Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Судебное разбирательство длится недолго. После короткого перерыва председательствующий, капитан, торжественно зачитывает:
— Приговор № 340. От имени его величества Бориса III, царя болгар, сегодня, 17 июня 1943 года, Шуменский военно-полевой суд на судебном заседании в Варне под председательством…
Милка чувствует странное спокойствие — как будто то, что произносит капитан, не имеет никакого отношения к ней.
— Слушалось дело по обвинению Гино Георгиева Стойнова, Милки Петровой Владимировой, Зары Стойковой Георгиевой,
Она усмехается про себя: «Ага, так и не узнали мое настоящее имя!..»
— В судебном заседании присутствуют все подсудимые, за исключением подсудимого Гино Георгиева Стойнова…
«Да, ушел Гино! Он жив, он борется. И значит, мы тогда поступили правильно. Всегда лучше, когда вместо двух солдат падает в бою только один, когда командир остается на посту…»
— Суд приговорил: подсудимого Гино Георгиева Стойнова за то, что с 1941 года по февраль 1943 года в интересах Советского Союза он собирал и передавал сведения военного и политического значения, представляющие государственную тайну;
— Милку Петрову Владимирову, уроженку села Курча, Измаильской околии Бессарабии, болгарку, православную, домохозяйку, первую помощницу мужа, посвященную в его деятельность и со своей стороны вложившую все усилия для успешного ее выполнения…
Да, все усилия, вся ее жизнь отданы борьбе. И даже сейчас она ни на мгновение не жалеет об этом…
— Зару Стойкову Георгиеву…
— Михаила… К смертной казни через повешение…
Капитан продолжает:
— Дирана Бедроса Каноняна — к пятнадцати годам тюремного заключения…
— Стойко Георгиева Стойнова — к двум годам тюремного заключения…
И особенно торжественно:
— Приговор прочитан сегодня, 17 июня 1943 года, в 16 часов в городе Варна и подлежит немедленному исполнению.
Значит — все. Без обжалований, без ожиданий…
После суда им дают короткое свидание с родственниками. У Милки здесь никого нет. А Заре на эти минуты понадобится все ее самообладание. Она держится спокойно. Обняла Геневеву, говорит:
— Не тревожься. Есть кому позаботиться о тебе.
Их выводят из суда, попарно скованными наручниками.
В камере Заре дали листок бумаги для последнего письма. И тут она не выдержала, разрыдалась.
Приговор подлежит немедленному исполнению. Наступила ночь. Первая ночь ожидания. Но дата суда совпала с днем рождения сына царя, принца Семеона. Может быть, поэтому и не привели в исполнение. Может, были какие-то другие причины. А потом началось их путешествие из тюрьмы в тюрьму, из одной камеры смертников в другую.
За полтора года, прошедшие с той страшной ночи, распятой ожиданием, Милка сменила целую вереницу тюрем: Варненскую, Шуменскую, Софийскую. И вот теперь самая страшная, самая гнусная — Сливенская. В каждой тюрьме ее держали в камере смертников, и тоже в постоянном ожидании.
Это произойдет в темноте. Они уже знали: приговоры приводятся в исполнение
— Лучше бы сразу, чем теперь, когда Красная Армия уже близко…
Та ночь миновала. И в другие ночи они слышали, как монтируют из тяжелых бревен в тюремном дворе «бесилку» — виселицу. Слышали выкрики:
— Прощайте, товарищи! Да здравствует коммунизм!
И вот теперь, когда Советская Армия уже подошла к границам Болгарии, по тюрьме распространился невесть откуда просочившийся слух:
— Все смертные приговоры будут приведены в исполнение!
Когда — этой ночью или завтрашней? Зара только что получила письмо от дочки. Геневева пишет: «Ходим на дорогу, смотрим, как удирают немцы».
Август 1944 года. Арестовали их в конце февраля 1943. Неужели нескольких дней не хватит им до уже брезжущей свободы?..
Они прислушиваются. Окно высоко под потолком камеры. Но оно обращено во двор тюрьмы. И слышно, как шаркают тяжелые шаги и скрипят тяжелые бревна. Милка и Зара понимают, что означают эти шаги и скрип, — в тюремном дворе будут монтировать «бесилку» — виселицу.
Ночь на 8 сентября 1944 года. Воздух наэлектризован и тяжел, как перед грозой. По тюрьме слухи: Советский Союз объявил войну фашистскому правительству Болгарии. Войска 3-го Украинского фронта с часу на час перейдут в наступление. В царской армии брожение: солдаты не хотят воевать против Красной Армии.
А за стеной камеры смертников — шаркающие шаги и скрип тяжелых бревен. Во дворе монтируют «бесилку»… Нервы уже не выдерживают. Вот-вот сорвется крик отчаяния.
— Спокойствие, Зара, спокойствие! — Милка говорит слова, которые в такие минуты произносил Гино. И ей самой делается легче.
Шаги. Шаги… Тишина. Теперь они не могут отвести глаз от окованных железом дверей. Лязгнет запор? Откроется дверь?.. Войди сейчас палачи — женщины бросились бы на них, как дикие кошки, и оторвать их могли бы лишь замертво.
Но ночь проходит спокойно. А к утру за стенами тюрьмы собирается бушующая толпа:
— Товарищи, Красная Армия вступила в Болгарию! Никакого сопротивления! Уже освобождена Варна!
И тысячеголосый рев:
— Свободу патриотам!
Лязгают двери камер. Топочут ноги. Ликующие голоса, рыдания… Но их камера на запоре, как и прежде. И соседняя, и третья — все камеры смертников.
За стеной — грозный гул голосов:
— Не уйдем, пока не выпустите осужденных на казнь!
Но проходит еще несколько часов, прежде чем распахивается заклятая дверь.