Антисказка. Или бойтесь своих желаний
Шрифт:
— Ой дура… — резюмировала Катя.
— Дура, — согласилась Маша, подперев щёку рукой, — Делать-то теперь чего?
— Поживём — увидим, — подытожила неисправимый оптимист, наша Лягушка. Никогда не отчаиваться и не сдаваться — вот её девиз по жизни, — Не боИсь, перевоспитаем.
Глава 24
Мила.
От тряски в мешке Милу стало клонить в сон. Веки потяжелели, и, как она не боролась с дремотой, та оказалась сильнее. Очнулась Жар-птица от чьих-то споров
— Ты правда безумец! Тебя поймают! — кричала высокая черноволосая девушка.
Она стояла спиной к Миле, а напротив стоял мужчина среднего роста, чёрные волосы были собраны в низкий хвост, под рубашкой угадывались крепкие мускулы. Такие точно не накачать в спортзале, явно мужчина привык к физическому труду, что было видно и по его широким плечам. Пожалуй, даже очень широким.
— Тише, Дарина, тише. Отца разбудишь, — этот голос был уже знаком, он принадлежал похитителю, — Никто не узнает. Как только отец поправится, я…
— Простите, что прерываю, — начала Мила.
Девушка резко обернулась, её карие глаза гневно сверкнули, глядя на птицу.
— Вы не могли бы меня выпустить?
— Нет! — выпалила Дарина, — Посидишь в клетке.
Она быстрым шагом подошла к Миле и рывком задёрнула окно плотными шторами.
— Догадался поставить! Это чтоб её соседи увидели? — сложив руки на груди, она уставилась на мужчину.
— Пить… — еле слышно простонали с кровати.
— Отец, — тут же кинулась к нему девушка, — Сейчас, отец, — она приподняла голову лежавшему на кровати мужчине, и Мила смогла увидеть полностью седого измождённого старика.
От тяжёлой болезни щёки ввалились, под глазами залегли чёрные тени. Слабые руки не могли держать кружку, и Дарина придерживала её.
— Отец, я нашел жар-птицу, — подошёл к кровати мужчина.
Старик повернул голову, и в его глазах Мила увидела надежду на чудо. Много лет она трудилась медицинской сестрой в областной больнице и этот взгляд видела тысячи раз. Именно так смотрит тяжело больной человек, побывавший уже не у одного врача, отчаявшийся, но вдруг вновь сумевший обрести надежду.
— Добрыня считает, что она поможет, папочка, — девушка гладила старика по седым волосам.
Он откинул голову на подушку и тяжело дышал. На его висках выступили капельки пота:
— Поможет, — прошептал он, — Обязательно поможет.
Сильный кашель буквально скрутил пожилого мужчину.
«На воспаление лёгких похоже», — размышляла Мила.
— Мне нужно осмотреть больного. Открой клетку, —
— Зачем? — изумилась Дарина, — Отец и так услышит твоё пение.
— Пение? Ты думаешь лечить отца песнями? — Жар-птица раскрыла клюв от удивления.
— Лекарствами, — девушка кивнула на столик, — Мы уже пробовали, как видишь.
— Я тебя не понимаю, это шутка такая, да?
«Или она сошла с ума от горя?» — размышляла Мила.
— Пение жар-птицы волшебно, оно исцеляет, — пояснил молчавший до этого Добрыня, — Помоги нам вылечить отца, и я даю слово — отпущу тебя.
— Но я не умею, — растерялась Мила.
— Не умеешь петь? — фыркнула Дарина, — Что ты за птица такая дефектная.
Нет, петь Мила умела и очень любила, но вот лечить это же другое. Врать умирающему Жар-птица не хотела. А, судя по состоянию старика, он совсем плох, и набором трав его точно не вылечишь.
— А может, всё-таки антибиотики? — предприняла она последнюю попытку.
— Пой уже!
И Мила сдалась. В голове заметались мысли. Что можно спеть? Она смотрела, как девушка убаюкивает отца, поглаживает его, и в голове сами собой выстроились сточки колыбельной, что пела ей бабушка. И Мила запела:
Не тревожьте землю, птицы,
Не ищите ветра в поле.
Превратились копья в спицу,
Я птенцов своих закрою.
Спите дети, сны в лукошке
Под подушкой тихо спрячу.
Щёчки в тёплую ладошку,
Засыпай скорее, крошка.
Небо засыпай, баю-баю-бай.
Сердце тише, не мешай.
Силы отдавай, возвращай их в край,
Где цветет сирень, где кружится май.
Сначала очень тихо. Но с каждым словом пение становилось увереннее. Вместе с этим дыхание больного выравнивалось, глаза потихонечку закрывались. А когда песня закончилась, он безмятежно спал.
— Смотри, брат, — шепнула Дарина, — На его щеках румянец. Она вправду лечит.
Добрыня перенёс клетку с Милой на стол у кровати:
— Сестра права, у окна ты будешь привлекать внимание ярким светом. Я поставлю тебя здесь.
— Хорошо, — согласилась птица.
Хотя, в общем-то, от её согласия мало что зависело. Сидя в клетке, она едва ли могла диктовать условия. Нет, она, конечно, могла воспротивиться и не помогать. «Помогать, — Мила мысленно усмехнулась, — Ах, если бы песней можно было вылечить… Но от пения старику и правда стало как будто легче? Разве нет? — размышляла она, — В любом случае, попробую ему помочь». Большое и доброе сердце девушки не могло оставаться равнодушным при виде страданий старика. Да и клятва Гиппократа не позволяла ей остаться в стороне.