Антология Сатиры и Юмора России ХХ века
Шрифт:
Прихожу в книжный:
— Пушкин есть?
— Пушкина нет. Есть Пешкин, заменитель Пушкина. Александр Пешкин, вполне приличный поэт.
— Может, Бунин есть?
— Есть Дунин. Евдоким Дунин. Заменитель Бунина.
Ладно, Дунин так Дунин. Пешкин так Пешкин. Набрал я этих заменителей ставить некуда.
Прихожу в мебельный:
— Книжные полки есть?
— Полок нет. Вы на почту сходите, — советуют. — Купите посылочные ящики, сложите один на другой. Или на стенку повесьте — вот
Прихожу на почту:
— Посылочные ящики есть?
— Ящиков нет, есть заменители ящиков. Берете вот эту тряпочку, обшиваете ею посылочку…
— А как из этого сделать книжную полку?
Иду и думаю: как из тряпочки сделать полочку?
Прихожу в аптеку:
— У вас что-нибудь сердечное есть?
— Сердечного нет, возьмите желудочное. Незаменимый заменитель.
Принимаю желудочное, звоню в скорую помощь.
— Врача мне!
— Врача нет. Есть заменитель врача. С дипломом, со стажем, все как положено.
Скончался я. Являюсь к Богу.
— И это, — говорю, — была жизнь?
— Какая жизнь? — удивляется Бог. — Все жизни давно кончились. Это был заменитель жизни.
Хотел я устроить ему скандал, но он улыбнулся примирительно:
— А что вы хотите? Я ведь не Бог.
И тут я вспомнил: ведь Бога действительно нет. Мне, как книголюбу, это должно быть известно.
Об этом и у Дунина написано, и у Пешкина написано…
Нет Бога. Должность такая — есть. А на должности кто? Заменитель…
Исповедь голого человека
Голого человека голыми руками возьмешь.
Лежу я как-то в лечебной ванне. Тут же и сестричка в белом халатике смотрит на меня внимательным взглядом.
Я начинаю соображать. Она здесь, в водолечебнице, столько видит нашего брата. Могла бы уже и не смотреть. Могло бы ее мутить от этого зрелища. А она смотрит. Ну прямо не отрывает глаз. Значит, я чем-то выделяюсь из общей курортной массы.
Я откидываю прядь со лба и придаю лицу задумчивое выражение. И вытягиваюсь, чтобы казаться выше. И лежу.
С женщинами у меня сложные отношения. Не то чтобы мне жениться не хотелось, мне хотелось, мне многие нравились, и я многим предлагал руку и сердце. Но этих женщин разве поймешь? Одна на руку согласна — сердце ее не устраивает, другой только сердце и подавай, кричит: «Убери руки!»
И вот впервые на меня смотрят не отрывая глаз. И вдобавок такая молоденькая. Ее бы с ее внимательным взглядом в девятый класс, на урок географии. Но, наверно, ей здесь интересней. Потому что я такой человек. Хоть и голый, но способный заинтересовать женщину.
Яплотней прикрываю рот, где у меня недостает переднего зуба, и поворачиваю голову в профиль, чтобы как-то скрасить
И лежу. И так мне хорошо, как будто я сбросил тридцать лет, — так эти ванны действуют на человека.
И тут она наклоняется ко мне и шепчет еле слышно, только для нас двоих:
— Вам не нужна водолазка для мальчика?
От этих слов я проваливаюсь под воду, будто я сам водолаз.
— У меня нет мальчика, — говорю, появляясь на поверхности.
— А колготки для девочки?
— У меня нет девочки.
— А комбинация для жены?
Сказать, что у меня нет жены, она может подумать, будто я с ней заигрываю. А заигрывать в таком виде…
В конце концов я покупаю и водолазку для мальчика, и колготки для девочки, и две комбинации — для жены и еще для одной женщины.
Потому что голого человека голыми руками возьмешь.
Тауэр
Кто за рулем, кто за рублем, а остальные все пьющие. Сидим мы за столиком и ведем между собой разговор.
— У нас один вернулся из Англии.
— Из Великобритании?
— Черт его знает. Из Англии, говорит. Из туристической поездки.
— У нас один был в Испании. Тоже по путевке.
— Этот, из Англии, был там в тюрьме.
— По путевке?
— Я же рассказываю: у них тюрьма — это музей… Нет, не так. Музей это тюрьма. Тауэр.
— В тюрьме я бывал. А в музее не приходилось.
— Там, в этом Тауэре, все осталось, как было в тюрьме.
— И свидания разрешают?
— У них не свидания, а посещения. Это же музей.
— Но если ничего не переменилось…
— Это для посетителей не переменилось. У них служебный персонал переодет в тюремщиков и арестантов. Одни в тюремщиков, другие в арестантов. Сходство удивительное. Наш, который туда приехал, специально поинтересовался: настоящие они или их только для вида посадили.
— Ну?
— Сами не помнят. То ли они в музее работают, то ли по-настоящему сидят. Настолько, понимаешь, все убедительно.
— Великобритания, ничего не скажешь!
Да, хорошо за рулем, хорошо за рублем, хорошо и где-нибудь в туристической поездке.
Но лучше всего вот так, за столиком.
Правда, не всегда помнишь, где сидишь.
С кем сидишь.
Почему сидишь.
Как те, в Тауэре.
Урок ивритского
Приехав в Израиль, Леня Блох не сразу нашел работу по специальности. В Израиле, как и в Союзе, русских филологов было перепроизводство.
После нескольких занятий в ульпане Леня попытался совместить изучение иврита с его преподаванием, но вакансий для преподавания в ульпане не оказалось.