Антиподы
Шрифт:
— Ты сменил женщину? — вкрадчиво спросила она, когда ее помощник снова сунул голову в «золотое» окошечко. — Или, может быть, ты совершил кучу глупостей?
Корж поднял голову.
— Обэхээсовец! — сказал он.
Вот тут-то и выяснилось, что кассовое окошко не мешало оценщику Кучкину все слышать — он моментально вынул голову из проема и отрывисто спросил:
— Кто?
— Капитан Одинцов!
Через пустое кассовое окошко было слышно, как актриса Андриасова, привезшая из загранпоездки мохеровые кофты, звучным голосом рядится с приемщицей; в магазине шаркали подошвы мужских ботинок и стучали каблуки, в комнате пощелкивало
— Одинцов — это серьезно! — сказала она скучным голосом. — Одинцов — это похоже на предынфарктное состояние… Тебе надо временно свернуться, Стась! Надеюсь, ты уже сделал это?
— Я стараюсь! — подумав, ответил Корж. — Вы будете иметь «Волгу», Анна Игоревна, если Одинцов позабудет дорогу на автобазу…
— «Волгу»? А зачем мне «Волга», милый Станислав?
Оценщик Кучкин работал в кассовом окошке в такой же неудобной позе, как в былые времена рубили уголь обушком шахтеры: туловище у него подрагивало, точно оценщик наносил беспрерывные удары. Вместе с приемщицей он сбивал цены на две мохеровые кофты и замшевую курточку. На каждой купленной и проданной вещи Анна Игоревна и Кучкин должны были заработать не менее двадцати пяти процентов, и Станислав Иванович Корж, потерпевший поражение, негромко засмеялся.
— Быть директором единственной комиссионки в городе — это значит управлять вселенной! — сказал он. — Дубленки в багажнике…
Анна Игоревна ласково прищурилась:
— Дубленки уже в магазине, но капитан Одинцов — это причина поехать на юг… Тебе надо быстренько смотаться в Гагру… Вот две путевки…
Она было пошла к стальному сейфу, но Корж жестом остановил ее:
— Я не могу уехать! — сказал он. — Я чувствую, что не могу уехать…
— Он прав! — сказал оценщик Кучкин, на секунду сделавшись человеком с головой. — Нужно быть на месте, если появился Одинцов.
Корж встал, так как окончательно понял, что в этой тесной, жаркой и глухой комнате ему не помогут, так как могущественная, хитрая и умная Анна Игоревна была бессильна перед молодым, но чрезвычайно опытным и образованным капитаном ОБХСС. Станислав Иванович был одним из тех немногих людей в городе, которые знали, что у Анны Игоревны в разных городах страны хранилась на сберегательных книжках огромная куча денег — ее неправедные сбережения лет за пятнадцать, что Анна Игоревна имела крупные связи, но все это сегодня оказалось никчемным перед капитаном Одинцовым.
— Что ты хочешь за дубленки, Станислав? — наконец прямо спросила Анна Игоревна. — Говори!
— Я подумаю…
Через несколько минут бесшумная «Волга» начальника автобазы стремительно рванула к главной площади города, но вдруг остановилась посередине улицы, нарушая правила движения, так как Корж, оказывается, не знал, куда ему поворачивать — направо или налево, и к нему уже шел, помахивая полосатым жезлом, младший лейтенант. Завидев его, начальник автобазы неожиданно для себя побледнел, хотя это был всего только автоинспектор.
7
Через десять дней после разговора в комиссионном магазине начальник автобазы Корж неторопливо ехал по темной, узкой улице на окраине города. Сидел он за рулем свободно, полосатая тенниска была распахнута, на руках у него были тонкие лайковые перчатки-сеточки, чтобы руки не потели и не мазались.
Остановив машину во дворе старого большого дома, послушав минуту-другую тишину, подышав прохладным воздухом, Корж тихонечко пошел по асфальтовой дорожке в дом. Было тихо, темно, так как звезды еще не проклюнулись на высоком небе, в тополях пересвистывались какие-то бездрёмные пичужки, вдалеке шуршали шинами городские троллейбусы и редкие такси — было уже довольно поздно.
Корж поднялся на высокое крыльцо, открыв двери собственным ключом, пошел по полуосвещенному коридору, по обеим сторонам которого размещалось семь комнат. Шагая, начальник автобазы отразился в высоком красного дерева трюмо, провел пальцами по стеллажам, уставленным множеством книг, — нет ли пыли? — затем остановился возле тех дверей, откуда отчетливо пахло французскими духами.
Войдя в гостиную, Корж удовлетворенно хмыкнул — здесь горел электрический свет в декоративном камине, на столе потрескивали воском четыре толстых свечи, сверкал хрусталь, фарфор, бутылки, вычурные графины, столовое серебро. Гости уже были в сборе, как и полагалось в компании, куда Корж всегда приходил последним.
На самом удобном месте, возле искусственного камина, сидела пышнотелая рыжеволосая женщина с такими белыми и твердыми руками, что они казались алебастровыми; длинные полные ноги были покойно скрещены. Она любила старину, и поэтому на самой верной, давней и обожаемой любовнице Станислава Коржа было черное бархатное платье, а на округлой шее лежала матовая нитка жемчуга. Это и была Маргарита Сергеевна Петелина — врач-психиатр городской больницы, хозяйка всего этого огромного дома, живущая в нем одиноко с глухой матерью и очень старой теткой.
— Здравствуй, Рита! — ласково поздоровался Корж и по-родственному поцеловал хозяйку в щеку. — Хорошо выглядишь, подружка!
Корж медленно опустился во второе кресло возле камина, потерев усталое лицо растопыренными пальцами, неторопливо огляделся.
— Привет, друзья!
На креслах, креслицах и мягких стульях сидели два старших механика автобазы — Алексей Алексеевич Никольский и Олег Викторович Скачков (третий механик автобазы болел), директор магазина «Спорттовары» Рафаил Васильевич Домотканов, товаровед оптовой базы облпотребсоюза Валентина Леонидовна Люсина, диспетчер-секретарь Клавдия Мироновна и человек по имени Арсен, фамилия которого была всеми просто-напросто позабыта, так как Арсен никаких официальных постов не занимал, а был знаменит только тем, что очень часто завтракал в Тбилиси, а обедал в Н-ске. Арсен осуществлял связь Коржа с югом, где за обыкновенную машину «Волга» платили до двадцати тысяч рублей.
— Где Анна Игоревна? — негромко спросил Корж.
— Больна! — ответила хозяйка дома.
За спиной Коржа, развалившись на тахте, покуривали сигареты две молодых очень красивых девушки в заграничных джинсах и с короткими мальчишескими прическами. Вели они себя так, точно не видели и не слышали ничего из того, что происходит вокруг них, — лежали, курили, пускали дым в потолок, отдыхали. Одну из них — лаборантку педагогического института — звали Жанной, вторую — Верой. Она училась на третьем курсе мединститута.