Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин
Шрифт:
Все поют: «В далекий край товарищ улетает…»
Занавес.
199?
Ровно к назначенному часу я заполнил зал заседаний. И встретил свое появление в президиуме бурными аплодисментами.
Объявив заседание открытым, я единогласно утвердил повестку дня и предоставил слово для отчетного доклада себе. Свой доклад я заслушал с огромным вниманием, неоднократно прерывая его продолжительными аплодисментами.
Затем я выступил с двумя содокладами
Собравшись в зале после перерыва, я открыл прения. Выступая в прениях, я, в целом, одобрил свой отчетный доклад, который поразил меня смелостью и принципиальностью. Затем я вскрыл пока еще имеющиеся во мне недостатки и выразил твердую убежденность, что мне удастся их преодолеть. Затем я внес предложение закончить прения и принял это предложение единогласно.
Следующим пунктом повестки были выборы. Я попросил слова и от своего имени внес предложение избрать меня. Это предложение было мною встречено долго не смолкающей овацией.
В ответном слове я сердечно поблагодарил себя за оказанное доверие и обещал отдать все силы выполнению поставленных мною задач, а для этого сплотиться вокруг себя еще теснее.
По залу прокатилось мое мощное «Ура!».
Я с трудом остановил поток здравиц в свою честь, которые я скандировал, и объявил заседание закрытым.
Затем я дал для себя большой концерт, который завершился хором «Славься!» из оперы Глинки «Иван Сусанин», сочиненной, как известно, мною.
1980
— Я, местный житель, как и все местные жители…
— Мы, местные жители, как и жители других мест…
— Я, вагоновожатый, как и все вожатые вагонов…
— Мы, бурильщики…
— Мы, носильщики…
— Мы все, как и все остальные…
— Решительно и всемерно…
— Целиком и полностью…
— ОДОБРЯМ!!!
Одобрям. С большой буквы. Потому что это — не глагол. Это больше чем действие. Это — название эпохи.
У людей был Ренессанс. У нас был Одобрям-с.
Он был всеобщим. Он торжествовал в балете и нефтеперегонке, при шитье пеленок и возложении венков. Отеческий Одобрям руководящих сливался с задорным Одобрямом руководимых.
Одобрям был выше чувств и отвергал формальную логику.
Высокие потолки — Одобрям.
Низкие потолки — Одобрям.
Больше удобрений — Одобрям. Меньше удобрений — больше Одобрям.
Все газеты и журналы из номера в номер публиковали одно и то же: «Дорогая редакция! С глубоким одобрением встретили мы…»
Издать Сыроежкина — Одобрям. Изъять Сыроежкина — бурно Одобрям. Главным в нашем Одобряме было его единогласие и единодушие — причем в обстановке полного единства!
Вопрос «Кто воздержался?» вызывал улыбки. Вопрос «Кто против?» считался чем-то из английского юмора. Реакция на вопрос: «Кто за?» — была похожа на выполнение команды «Руки вверх!»
Снести церковь — Одобрям! Снести тех, кто ее снес, — сердечно Одобрям! Реставрировать и тех и других — Одобрям посмертно!..
Периодически Одобрям ударялся в свою диалектическую противоположность и тогда назывался Осуждам.
Тогда:
— Мы, намотчики…
— Мы, наладчики…
— Мы, профессора…
— Мы, шеф-повара…
— С гневом и негодованием…
— Решительно и сурово…
Узкие брюки — Осуждам. Длинные волосы — Осуждам. Того поэта не читали, но возмущены. Этого химика в глаза не видели, но как он мог?!
Пока бросали камни в химика, проходило время, и уже узкие штаны — Одобрям, а Осуждам — широкие. И опять — не поодиночке! Ансамблями, хором, плечом к плечу!
— Как вы считаете?
— Также!
— Какое ваше мнение?
— Еще более такое же!
Не я сказал — мы сказали. Не я наступил на ногу — мы всем коллективом наступили. Не у меня мнение, не у тебя, даже не у нас… А вообще: «Есть мнение…» Оно есть как бы само, а уже мы, доярки и кочегарки, его Одобрям. Или Осуждам. В общем, Разделим.
Казалось, тренированы, казалось, готовы ко всему. И все же многие не могли предвидеть, что начнется полный Осуждам вчерашнего Одобряма!
И вот вместо тишины — шум! Вместо шума — крик! 1 км, где раньше уныло скандировали, теперь весело скандалят. Заместитель назвал директора дураком — тот обнял его, как брата!
Согласных больше нет:
— Как вы считаете…
— Не так, к ад вы!
— Какое ваше мнение…
— Не ваше дело!!
…И это легко понять. Разноголосица радует наш слух после того единогласия, которым у нас называлось бормотание одного на фоне храпа остальных.
Но пора успокоиться.
Пора уже радоваться не столько факту крика, сколько его содержанию. И когда кто-то орет, что он думает иначе, надо для начала убедиться, что он вообще думает. Даже отрицательный результат этой проверки пойдет на пользу — среди множества орущих мы сможем выявить уцелевших после Одобряма думающих. Надо будет организовать их размножение.
Это — долгий путь. Но только таким путем мы, писатели, мы, читатели, — мы все — сумеем начать путь к действительно новой эпохе, к эпохе Размышлямса…
Которая одна способна стать эпохой нашего Возрождения.
1987