Антология советского детектива-41. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Попросите капитана Коваля.
В трубке громыхнул густой бас.
— Степан? Скажи мне, в вашем селе за последние годы совершались убийства?
— В нашем-то нет, — ответил Коваль, — а вот у соседей в прошлом году чуть не убили человека, тяжело ранили в живот, да вот выжил, дюжий парень оказался…
— Дюжий, говоришь, — это хорошо, — раздумчиво произнес Клименко, кладя трубку на место…
Федор Бирюк был работящим. Трудодней в колхозе зарабатывал больше всех. Под стать ему была и жена Настя. Их неоднократно награждали. В тот год Федор и его жена получили в качестве премии поросенка.
Как-то ночью услышал Федор тревожный лай своей собаки. Она гремела цепью, рвалась, будто хотела на кого-то броситься. Не зажигая света, выглянул в окно. В потемках, во дворе возле сарая Федор разглядел фигуру человека.
«Кабана хочет выкрасть», — догадался он.
Федор был не из робких, решил выйти во двор. Мельком глянул на ходики — двенадцать.
«Время для вора подходящее», — подумал про себя. Быстро оделся, отпер дверь и, уже близко увидев незнакомца, спросил:
— Что вам нужно?
Человек от неожиданности вздрогнул и, подскочив к Федору, выстрелил. Федору обожгло живот. Теряя сознание, он упал. Очнулся в больнице. Врачи сказали, что нужна серьезная операция. Долго пробыл в больнице Федор. А когда вышел — не узнал себя. Тяжелое поднять нельзя, много работать тоже нельзя. Преступник сделал его инвалидом. Загрустил человек. И еще было обидно, что не разглядел Федор того, кто стрелял в него.
Несколько раз спрашивали его работники милиции о приметах стрелявшего.
— Ночь была, да так быстро все случилось, что не успел приметить, — виновато отвечал он.
— А колхозника Петренко вы знаете?
— Немного знаком. Стрелявший, кажется, чем-то на него похож: ростом, походкой.
Проверили. Петренко в ту ночь не было дома. Подозрение пало на него. Но пока собирали доказательства его виновности, он скоропостижно умер.
Дело прекратили.
…Клименко несколько раз внимательно перечитывал материалы того дела. И вот рождается то, что мы называем версией: Федора ранили в живот, а что если пуля, которую извлекли тогда…
Впрочем… надо проверить эту догадку. Пуля хранилась в архиве вещественных доказательств. Юрий Петрович и сам не ожидал, что будет так волноваться, отдавая ее на экспертизу.
— Посмотрите ее хорошенько и сравните с пулей, которую извлекли из тела Елены Волошиной, — попросил он эксперта. Эксперт понимающе кивнул головой.
Вскоре Клименко получил заключение о том, что пуля, вынутая при операции из тела Федора Бирюка, и пуля из тела Волошиной выстрелены из одного и того же оружия. Но это не говорило о том, чьи руки держали это оружие, направляя его в Бирюка и Волошину.
Ведь тот, кто якобы стрелял в Федора, умер еще в прошлом году. Не воскрес же он, чтобы выстрелить еще и в Елену?
Следователь, волнуясь, ходил по комнате. В папке лежал недописанный рассказ. Давно не прикасался к нему Юрий Петрович. Там у него люди смеялись, любили, там было все светло и чисто. А здесь, в реальном мире где-то скрывался преступник. И Клименко не мог допустить, чтобы убийца жил в этом мире и вредил людям.
Юрий Петрович познакомился с родственниками умершего Петренко, говорил с его приятелями. Ведь должен же быть кто-то, у кого Петренко получил оружие? И должны же быть у кого-то сапоги сорок второго размера, — те, что оставили следы под окном Волошиной в ту страшную ночь? Клименко присматривался к жителям села. Один парень привлек его внимание. Здоровый, широкий в плечах, он шел по улице, слегка отклоняясь назад. Обычно люди при ходьбе наклоняются вперед. Это невольно заставило приглядеться к нему повнимательнее. Взгляд скользнул к сапогам. Так и есть. Размер, примерно, тот же. И ходит он, чуть косолапя.
Клименко узнал фамилию парня. Звали его Петр Синица. Жил он в селе, но работал не в колхозе — на заводе. В селе мало кто хорошо знал его. Клименко вспомнил давний разговор с председателем колхоза.
— Как-то вечером, — рассказывал тот, — собрались члены правления. Когда все вопросы были рассмотрены, поднялась Елена Волошина.
— Хочу сказать о людях, которые пользуются всеми льготами колхозников, а сами палец о палец не стукнут для коллективного хозяйства. Например, Остап Петренко и его племянник Петр Синица захватили около гектара земли в колхозе, а трудодня ни одного — ни у того, ни у другого. Пора призвать их к порядку.
С этим нельзя было не согласиться. После собрания у Петра и Остапа были урезаны земли, захваченные ими самоуправно под огороды.
Вскоре Петренко умер. Остался Синица, затаивший злобу на разоблачительницу Волошину. Недаром как-то при встрече с председателем он невзначай кинул:
— Вашей Волошиной давно пора язык прикусить. До всего ей дела больше всех.
Все это вспомнилось Клименко во время обыска в доме Петренко. Но огнестрельного оружия в доме не нашли.
И вот однажды раздался звонок Степана Коваля. Он сообщил, что во дворе школы в земле ребята нашли старый австрийский револьвер, обернутый в цветастую тряпку.
Следователь немедленно выехал на место. Земля была рыхлой, влажной. Без труда удалось установить, что револьвер спрятан сюда недавно. Клименко отдал его на экспертизу.
Через несколько дней пришел ответ: бороздки в стволе револьвера и царапины на пулях, попавших в Бирюка и Волошину, свидетельствовали о том, что в них стреляли именно из этого оружия. К тому же Коваль нашел в селе и свидетеля, который видел у Петра Синицы револьвер. И когда ему предъявили несколько револьверов, он сразу сказал:
— Вон тот, с барабаном, черный. Я точно помню, что он. Держал его в руках. Хотя револьвер австрийский, Синица стрелял из него патронами от пистолета «ТТ», он их как-то приспособил.
Впервые за все время следствия Юрий Петрович почувствовал некоторое облегчение. Все говорило о том, что ход мыслей его был верным. Чутье подсказывало ему — нитка тянется к Синице.
И тогда Клименко решил сделать обыск у Петра Синицы. Дверь ему открыла мать Петра. Сына дома не оказалось, она пригласила Клименко с понятыми зайти в комнату. Проходя через сени и кухню, Юрий Петрович профессиональным взглядом мгновенно и точно схватывал все, что было вокруг него. И вдруг сердце его дрогнуло. В сенцах, в куче вещей, наверное, приготовленных матерью для стирки, он заметил знакомый цветастый материал. Точно такой же, в котором был завернут найденный револьвер.