Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Стой, кто идет?
Она продолжала хлюпать по болоту.
— Стой, стрелять буду!
— Смотри, не застрели своих!
— А ты кто? — спросил голос из темноты.
— Меня приглашали сюда.
Из-за кустов появился черный силуэт:
— Ты — Ольга? Проходи!
Несколько шагов, и снова:
— Стой, кто идет?
Так через три секрета. Последний часовой сказал:
— Ой, тебя там ждут! Мы уже хотели сниматься!
Оказались наши. Группа, пробивавшаяся с боями в Бескидские горы для усиления руководства партизанскими отрядами. Действительно: все в полной форме, даже с погонами, вооружены до зубов, крепкие, веселые.
— Вот ты какая! Слух о тебе идет по всей округе. Куда ни придем: «Ольга совецка» да «Ольга совецка». Описывали: баба-богатырь, мужиков в узел вяжет. А ты!..
Все вокруг расхохотались.
— Но учти: рискуешь. Эти слухи дойдут до фрицев.
Ольга стояла, упиваясь родной речью, глядя на родных ребят. Столько месяцев!..
— Хорошо, что пришла, — продолжал капитан. — Через десять минут мы бы уже двинули дальше.
Десантники столпились около Ольги. Каждый старался перешутить другого, сказать ей что-нибудь доброе. Один из парней, с мерцающими на груди от плеча к плечу орденами и медалями, шутливо спохватился:
— Да что ж это мы баланду травим? Наливай ей полную!
Кто-то уже тянул алюминиевую кружку, кто-то отвинчивал пробку фляги:
— Пей! Медицинский!
— Да что вы, ребята! — ужаснулась она. — Духа не переношу! Лучше расскажите, что там у нас? Как на фронте? Правда, что наши уже во Львове?
Отголоски событий доходили до нее. Но они были противоречивы.
— Да, и Львов освободили, и Станислав, Дрогобыч, Стрый, Равву Русскую, — начал перечислять командир группы. — Уже десять дней, как наш фронт и 1-й Белорусский вступили на землю Польши. Скоро наши к Висле подойдут!
— Скоро? Когда?
— Нам, конечно, это неизвестно. Но скоро, сестренка! — Он заглянул ей в лицо. — Ну чем мы можем тебе помочь?
Она зажмурила глаза. Эх, бросить все и уйти вместе с ними! В штабе скажут: «Дезертировала!» Но ведь они идут в бой. Они идут в глубь вражеского тыла. С ними будет еще опаснее. Зато не одна, а с ними… Она будет у них радисткой. Она будет ходить в разведку. Она будет… Все равно это значит дезертировать. Она не имеет права…
Ольга тяжело, горько вздохнула. Переборола себя:
— Есть у вас батареи для «Северка»?
Нашли ей батареи — новенькие, запечатанные. Нагрузили шоколадом, консервами, дали денег — злотых и оккупационных марок. Потом все выстроились — все пятьдесят, — и она по очереди каждого поцеловала.
Она стояла на берегу и смотрела, как исчезали они в темноте, в реке, уплывая и держа на поводу лошадей, пока не растворился последний плеск, последний звук.
Она опять осталась одна.
И снова походы в сопровождении Стася и Метека. Снова с чердака дома татуся беззвучными очередями бьют в эфир точка — тире, тире — точка.
В одной из радиограмм она передала:
«Через Плашев дороге Краков — Освенцим последнюю неделю проследовало 92 эшелона. Вагоны маскированы. Охрана усиленная».
Центр тотчас отозвался:
«Комар, уточните характер груза в 92 эшелонах, прошедших на Освенцим».
Железнодорожные составы шли без остановок, на больших скоростях. Глухо задраены двери слепых вагонов. На тамбурах, на крышах — пулеметы. В стремительный перестук колес вплетались, казалось, крики. Но, может быть, сдают нервы?.. Ольга не могла уточнить характер страшного живого «груза», в десятках эшелонов мчавшегося к маленькой
Ночные костры
Генерал захлопнул дверцу «виллиса» и направился к штабному домику разведотдела.
Перед кабинетом его уже ждал офицер шифровального отделения с только что полученными донесениями. Начальник разведотдела первым просматривал все донесения, а потом уже они растекались по разным службам штаба фронта. Благодаря этому генерал не только был хорошо осведомлен о положении в тылу врага, но и день за днем получал представление о деятельности каждой из своих многочисленных разведгрупп. Вот и сейчас замелькали псевдонимы — Володя, Медведь, Павел, Катя, Комар… Радиограмму от Комара он отложил в сторону.
В разных ситуациях оказывались посылаемые генералом разведгруппы. Бывало, что погибали. Некоторые подолгу не давали о себе знать. Большинство работало отлично. Но еще не было случая, чтобы руководитель группы оказался предателем… Погибла и вторая разведчица. Осталась одна радистка. А между тем поток информаций рос, сведения были ценными; за ними чувствовались хватка, смекалка и мужество.
Разведотдел сразу же после предательства Юзефа начал подбирать новую группу для заброски в район Кракова. На подготовку ее потребовались месяцы. И вот завтра группа вылетает. Генерал каждого проверял сам.
Командиром группы «Голос» назначен тридцатилетний коммунист Евгений Степанович Березняк. Человек с большим жизненным опытом. С семнадцати лет работал учителем в сельской школе. Несколько предвоенных лет заведовал во Львове городским отделом народного образования, был депутатом горсовета и членом горкома партии. Опыт педагогической и общественной работы — надежное подспорье для разведчика. Но этого еще мало для того, чтобы стать командиром группы. Генерал остановил свой выбор на Березняке прежде всего потому, что за плечами учителя были и два года работы в подполье: по заданию Днепропетровского обкома партии Евгений Степанович остался в тылу оккупантов членом нелегального Петропавловского райкома. Он успешно справился с заданием, активно действовал во вражеском тылу до самого прихода Красной Армии.
Его помощником был назначен Алексей Шаповалов, двадцатидвухлетний комсомолец с Кировоградщины. Еще молодой, но по боевому опыту не уступает Березняку. Перед войной, до призыва на действительную службу в армию, Алексей работал секретарем Новопражского райкома комсомола. В армии успел окончить школу связи, встретил войну командиром мотовзвода связи стрелковой дивизии. Выходил из окружения. Участвовал в боях за Ростов-на-Дону — и снова оказался в окружении. В тылу гитлеровцев Алексей организовал диверсионную комсомольско-молодежную группу и сам был комиссаром этой группы. В стычке с фашистами был схвачен, брошен в тюрьму. Бежал — и снова сражался в партизанском отряде. После освобождения Кировоградщины вернулся в свой район — и опять был избран секретарем Новопражского райкома комсомола. Внешне Шаповалов был полной противоположностью уравновешенному и осторожному Березняку — подвижный, темпераментный, с озорными глазами, весело поблескивающими из-под спадающего на лоб кудрявого чуба. Этот не растеряется ни при каких обстоятельствах. Наоборот, командиру придется сдерживать его прыть. Генерал дал Алексею псевдоним Гроза.