в избытке ума. Вообще трудно найти достаточно резкие слова, чтобы заклеймить ту нелепость, будто гении рождаются из всеобщих выборов”.
“Идеалом современного демократического парламентаризма является не собрание мудрецов, а толпа идейно зависимых нулей, руководить которыми в определенном направлении будет тем легче, чем более ограниченными являются эти людишки”.
На примере последних выборов в Государственную Думу — что-нибудь изменилось за прошедшие восемьдесят лет?
Вообще-то эта книга похожа на многочисленные сочинения теоретиков и практиков тех идеологий, которые владели массами и рождали лидеров в начале века. Особенно в России. Все очень похоже — и о воспитании молодежи, и о профсоюзах, и о необходимости руководящей длани.
По сути, отличий немного. Но есть и очень существенные.
Надо признать, что Адольф Алоизович не жаловал русских, чехов и вообще славян. Пишет он о нас в весьма неприятных глазу любого русского выражениях:
“Русско-японская война застала меня уже более зрелым человеком. За этими событиями я следил еще внимательнее.
В этой войне я стал на определенную сторону и притом по соображениям национальным. В дискуссиях, связанных с русско-японской войной, я сразу стал на сторону японцев. В поражении России я стал видеть также поражение австрийских славян”. “Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству.
Всем этим Россия обязана была германским элементам — превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы”.
Лично я в этом никакого криминала не вижу — любовь к какой-либо нации вменить в обязанность представителям другой невозможно по определению. Ну не любил нас Гитлер — ну и что? Нас никто в Европе не любит…
*
Считается, что “Майн кампф” запрещена из-за звериной ненависти Гитлера к евреям — примеров коей на страницах этой книги не счесть. Относительно ненависти германского фюрера к евреям — чистая правда:
“Разве есть на свете хоть одно нечистое дело, хоть одно бесстыдство какого бы то ни было сорта и, прежде всего, в области культурной жизни народов, в которой не был
“Когда я познакомился с деятельностью еврейства в прессе, в искусстве, в литературе, в театре, это неизбежно должно было усилить мое отрицательное отношение к евреям. Это чума, чума, настоящая духовная чума, хуже той черной смерти, которой когда-то пугачи народ”.
“Я знал теперь, что тлетворное влияние еврейства можно открыть в любой сфере культурной и художественной жизни, и тем не менее я не раз внезапно наталкивался на еврея и там, где менее всего ожидал его встретить”.
“Постепенно я убедился в том, что и социал-демократическая пресса в преобладающей части находится в руках евреев. Тогда я поставил себе задачу поближе узнать, кто же фабриканты этих концентрированных подлостей. Начиная с издателя, все до одного были евреи”
“Я стал скупать все доступные мне социал-демократические брошюры и добиваться, кто же их авторы. Одни евреи! Я стал приглядываться к именам почти всех вождей. В подавляющем большинстве — тоже сыны «избранного» народа.
Кого ни возьми — депутатов рейхсрата, секретарей профсоюзов, председателей местных организаций уличных агитаторов — все евреи”.
“Евреи всегда являлись паразитами на теле других народов. Если евреи иногда меняли свое местожительство, то это вытекало не из их собственных намерений, а было результатом только того, что время от времени их выгоняли те народы, гостеприимством которых они чересчур злоупотребляли. Евреи распространялись дальше именно так, как распространяются типичные паразиты. Они постоянно ищут только новой пищи для своей расы. Постепенно я начал их ненавидеть”.
Это, конечно, ужасно. И книга, в которой говорится о ненависти к целому народу — безусловно, не этична. И автор ее должен быть подвергнут самому суровому остракизму!
Но, положа руку на сердце, запрещаем ли мы, русские, те книги, в которых плохо говорится о нас? Никак нет — мы их не запрещаем. Мы их издаем и читаем!
*
К примеру, весьма уважаемый у нас Бернард Шоу в своих “Автобиографических заметках” описывает Россию первой половины 30-х гг.:
“Поскольку в нашем распоряжении было еще много времени, мы прошлись по соседней деревне. Русская деревня так ужасна, что можно понять коммунистов, которые сжигают ее, как только уговаривают жителей вступить в колхоз и жить по-человечески.
Англичане, привыкшие к красоте и уюту сельской жизни, сделали бы это гораздо раньше. Представьте себе собачью конуру, как в Бробдингнеге, из грубого темного некрашеного дерева. В такой конуре и ютится русский крестьянин. Внутри громоздкий открытый стенной шкаф, откуда исходит спертый запах, и печь, на которой спят, когда холодно. Много мебели в избе не держат, чтобы оставалось место для домашнего скота, с помощью которого крестьянин обрабатывает свой клочок земли.
Если вы хорошо одеты, то хозяин будет вам низко кланяться — многократно и истово. Если же вы снизойдете до разговора с ним, он схватит вашу руку, запустит ее за окладистую бороду и начнет осыпать поцелуями, говоря при этом всякие ласковые слова”.