Антология осетинской прозы
Шрифт:
По берегам реки, притулившись к скалам, безмолвно застыли села. Сейчас все люди на сенокосе, в селах остались одни старики. Лишь временами до слуха доносится приглушенный крик петуха или отдаленный лай собаки. Видно, как у подножия Черной Башни извивается тропинка. Оттуда она перескакивает на крутой склон горы со следами оползня, резко уходит к вершине, огибает по пути остроконечную скалу и, показавшись напоследок, скрывается в лесной чаще.
И река и дорога ведут на равнину, туда, где лежат большие щедрые поля. Солнце там светит ярче, жизнь там привольнее… Миновав виноградники Цхинвали
Кому теперь Халци может поведать свою тоску!.. Здесь на богом забытых склонах он порой даже звука человеческой речи не слышит. Правда, рядом пастухи из Куыда, но еще с прошлого года он на них в обиде.
Порой, услышав пронзительные крики диких куропаток, Халци чуть приободряется: какое-то непонятное успокоение приносят они ему своим пением.
Случается, перед глазами Халци внезапно встают видения. Словно он уже не пастух, а охотник, и карабкается по крутым скалам. Ему удалось подстрелить несколько диких куропаток. Вдруг на вершине скалы он замечает быстроногую серну. Халци прицеливается в нее из длинноствольного крымского ружья. Выстрел — и подбитая серна скатывается к его ногам. К вечеру он приносит тушу домой. Здесь его ждет Асинат с детьми. Завидев Халци, дети бросаются ему навстречу, радуются добыче…
— Эх, Корис, хоть бы ты разделил со мной печаль, — обращается он в такие минуты к любимой собаке. И тут же, опомнившись, кричит на разбежавшихся овец: «р-рай, р-рай!»
С каждым днем все печальнее становится Халци. Пища ему в горло не лезет, по ночам его бессонница мучает, совсем как в «Песне девушки»:
Орешник листву роняет, Говорят, это холода виноваты. Ночью сон ко мне не идет, Говорят, это любовь виновата.Как-то ночью Халци и вовсе голову потерял.
В кошаре он лежал, укрывшись шубой. На дворе стояла такая темень, что хоть глаз коли. Из дальних южных сел долгое время доносился собачий лай. Ничуть не уступали им собаки куыдских пастухов. Не сиделось на месте и Корису. Несколько раз обежал он вокруг стада, потом взлетел на Березовый холм и оттуда жалобно завыл.
Пастухи из Куыда, приняв его за дикого зверя, стали свистеть.
Сон совсем покинул Халци. Он долго ворочался с боку на бок, в голове вертелись разные мысли. Стоило ему прикрыть глаза, как он мгновенно оказывался в Гудзарете. Его будто бы мучала страшная жажда, и Асинат поднесла ему чашу холодной родниковой воды. Халци ухватил девушку за руку, притянул ее к себе и обнял…
И вдруг откуда ни возьмись — отец Асинат… Халци бросился бежать. Его стали преследовать. Халци бежит во весь дух. Но вот нога у него начинают подкашиваться. Раздается выстрел. Халци ранен, теперь он не в силах ступить ни шагу…
Тут Халци испуганно вздрагивал, резко переворачивался на другой бок, а потом долго
Ближе к рассвету Халци сказал себе:
— Значит так, дважды не погибают! Как бы там ни было, иного пути нет. Не век же мне в пастухах ходить.
В голове у него родилась необычная мысль, он быстро встал, натянул на ноли чувяки. Спустя мгновение он уже гнал отару в сторону Дзагалкома, туда, где пасли овец пастухи из Куыда.
У березовой рощи Халци остановился, присел в тени дерева, потом подозвал Кориса, ласково потрепал его по шее, достал из сумы кусок сыра и весь отдал собаке. Откуда было знать бессловесному животному, что задумал его хозяин! Корис на радостях бросился лизать Халци щеки. Тот порывисто обнял собаку:
— Прощай, мой друг! Жизнь опротивела Халци, и он решил распроститься с тобой… Прощай, Корис!
Халци еле сдержался, чтобы не расплакаться.
Потом он пошел к пастухам из Куыда, рассказал, что собирается в дальнюю дорогу и попросил их сберечь отару Кудзага, за что пообещал им Кориса и своих собственных овец. Дал им еще и другие наказы.
Куыдские пастухи от неожиданности растерялись. Должно быть, у этого человека или помер кто, или черти его одурачили. И все же предложение Халци они охотно приняли.
На третий день пути Халци прибыл в Гудзарет.
Вон у самого леса в ложбине село, то самое, в котором живет Асинат.
А вот и родник, откуда Асинат берет воду. Здесь Халци виделся с ней в последний раз. «Заглядывай к нам еще!» — сказала ему на прощанье Асинат. Видно, не зря она просила его об этом. Скоро Халци увидит ее, но что же он ей скажет, зачем он пожаловал, что ему надо? Этого бедняга-пастух не знает. Да и потом одна мысль не дает ему покоя: может, Асинат давно забыла о нем, может, она ни разу о нем и не вспомнила?..
Халци присел у родника. Надо бы немного передохнуть. Сюда, к роднику наверняка кто-нибудь придет, и он сможет узнать о новостях.
И в самом деле, вскоре к воде прибежала босая девочка с непокрытой головой, с узкогорлым кувганом на плече.
— Чья ты девочка? — спросил ее Халци.
— Я дочь Дзыцца.
— А не знаешь ли ты Асинат?
— Асинат? Как не знаю, на прошлой неделе ей еще свадьбу оправляли.
В глазах у Халци потемнело, весь мир для него померк, сердце в груди оборвалось. Он почувствовал себя так, будто его ударили колотушкой.
Какое-то время Халци сидел неподвижно, не в силах о чем-либо подумать. Потом встал и медленно побрел обратной дорогой, только на этот раз он уже не стал подниматься на склон Брытаты, а обошел его стороной.
С тех пор Халци никто больше не видел. Ничего не знали о нем и пастухи из Куыда. Кто говорил, что он в Турцию подался, кто утверждал, что видел его в Баку на нефтепромыслах, а кто уверял, что он добрался до самой Америки.
Так никто и не знает, где Халци и что с ним сталось. Искать же бедного пастуха никому и в голову не пришло.
Перевод А. Дзантиева
Созырыко Кулаев
ДВА ВОРА
Рассказ