Антология сатиры и юмора России XX века. Том 17

Губерман Игорь Миронович

Благодаря двум детям (дочь и сын) мы с женой исполнили свой долг по воспроизведению человечества. Уже тринадцать лет мы все живем в Израиле, где нам жарко, опасно и замечательно хорошо. Здесь я смог воочию убедиться, что самая гениальная выдумка антисемитов — это миф о поголовной умности еврейского народа. Ох, если б это было так!

Много езжу выступать в разные страны, где наглядно вижу, что, где нас нет, там тоже не чрезмерно хорошо. В силу этого я и на склоне лет остаюсь оптимистом, сохраняя недоверчивую любовь к человечеству. Все остальное сказано в стихах, сопровождающих неровный пунктир моей жизни уже несколько десятков лет.

ИГОРЬ ГУБЕРМАН Июль 2001

г.

ГАРИКИ НА КАЖДЫЙ ДЕНЬ

Том первый

Утучняется плоть.

Испаряется пыл.

Годы вышли на медленный

ужин.

И приятно подумать,

Что все-таки был

И кому-то бывал я нужен.

Глава 1

КАК ПРОСТО ОТНЯТЬ У НАРОДА СВОБОДУ;

ЕЕ НАДО ПРОСТО ДОВЕРИТЬ НАРОДУ

Мне Маркса жаль: его наследство свалилось в русскую купель: здесь цель оправдывала средства, и средства обосрали цель. Во благо классу-гегемону, чтоб неослабно правил он, во всякий миг доступен шмону отдельно взятый гегемон. Слой человека в нас чуть-чуть наслоен зыбко и тревожно, легко в скотину нас вернуть, поднять обратно очень сложно. Я молодых, в остатках сопель, боюсь, трясущих жизнь, как грушу, в душе темно у них, как в жопе, а в жопе — зуд потешить душу. Когда истории сквозняк свистит по душам и державам, один — ползет в нору слизняк, другой — вздувается удавом. Добро, не отвергая средства зла, по ним и пожинает результаты: в раю, где применяется смола, архангелы копытны и рогаты. По крови проникая до корней, пронизывая воздух небосвода, неволя растлевает нас сильней, чем самая беспутная свобода. Перо и глаз держа в союзе, я не напрасно хлеб свой ем: Россия — гордиев санузел острейших нынешних проблем. Мне повезло: я знал страну, одну-единственную в мире, в своем же собственном плену в своей живущую квартире. В года растленья, лжи и страха узка дозволенная сфера: запретны шутки ниже паха и размышленья выше хера. С историей не близко, но знаком, я славу нашу вижу очень ясно: мы стали негасимым маяком, сияющим по курсу, где опасно. Возглавляя партии и классы, лидеры вовек не брали в толк, что идея, брошенная в массы, — это девка, брошенная в полк. Все социальные системы — от иерархии до братства — стучатся лбами о проблемы свободы, равенства и блядства. Нас книга жизни тьмой раздоров разъединяет в каждой строчке, а те, кто знать не знает споров, — те нас ебут поодиночке. В нас пульсом бьется у виска душевной смуты злая крутость; в загуле русском есть тоска, легко клонящаяся в лютость. Имея сон, еду и труд, судьбе и власти не перечат, а нас безжалостно ебут, за что потом бесплатно лечат. Российский нрав прославлен в мире, его исследуют везде, он так диковинно обширен, что сам тоскует по узде. Зима не переходит сразу в лето, на реках ледоход весной неистов, и рушатся мосты, и помнить это полезно для российских оптимистов. Не в силах нас ни смех, ни грех свернуть с пути отважного, мы строим счастье сразу всех, и нам плевать на каждого. Любую можно кашу моровую затеять с молодежью горлопанской. которая Вторую мировую уже немного путает с Троянской.

Глава 2

СРЕДИ НЕМЫСЛИМЫХ ПОБЕД

ЦИВИЛИЗАЦИИ

МЫ ОДИНОКИ, КАК КАРАСЬ

В КАНАЛИЗАЦИИ

Из нас любой, пока не умер он, себя слагает по частям из интеллекта, секса, юмора и отношения к властям. Когда-нибудь, впоследствии, потом, но даже в буквари поместят строчку, что сделанное скопом и гуртом расхлебывает каждый в одиночку.