Антология советского детектива-41. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Но у меня нет таких денег, мадам, – сказал кореец.
– Разве? – жестко спросила дама. – Ведь здесь как раз та сумма, которую британская разведка назначила за фотографию мадам Вонг! А теперь откроем карты!
– Но это недоразумение… – вскрикнул кореец. Он хотел встать, но двое отделились от стены, взяли его за руки и усадили в кресло. Деловито обыскали. Клаукк сорвал с его груди золотой медальон, висевший на цепочке, открыл – на стол упала кассета с микропленкой. Клаукк вынул зажигалку-фотоаппарат и тоже бросил на стол. Рывком приподняв корейца, они потащили его в прихожую.
–
Клаукк притворил дверь в гостиную, другой бандит держал Пака, который бился в руках. Темные очки свалились на пол – склеенное веко закрывало пустую глазницу. Клаукк достал из кармана пистолет, сказал почти ласково:
– Ну, чего ты испугался, дурачок? Иди вперед! – И он сильно ткнул дулом под ребро корейцу.
Пак запнулся на полуслове, лицо перекосилось, подогнулись колени, он упал на мягкий ковер прихожей. Клаукк разогнулся с пистолетом в руках – перед дулом торчало острое лезвие ножа. Он вытер лезвие о спину убитого, нажал на кнопку, и стальное жало убралось внутрь…
В двенадцать часов ночи в машинном отделении зазвонил телефон. Парень лет двадцати пяти, в белой, чуть испачканной маслом форменной рубашке с короткими рукавами и золотыми лычками на погонах, появился из глубины и пошел по скользкой стальной решетке между двумя рядами двигающихся механизмов.
– Третий механик Сергей Ушаков слушает, – сказал он в трубку. – Понял, бегу!.. Игна-а-т! – крикнул он куда-то в глубину. – Я наверх за радиограммой. Сейчас вернусь!
Миновав три-четыре узких металлических трапа, Сергей появился в коридоре команды, пробежал по нему, несколькими прыжками одолел еще два широких, покрытых дорогим ковром трапа и оказался в просторном вестибюле. В него выходили двери музыкального салона, там царил полумрак, тихо играла музыка, двигались пары. Сергей завистливо покосился в сторону салона и подошел к бюро информации. Там дежурили две симпатичные девушки, одетые в строгую морскую форму, обе – Светы. Одна – высокая, крупная, другая – маленькая.
– Сережа, пляши! – сказала Света-большая. – Дочь!
– Как – дочь? – Сергей смотрел на радиограмму и ничего не понимал. – Каким образом?
– Ты что, маленький? – строго спросила
Света-большая. – Не знаешь, каким образом дети рождаются?
– Но… ей еще носить два месяца…
– Семимесячные тоже бывают, – объяснила Света-маленькая. – Ты разве не знал?
– Понимаешь, я все рассчитал. Девять месяцев, рейс… Как раз к приходу… Теперь уж все, да? Уже ничего не сделаешь?..
Девчонки расхохотались.
– Это не опасно?
– Я семимесячная. – Света-большая поднялась со стула, встала во весь рост. – Посмотри на меня!
– Где док?
– Там, в салоне…
Сергей кинулся в салон. Доктора он увидел сразу. Он сидел рядом с пассажирским помощником за столиком в дальнем углу салона. Оба офицера с тоской слушали излияния фрау Шульц, пожилой немки, представительницы фирмы, фрахтовавшей корабль.
– Я буду просить фирма продлять фрахт. Мой аргумент: комфорт – айн, много дешево – цвай…
– Док, на
Доктор, обрадовавшись возможности покинуть фрау Шульц, встал. Поднялся и пассажирский помощник.
– Прошу простить, фрау Шульц. Ждет капитан.
– Понимай, – сказала фрау Щульц. – Когда мужчина хочет бросать дама, всегда ждет капитан. Я прощай вас…
Сергей и оба офицера стали пробираться к выходу, обходя танцующих. Сергей что-то рассказывал доктору, тот ободряюще похлопал его по спине. Они вышли в вестибюль.
– У-уф, – облегченно вздохнул пассажирский помощник. – Спасибо, что вытащил. Эта фрау меня доканает.
– Так что не дрейфь! – сказал доктор. – Все в порядке.
– А это правда?.. – обратился Сергей к помощнику. – Правду она говорит?
– О чем?
– Что фрахт продлят?
– А-а, ерунда! Еще один рейс в Сидней и обратно, и – домой! До чего же хочется побывать дома, хоть денек…
Офицеры разошлись по каютам, а Сергей вышел на палубу глотнуть воздуха. Он подошел к фальшборту, перегнулся через него… и тут же отпрянул назад.
Краем глаза он увидел, как двое мужчин в стороне от него выбросили через борт в море какой-то продолговатый предмет, завернутый в белое.
Прижавшись к стене, Сергей видел, как оба типа, оглянувшись по сторонам, нырнули в коридор. Сергей быстро перебежал по палубе и успел увидеть через стеклянную дверь, как закрывалась дверь одного из люксов. Освещенные иллюминаторы этих огромных аппарта-ментов выходили не на прогулочную палубу, а прямо на море. Сергей поднялся по трапу, пролез под шлюпкой, висевшей как раз над подозрительной каютой, поколебавшись, ступил ногой на выгнутую шлюпбалку.
Внизу, в двадцати метрах под ним, пенилась вода, разрезаемая носом парохода. Сидя на шлюпбалке, он попытался заглянуть в иллюминатор. Не дотянулся. Тогда он снял ремень, накинул петлю на металлическую опору, намотал конец на кулак и, таким образом подстраховавшись, повис на согнутых коленях головой вниз. Теперь ему было видно, что делалось в каюте…
– Тихо? – спросил Доул, когда двое убийц вернулись в каюту.
– Да, никто не заметил.
– Завтра хватятся одного пассажира. Могут быть неприятности.
Клаукк вытолкнул вперед своего напарника, сказал:
– Вот-он может сыграть его роль. Скажем, завтракать и обедать за него. Соседи по столику, пожилая чета, не заметят. Покойный был неразговорчив.
Напарник Клаукка вынул из кармана черные очки убитого, надел и, действительно,стал похож на корейца – тот же рост, восточные черты лица…
– Для европейцев все корейцы на одно лицо, – ухмыльнулся Клаукк.
Мадам Вонг бросила на него острый взгляд.
– Так же, как для корейцев – все европейцы…
Ухмылка мгновенно сползла с лица Клаукка, он отступил на шаг и поклонился. Мадам была китаянкой. Те, кто работал с ней много лет, как-то забывали об этом. Мадам одевалась по-парижски, кухню предпочитала европейскую, бога же у нее не было никакого.
Она подняла карты убитого партнера.
– Бедный Чан Пак, – вздохнула она, бросила открытые карты на стол. – Он выиграл.