Антитело
Шрифт:
Она немного помолчала.
— Да. Хорошо. Я выхожу.
Лиза вышла во двор, где ее уже поджидала группа из четырех человек. Они выглядели возбужденно и решительно. Возле своего забора маячила гротескная, похожая на огромную ворону, фигура Энгельсины. На ней было черное пальто и черный дождевик поверх.
«Вот только этой карги и не хватало!»
— Мой уже выехал, — объявила она собравшимся. — Он привезет участкового.
— Это правильно, — поддержал Борис — невысокий, плотный мужичек в расстегнутой телогрейке, под которой виднелась неопределенно рыжая старая рубашка.
— Давно уже нужно прижать эту стерву, — высказалась его жена Галка. — Я как чувствовала!
— Давайте двигаться, — поторопил всех Семен, неодобрительно качая головой. Его старший сын жил в Москве, и Семен не особенно жаловал деревенские собрания. — Нечего здесь торчать.
— Гляньте, как Энгельсина разволновалась, — хихикнула молоденькая продавщица Нина.
Головы повернулись. Старуха топталась на месте, переставляя свою палку и крутила головой из стороны в сторону.
— Ладно.
Лиза пошла вперед быстрым, размашистым шагом. Вся компания потянулась за ней.
По пути к ним присоединилось еще несколько любопытных. Подойдя к дому знахарки и не обнаружив там участкового, они остановились и стали шумно обсуждать, что же делать дальше. Мнения разделились: Борис и Галка предлагали немедленно взять дом штурмом, разумный Степан возражал им на том основании, что они не имеют никакого морального права вторгаться на чужой участок и причинять ущерб владельцам.
— Это, между прочим, подсудное дело! Вот придет Кирилл, тогда другое дело! Тогда можно!
Близнецы Вова и Рома — двадцатишестилетние бугаи, оба работающие на песчаном карьере водителями, широко улыбались, возвышаясь над толпой, как два столба. Они не понимали из-за чего сыр бор, но сразу же предложили свои услуги в высаживании дверей, если понадобится. От них исходил вполне различимый запах водки, а глаза светились радостным предвкушением. Со скуки они принялись щипать Нину, а та, визжа, уворачивалась. Собрание перерастало в балаган, с каждой минутой делавшийся все более шумным и неорганизованным.
Лиза стояла в растерянности, не зная, как поступить. Краем уха она слышала перепалку между Борей и Степаном, визжала Нинка. За ее спиной обсуждали, чем лучше покрывать столбы.
— Отработкой — я тебе говорю. Это самое лучшее!
Она медленно выходила из себя.
«Моя дочь там, а они черт те что устроили!»
Лиза уже была готова закричать, но сдерживалась, понимая, что криком делу не поможешь. Нужно было ждать. Из-за поворота показалась нескладная черная фигура и медленно поплыла сквозь сумрак хмурого дня.
Энгельсина. Она шла и улыбалась.
«Только не это!»
Толпа все больше возбуждалась, шумя, как потревоженное осиное гнездо. И в тот момент, когда наиболее активные оказались уже достаточно разогреты, чтобы ринуться в бой, калитка знахарки скрипнула и перед ними появилась она сама. Разговоры стихли. Среди собравшихся пролетел боязливый
Знахарка остановилась, опираясь одной рукой о калитку, а в другой держа длинную палку — черенок лопаты. Одета она была так, будто на дворе стояла поздняя осень — в длинную шерстяную юбку бордового цвета, такую же кофту, на плечах — серый пуховый платок. Бледная кожа лица контрастировала с темной одеждой, делая Анну похожей на приведение в мрачном саване. Она молча смотрела на собрание, хрипло дыша через приоткрытый рот.
На несколько секунд толпа застыла. Множество глаз глядели на нее со страхом и беспокойством. Те, кто не был свидетелем недавней стычки знахарки и Насти, а таких оказалось большинство, были поражены видом ее, словно сошедшей со старинных гравюр о ведьмах и колдунах. Анна немного сутулилась, и людское воображением моментально добавило ей горб.
— Доигралась, — прошептал кто-то.
— Без бога и червяк сгложет.
Немая сцена затягивалась. По рядам прошло волнение: кто-то кутался в куртку, кто-то переступил с ноги на ногу. Постепенно и незаметно передние ряды стали теснить остальных, словно от знахарки исходила какая-то невидимая сила, окружившая ее стеной.
Лиза выступила вперед.
— Где моя дочь?
Ее голос прозвучал в гнетущей тишине удивительно громко и отчетливо. Анна повернулась на звук, но продолжала молчать.
— Где она? — повторила Лиза.
Ответить Анна не успела: раздался громкий рев мотора, и из-за поворота появилась грязная белая «Нива». Толпа зашевелилась и отступила, давая дорогу. Машина остановилась между людьми и знахаркой, демонстративно разделив их. Открылись дверцы, и оттуда выбрался Анатолий в сопровождении участкового Кирилла.
Кирилл, высокий и худой и какой-то неуловимо острый, остановился, неторопясь осматривая место событий. Его мохнатые брови сдвинулись. Анатолий пошел к жене.
Толпа моментально окружила их и снова загомонила. Знахарка, казалось, не обращала на происходящее ни малейшего внимания. Решив, что она никуда не денется, Кирилл оторвался от машины и подошел к собравшимся.
— Что тут за бардак такой? — спросил он строго, сунув руки в карманы. Куртка на нем приподнялась и топорщилась, как смятый мешок. — Заняться больше нечем?
— Она Настю украла, — сказал кто-то.
— Что?
Других комментариев не последовало.
— Так граждане — расходимся, — участковый вытащил руки из карманов и развел их в стороны. — Давайте. Шустрее.
Люди недовольно загомонили, но Кирилл решительно двинулся вперед, и им пришлось отступить.
— Пусть скажет, где она!
— Разберемся. Нечего вам тут делать. Все под контролем. Давайте — расходитесь.
Больше никто не спорил. Толпа развалилась на группки, которые двинулись в сторону парка. Через пятнадцать минут на улице остались только участковый, обеспокоенные родители, Анна и Энгельсина, оккупировавшая лавочку на противоположной стороне. На коленях у нее лежал театральный бинокль, полированная поверхность которого поблескивала в лучах пробивающегося сквозь тучи солнца. Кирилл прикинул, стоит ли от нее избавляться, и решил, что не стоит.