Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
Это немного поколебало выдвинутую первоначально версию, что убийство надо связывать или с Краснодарским процессом, или с перепиской, которую вел Лунин со своими боевыми товарищами. В этом случае убийство было бы спланировано заранее — и преступник явился бы не с пустыми руками.
Своими соображениями Мохов незамедлительно поделился с капитаном Тарасюком.
— Да, товарищ полковник, ваш вывод как раз перекликается с предположением товарища Мартового — родственника Лунина. Только он не затрагивал вопроса об оружии. Я, когда ехал в поезде, да и сегодня ночью, крутил дело так и этак и пришел к выводу, что вариант с перепиской не подходит еще вот почему. — Тарасюк кашлянул и слегка
— Забыл, что не куришь.
Мохов загасил папиросу, встал, открыл форточку и погнал руками дым к окну.
Тарасюк разложил на столе письма и фотокарточки.
— Мне кажется, что я понял принцип анализа. Большинство писем принадлежит партизанам Брянщины, то есть нашим землякам, которые в силу создавшихся трудных условий впоследствии перебазировались в белорусские леса. Безусловно, Лунин их хорошо знал, и все они знали друг друга. Вот тут и их фотографии. Есть, так сказать, и иногородние. Сохранились их письма и фотографии. Несколько погибших. Фотографии присланы их родственниками. Заметьте — партизан, а не каких-то без вести пропавших, так что они действительно умерли. А вот эти три фотографии недавние, приложены к письмам. По письмам, имеющимся у нас, мы, в случае надобности, легко можем отыскать и людей, посылавших их. А надобности, я думаю, нет, потому что эти люди, будь у них нечистая совесть, фотокарточек не прислали бы, а от Лунина избавились бы давным-давно, если бы его боялись, или хотя бы уклонились от переписки с ним.
— Правильно, — согласился Мохов. Он было опять потянулся к папиросе, но вовремя спохватился.
Тарасюк сложил фотографии стопочкой, подравнял их с боков и, как бы выводя заключение, сказал в раздумье:
— Допустим, в моем рассуждении есть какой-то изъян. Но я думаю, что Лунин помнил все фамилии своих знакомых, и если бы какая-нибудь из них фигурировала или упоминалась в свидетельских показаниях в Краснодаре, то что мешало ему сообщить об этом органам еще там? Так что с какой бы точки ни посмотреть, на этой версии уже можно поставить крест.
— Вот мы и освободились от заблуждения! — повеселел Мохов. Выводы, сделанные Тарасюком, совпадали с его собственными. — Таким образом, нам следует сконцентрировать внимание на оставшихся двух вариантах: или это убийство, не подготовленное заранее, или все же оно связано с Краснодарским процессом. Если остановиться на последнем, то он выдвигает перед нами загадку: почему преступник не применил оружия? Допустим, у него не было огнестрельного — и это вполне вероятно, — но иметь при себе хотя бы простой нож он мог бы?
— А может быть, он имел при себе оружие, хотя бы для самозащиты, но не применил его. Хотел нас перехитрить. И достиг своей цели. Вот ломаем же мы голову, товарищ полковник.
— Да, мы не знаем, с кем имеем дело, — вздохнул Мохов. — Давай пока иди к себе. Подумаем еще порознь.
На совещании, проведенном полковником Моховым в конце дня, было принято решение выяснить, кто в недавнем прошлом прибыл на жительство в Пасечное или окрестные села. Особенно надо было обратить внимание на тех, кто имеет медицинские профессии и еще не устроился на работу, если, конечно, такие окажутся.
В самом же Брянске следовало установить, кто недавно поступил на работу в городские медицинские учреждения или в Облздравотдел, где приходилось Лунину бывать по долгу службы и где он мог увидеть преступника.
Необходимо было также уточнить данные о некоторых товарищах Лунина, проживающих в других местностях. Части из них решено было послать уведомление о его смерти и предложить им высказать свою точку зрения по этому поводу.
Но самое главное внимание было все же уделено Краснодарскому варианту.
Важно было узнать, что именно и против кого свидетельствовал Лунин на процессе. Письма следователя не могли пролить свет на этот вопрос, так как в них, возможно преднамеренно, не упоминались ни фамилии, ни суть дела, и они заключали в себе только практическую сторону: уточнение даты приезда. Таких писем было всего два.
С докладом в Москву был командирован капитан Тарасюк.
12
Подполковник Борисов возвращался из подмосковного дома отдыха. И хотя зима для отпуска, по мнению многих, — время неудачное, Борисов считал, что ему повезло. Отпуск могли дать и поздней осенью, и в преддверии весны. Тогда, действительно, какой же отдых на природе? Ни то ни се. А сейчас, в феврале, — самая пора для лыжных прогулок по зимнему лесу. Лыжи он любил.
Но к любому развлечению можно охладеть, если повторять его ежедневно. И Борисов в последнее время с нетерпением ждал того дня, когда надо будет собираться домой. Нетерпение взяло верх, и он выписался досрочно.
Он ехал с вокзала домой и жадно смотрел через автобусное окно. Ему казалось, что в доме отдыха он пробыл не двадцать дней, а, по крайней мере, вдвое больше. И он жалел, что не уехал оттуда раньше.
До конца отпуска еще несколько дней, и он спокойно, не спеша, будет ходить по Москве. Да, да, он будет ходить по Москве пешком. Обойдет все центральные улицы, побывает на окраинах. Он давно об этом мечтал, но у него никогда не было на это времени. С тех пор, как он снова работает в Москве, прошло уже несколько месяцев, но он проносится по городу то в служебной машине, то в автобусах. Знакомые с детства улицы и площади словно стали чужими. И дело не только в том, что они сильно изменили свой облик. Просто он всегда в движении, и его взгляд не может надолго остановиться на том или ином здании, чтобы увидеть это новое и сравнить с тем, что было ему так знакомо и привычно. Теперь перед ним открывалась возможность наверстать упущенное.
С этими мыслями Борисов поднялся по лестнице старинного дома в Малом Каретном переулке и отпер дверь своим ключом.
— Мама, это ты? — донеслось из комнаты.
— Нет, Людочка, это я!
Послышались торопливые шаги, и дочь выбежала в прихожую.
— Папка! — она бросилась к нему.
— Ты почему не в школе?
— А мы теперь со второй смены, оба десятых класса.
— Ну и как со временем?
— Привыкаю. Мне кажется, что даже больше свободного. Давай пальто. А ты поторопился. Еще два дня мог кататься на лыжах.
— Что, не рада?
— Да я не в том смысле. — В уголках ее губ легла мягкая, чуть печальная улыбка. Раз уж приехал сам, то ничего не поделаешь...
— Не тяни, что за фокусы? — Борисов строго посмотрел на дочь.
— Утром звонили из управления. Сказали: если приедешь, чтоб сразу связался с начальством. Тебя отзовут из отпуска, — так надо понимать?
— Наверное... — Борисов не удивился. Это было привычно.
Мысли о пеших прогулках по Москве сразу улетучились, словно их и не бывало. Его лицо приняло озабоченное выражение, когда он услышал в трубке голос начальника следственного отдела генерала Ларионова.