Антипка дарит журавлиное яйцо
Шрифт:
Когда они подъехали к броду, Серёжа держался на лошади уже более уверенно. Разбрызгивая воду, лошади перешли на другую сторону речки.
Вдоль берега протянулись широкой полосой пышные высокие кусты ивняка. Из-за них даже самой речки не видно.
За кустами раскинулись луга. Кое-где среди ровного бескрайнего луга возвышаются одинокие пушистые черёмухи.
— Давай немного рысью проедем, — предложил Антипка.
— Давай, — нерешительно согласился Серёжа.
Антипка дёрнул поводья, Рыжко рванулся вперёд.
Сивко тоже побежал.
— Давай, давай! Так! Хорошо!
Проскакав метров двести, Серёжа почувствовал, что сейчас свалится, ноги у него занемели, руки дрожали от напряжения.
— Хватит, Антипка! — крикнул он.
— Что, боишься? — спросил Антипка, останавливая Рыжко.
— Да нет, не боюсь. Ноги с непривычки устали.
— Это бывает. Ну ничего, теперь близко, всего с полкилометра осталось.
Ближе к болоту стали чаще попадаться кусты, невысокие берёзки и липы, редкие прозрачные ёлочки. Пошли кочки, топкие места. Запахло сеном. Невдалеке слышались голоса людей.
Вдруг из-за высокого ивового куста выскочил Фимка на Лихом. Он рысью объехал вокруг Антипки и Серёжи и на ходу насмешливо крикнул:
— Приплелись? А я за шестой копной поехал! — и снова скрылся за кустами.
Антипка и Серёжа остановились возле большого стога, который двое колхозников складывали вилами на две большие срубленные ёлки.
— Зачем сено складывают на ёлки? — спросил Серёжа.
— Для того, чтобы зимой по замёрзшему болоту на них, как на полозьях, можно было весь стог за один раз вывезти трактором, — пояснил Антипка.
Серёжа слез с Сивка и еле устоял на онемевших ногах. Он потёр колени, походил немного, и колотьё в ногах постепенно прошло.
На шеи Сивка и Рыжка надели хомуты, к хомутам с одной стороны привязали за один конец длинную толстую верёвку.
Оказалось, что возить копны не такая уж большая хитрость. Объезжаешь копну на лошади кругом, обматывая её верёвкой. Как объедешь, так к хомуту привязывают второй конец верёвки, и знай вези. Только посматривай, на кочки не наезжай, а то наедешь — и, глядишь, копна осталась на кочке.
Серёжа быстро постиг всё это, и они с Антипкой дружно принялись за дело.
В полдень колхозники собрались к стогу, достали из кустов сумки с едой, туески с квасом и тут же, в тени стога, расположились на обед.
Фимка и Антипка с Серёжей слезли с лошадей, пустили их пастись по покосу, а сами завалились в мягкое сено.
— Ой, что же это мы? — спохватилась одна женщина. — Сами едим, а про ребят забыли. Нате-ка, милые, хлебца. Вот вам ещё по яичку.
— Да нет, тётя Даша, спасибо. Мы не хотим, — начал отказываться Антипка.
— Берите, берите, ребята, на работе всегда есть хочется.
После обеда, по
Мальчики тоже прилегли отдохнуть, но уже через несколько минут Антипка начал ворочаться.
— Что-то не хочется спать, — сказал он. — Пошли лучше ягод поищем.
— Пошли, — согласился Серёжа. — Мне тоже спать неохота. А тут есть ягоды?
— Ещё сколько! — подхватил Фимка и первый вскочил на ноги.
На опушке, с краю болота, кусты низкие и редкие. Но чем ближе к лесу, они становятся выше и чаще. А ещё дальше, за кустами, виднеется тёмный еловый лес.
А вон и озерцо, небольшое, круглое, заросшее осокой. Берегов совсем не видно: в озере осока и на берегу осока. Желтеют кувшинки среди распластанных на воде широких листьев.
Но почему там зашевелилась осока? Ведь ветра нет.
Ах, вот оно что! На маленькое круглое окошечко чистой водной глади, каким-то чудом оставшееся посреди травы, выплыла серая утка, повертела головкой, осторожно оглянувшись по сторонам, проплыла через окошко к противоположному берегу и снова юркнула в густую траву. За ней быстро промелькнули растянувшиеся цепочкой пушистые коричневые комочки — утята. Один миг — и снова их не видать, только там, где они пробираются, шуршит осока.
— Наверное, тут их гнездо, — тихо проговорил Серёжа.
— Тут их много живёт, — отозвался Антипка. — Только в траве редко когда увидишь.
Вокруг оглушительно стрекотали кузнечики. Их стрекотание заглушало все другие звуки, и в ушах от него стоял звон. То там, то здесь зелёные кузнечики неожиданно выскакивали прямо из-под ног, пролетали, расправив крылышки, метра два-три и падали в зелёную траву.
Возле леса кузнечиков стало меньше. Вдруг откуда-то из тёмных ёлок послышался частый гулкий стук: тук-тук-тук-тук.
— Дятел, — объяснил Антипка. — Серёжа, иди сюда, поешь жимолости.
Серёжа сорвал с невысокого кустика несколько тёмно-синих продолговатых ягод, бросил в рот и тут же скривился:
— Ох и кислятина же…
— Смородина слаще будет, — согласился Антипка. — Давай поищем смородины.
Они вошли в лес. Сразу потемнело, стало прохладней, появились комары. На покосе их не было.
Большой куст смородины рос под высокой ёлкой. Антипка раздвинул руками густую листву. В середине куста на голых ветках висели крупные гроздья сверкающих красным соком ягод.
Серёжа горстями запихивал в рот сочную, кисловатую, но слаще жимолости смородину и, отбиваясь от комаров, хлопал себя то по щеке, то по шее. Вдруг он услышал доносившийся с вершины ёлки странный негромкий звук: цык-цык-цык…
— Кто там цокает? — спросил он Антипку.
Антипка прислушался. Сухое, резкое цоканье не умолкало: цык-цык-цык… На ёлке никого не было видно.
Ребята обошли ёлку вокруг.
— Ой, смотрите, подосиновик растёт на сухом суку! — удивлённо воскликнул Серёжа, снимая с сучка небольшой гриб.