Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
— Это почему же?
— Боюсь я ее и его боюсь.
— Вы теперь под охраной закона, гражданин Баранов, — сказал Данилов, — так что вам бояться нечего.
В комнату вошел Серебровский.
— Договорились? — спросил он.
— Вроде да.
— Ты, Артист, пойди отдохни в коридоре, мы тебя потом позовем.
Баранов вышел.
Серебровский плотнее закрыл дверь, сел на стул верхом, махнул рукой, прося опустить рефлектор лампы.
— Ваня, ты знаешь, кто такой Слон?
— Нет.
— Ленинградский налетчик. Я им в наркомате занимался. Грабежи
— Каждая минута общения с тобой, Сережа, приносит мне радость.
— Что делать, Ваня, такой уж я человек. Так как решим?
— Я думаю, надо сначала послать ребят, пусть подразузнают и за квартирой посмотрят. Ну а потом мы двинем.
— Кого пошлем?
— Никитина и Белова. Пусть они проверят паспортный режим.
Никитин и Белов
Они прихватили с собой участкового, проинструктировав его, что и как он должен говорить. Участковый вел их проходными дворами, пока наконец они не увидели на маленьком двухэтажном доме вывеску «Домоуправление».
— Здесь, — отдуваясь, сказал провожатый. Был он совсем старый, наверное, призвали из запаса, когда на фронт ушли работники Московской милиции.
Никитин с сожалением посмотрел на участкового. Шинель на нем топорщилась, сразу было видно, что под нее он напялил ватник. Шапка налезала на уши. Погоны с одной звездочкой замялись и торчали словно крылышки.
— Сейчас к управдому пойдем, Феликсу Мартыновичу, он мужчина серьезный — прямо Наполеон.
Участковый уже пятый день читал книгу академика Тарле, поэтому всех именовал соответственно с прочитанным.
— Наполеон так Наполеон, — миролюбиво сказал Белов, — пошли.
Они спустились в полуподвальный этаж. У дверей с массивной табличкой «Управляющий» участковый остановился и поправил пояс. Он махнул Никитину и Белову рукой и распахнул дверь.
В кабинете, стену которого занимала огромная красочная карта военных действий, утыканная флажками, за столом сидел совершенно лысый человек.
Свет лампы отражался на его словно лакированном черепе. Увидев вошедших, он встал и вышел из-за стола.
Крепкий это был мужичок, коренастый, худой, но крепкий. На нем как влитая сидела зеленая диагоналевая гимнастерка, перетянутая широким комсоставским ремнем со звездой. На груди переливались эмалью знаки «Ворошиловский стрелок», «Отличник МПВО» и «Отличник коммунального хозяйства».
— Здравствуйте, товарищи офицеры, — приветствовал он их строгим, но необыкновенно тонким дискантом. — Зачем пожаловали?
Он смотрел на работников милиции так, словно хотел сказать: «Что без дела шастаете, занятых людей отрываете?»
— Это, Феликс Мартынович, — из городского паспортного стола товарищи. Пришли посмотреть, какие у нас здесь порядки.
— Ну что ж, — благосклонно произнес Феликс Мартынович, — нам есть чем похвастать. Наша дружина МПВО занимает первое
— Это все прекрасно, Феликс Мартынович, — перебил его Белов, — только задание наше несколько более узкое. Мы паспортный режим проверяем. Вот и хотели бы взять три квартиры на выборку.
— Какие?
— В соседнем доме мы проверяли четные, ну а у вас нечетными ограничимся.
— Третья, пятая и седьмая, к примеру, — вмешался в разговор Никитин.
— Кстати, — продолжал Белов, — кто там живет?
— Третья коммунальная, в ней прописаны четыре семьи, люди все больше трудящиеся. В пятой — две семьи проживают. Пенсионер и работник военкомата. А в седьмой... — Управдом помолчал и продолжил: — В седьмой Ольга Вячеславовна Дубасова проживает. Тоже пенсионерка. За мужа, крупного железнодорожного инженера, пенсию получает.
— А пенсия-то велика? — сверкнул золотым зубом Никитин.
— Тысяча двести. От НКПС [33] .
— Ничего. Побольше, чем у нас жалованье.
— Она женщина тихая, квартплату вносит вовремя, карточку отоваривает в срок. Книгами нам помогла для госпиталя. У нее их много. Когда цветные металлы собирали, подсвечники бронзовые отдала, теплую одежду тоже.
— Это, конечно, поступок, — Белов надел шапку, — поступок. Но все же нам пора.
— Не могу задерживать, — с некоторой обидой в голосе сказал домоуправ, — служба, она есть служба.
33
Народный комиссариат путей сообщения СССР.
Они снова прошли двором, занесенным снегом, и Белов подумал, что не все, видимо, так гладко у Феликса Мартыновича, во всяком случае с благоустройством.
— Слушай, младшой, — поинтересовался Никитин, — а сколько твоему Наполеону лет?
— А вы сколько дадите?
— Полтинник, не больше.
— Семьдесят четыре, — участковый засмеялся, довольный произведенным эффектом.
Они вошли в подъезд дома, поднялись на второй этаж.
— Начнем с третьей квартиры, — сказал Белов, — чтобы все натурально было.
Участковый повернул звонок, он хрипло брякнул за дверью, и она распахнулась, словно кто-то специально ждал их прихода. Из квартиры выскочил мальчишка лет десяти в зимнем измазанном пальто и красноармейском шлеме со звездой. Чуть не сбив с ног участкового, он стремительно бросился по лестнице.
— Витька, паршивец, только вернись домой, уши оборву, — крикнула в темноте коридора женщина.
— Ах, Гусева, Гусева, передовая работница, а с сыном справиться не можешь.
— А твое какое дело, Антоныч, я женщина трудовая, сын мой не хулиган. Ращу его, между прочим, без отца, который вместо тебя на фронте воюет да вместо твоих дружков.