Антракт Смерти
Шрифт:
Хотя его дыхание было тяжёлым, Скиннер подал знак Хейсу.
— Предупреждаю. Отойдите от моей жены. Отойдите далеко и надолго, иначе «знакомство» со мной придётся вам не по вкусу.
— И что ты сделаешь, забьёшь меня до смерти в лестничном пролёте?
— Вы такой нудный тип, Скиннер. — Со вздохом произнес Рорк, направляясь к двери. — Чертовски утомительный. Я бы посоветовал вашим людям не ходить тут гоголем, размахивая оружием. Это моя территория.
Несмотря на огромные размеры номера, Ева обнаружила, что задыхается, как в наглухо закрытой коробке. Будь у неё дело, подобное этому, в Нью-Йорке, она была бы на улицах, ругая уличное
Чистильщики трепетали бы в ожидании её звонка с требованием окончательного отчета. И все те задницы, которые она пинала бы по пути продвижения расследования, были бы ей знакомы.
На этот раз все веселье достанется Дарсии Анджело.
— Поскольку Скиннер живёт по принципу "шоу должно продолжаться" он выдаст его по расписанию. Поэтому, Пибоди, спустись вниз и сделай запись его доклада.
— Да, мэм.
Её угрюмый тон заставил Еву спросить:
— Что?
— Я знаю, по какой причине вы «наезжаете» на него, Даллас. Я вижу кусочки мозаики, но никак не могу собрать из них рисунок. Он легенда. Некоторые полицейские сбиваются с пути истинного потому, что нагрузки и стресс «ломают» их изнутри, или из-за соблазнов, или изначально они уже имели склонность к дурным деяниям. Но он ни разу не оступился. Это страшный удар наблюдать, как он отбрасывает всё за что ратовал и что собой символизировал, и убивает одного из своих людей, чтобы отомстить Рорку за то, что произошло, когда Рорк был ещё ребенком.
— Сложишь мозаику и придумаешь необычную теорию, я с интересом выслушаю тебя. Пибоди, если ты не можешь делать эту работу, скажи мне об этом сейчас. Ты здесь не на службе.
— Я могу делать эту работу. — Её голос был таким же напряжённым, как и её плечи, когда она направилась к двери. — Я не бываю "не на службе" с тех пор, как встретила вас.
Ева стиснула зубы, когда хлопнула дверь, и, пересекая комнату, уже подбирала слова, чтобы устроить выволочку. Но Мира остановила её.
— Ева, оставь её в покое. Ты должна войти в её положение. Ей тяжело, она разрывается между двумя своими героями.
— О, ради всего святого.
— Сядь, пока не вытоптала дыру в этом восхитительном полу. Ты тоже в трудном положении. Мужчина, которого ты любишь, работа, которая является самой твоей сутью, и ещё один мужчина, который, как ты полагаешь, нарушил незыблемые границы и преступил черту.
— Мне нужно, чтобы вы сказали, мог ли он преступить эту черту? Нутром я чувствую на что указывают улики преступления. Но этого не достаточно. У меня есть информация о нём. Добытая, в основном, из официальных источников. — Она на мгновение замолчала, в то время как Мира, спокойная как озёрная гладь, продолжала задумчиво рассматривать Еву. — Я не собираюсь рассказывать вам, как я получила доступ к информации.
— А я не собираюсь спрашивать тебя об этом. Я уже довольно много знаю о Дугласе Скиннере. Он человек, истинно преданный правосудию, точнее собственному видению его; тот, кто посвятил свою жизнь тому, что символизирует собой жетон; тот, кто служил и защищал, и во имя этого рисковал своей жизнью. Очень похож на тебя.
— В данный момент это не слишком походит на комплимент.
— Между вами есть разница, и она довольно проста. Он «упёртый» фанатик, и всегда им был, он распространяет своё видение правосудия,
— И за этим легендарным образом, этой мишурой, потерялся полицейский.
— Совершенно верно. Очень много людей, и многие из правоохранительных органов, придерживаются того же мнения о нём, что и Пибоди. Если рассматривать ситуацию с точки зрения психологии, то мне не сложно увидеть, что он становится настолько одержим ошибкой, причём это была его собственная ошибка, которая стоила жизни людям из в его команды, что тот провал превратился в голодного дикого зверя, преследующего его по пятам.
— Но ведь этот мёртвый парень, он не был уличным мусором. Он был хорошим сотрудником, с чистым послужным списком, он был молод, у него была жена. И он был сыном одного из тех убитых людей Скиннера. Вот чего я никак не могу понять, доктор Мира. Неужели зверь был настолько голоден, что Скиннер мог приказать убить невинного человека, только чтобы накормить его?
— Если его разум может оправдать подобные средства для достижения цели, то да. Волнуешься за Рорка?
— Он не хочет, чтобы я за него волновалась, — ответила Ева.
— Я полагаю, что ему куда приятнее волноваться за тебя. Его отец был жесток с ним.
— Да. Он мне немного об этом рассказывал. Пьяный или трезвый, старик колошматил Рорка почём зря.
Ева запустила руку в волосы и снова подошла к окну. На небе почти не было и намека на какое-нибудь движение.
Как, спрашивала она себя, люди выдерживали эту тишину, это безмолвие?
— Он заставлял Рорка жульничать, обчищать карманы, а если Рорк приносил недостаточно, то избивал его. Отец, видно, был не особенно силён в афёрах, поскольку жили они трущобах.
— А мать?
— Я не знаю. Он говорит, что тоже не знает. Кажется, это не имеет значения для него. — Она вернулась и села рядом с Мирой. — Это возможно? Неужели его действительно может не волновать то, что отец делал с ним, или то, что мать оставила его там?
— Он знает, что отец поставил его на тропу, скажем так, обхода закона. Знает, что у него есть склонность к насилию. Он научился направлять это в правильное русло, также как и ты. У него была цель — выбраться оттуда, стать богатым и могущественным. Он добился этого. А затем он встретил тебя. Он понимает, откуда вышел и, думаю, что ему льстит, что он стал мужчиной, которого смогла полюбить такая женщина как ты. И зная его… психологический профиль, — произнесла Мира с улыбкой, — я думаю, что он намеревается защищать тебя и твою карьеру в этом деле, точно также как ты собираешься защищать его и его репутацию.
— Я не понимаю, как… — Озарение пришло внезапно, и Ева уже начала вставать, когда Рорк вошёл в дверь. — Чёрт возьми. Чёрт возьми, Рорк! Ты ходил к Скиннеру.
Глава 6
— Доброе утро, доктор Мира. — Рорк закрыл за собой дверь и подошел, чтобы взять Миру за руку. Его движения были плавными, как и его голос, а голос был мягким словно сливки. — Может быть еще чаю?
— Нет. — Ей губы изогнулись, когда она пыталась побороть смех. — Спасибо, но мне и в самом деле нужно идти. Я веду семинар после совещания по основной теме.